— Видно, я все же больше человек, чем дракон, — сокрушалась Аркадия, рассматривая себя в зеркало и делая новые неудачные попытки обернуться драконом. — Дар проявляется лишь тогда, когда я кому-то нужна. А в остальное время мне не дано быть драконом…
Я сильно подозревала, что падение Бри было не случайным. Думаю, он специально все подстроил, желая подбодрить приунывшую девочку. Это хороший поступок, благородный. И все же не совсем правильно, специально создавать опасные ситуации ради проявления дара Аркадии.
— Милая, ты не права, — попыталась убедить я, обнимая девочку и отводя ее от зеркала. — Тебе дано очень многое. Ведь твой дар левитации всегда с тобой. И ты нужна нам всегда, не только в моменты опасности. Мила и Софи стали твоими подругами, им нравится проводить с тобой время. И мальчишкам тоже. И Бри, и Синте, и Авиле. И мне. Мы все очень любим тебя. Нам не важно, умеешь ты оборачиваться драконом или нет. Знаешь, тебе стоит тоже полюбить себя. Принять такой, какая ты есть. Это не гарантирует того, что ты сможешь оборачиваться драконом. Но поможет жить спокойно и счастливо, без оглядки на мнение посторонних. Вот скажи, разве тебе так важно, что думают о тебе другие драконы?
Аркадия ненадолго задумалась. А потом улыбнулась и промокнула слезы в уголках глаз кончиками пальчиков.
— Мне плевать на тех, кому плевать на меня, — решила и с видимым облегчением вздохнула. Прижалась ко мне теснее, упершись макушкой в область солнечного сплетения. — Для меня важнее ты, мама. Ты и мои друзья. Мои родители отказались от меня, но теперь у меня большая дружная семья. Правда ведь?
Она подняла на меня лиловые глаза.
Теперь я чуть не расплакалась. Аркадия, в отличие от остальных детей, впервые назвала меня мамой. Мой маленький нежный цветочек, так долго притворявшийся колючкой, наконец-то сбросил последние шипы.
— Правда, дочка, — призналась я. — Мы семья, большая и дружная. Если понадобится, встанем друг за друга горой и поможем, кто как умеет.
Впрочем, я искренне надеялась, что воевать нам не придется. Все, что было нужно детям и взрослым приюта Дрэгонвилль, так это чтобы нас оставили в покое. Дали развиваться в доброжелательной и счастливой атмосфере. Все, что нужно для этого, у нас уже было.
Мик, наш удивительный водный дракончик, изучил уже все водоемы на территории приюта. Хотел выбраться и за его пределы, но я была категорически против. А то, что мальчик изучал подводный мир, только приветствовалось. Теперь на нашем столе всегда была свежая рыба и моллюски. К тому же Мик сумел вырастить розовые лотосы: душистые цветы полюбились девочкам, а нежные стебли Авила мариновала, жарила и подавала к столу как гарнир.
Кемран и Амир остались единственными драконами, так и не сумевшими ни разу принять истинный вид. Но мальчики не расстраивались из-за этого. Их воздушный дар был необычайно силен и с лихвой возмещал отсутствие крыльев или плавников, как в случае с Миком.
Максимка, мой первый малыш-дракон, радовался за всех и стал, пожалуй, главным оплотом спокойствия и равновесия в приюте. Если кто-то ссорился, он старался примирить. Когда один из детей печалился, всегда поддерживал и находил слова утешения. Но по-прежнему ходил за мной по пятам и старался не выпускать из виду, как будто боялся, что нас вновь разлучат.
Этим вечером, когда все собрались за общим столом, Максимка по обыкновению сел рядом. Он первым увидел красного дракончика, влетевшего в окно. Мой «браслет» держал в зубках не только письмо от повелителя, но и свернутую в трубочку и перевязанную алой лентой газету.
— Могу поклясться, что это последний выпуск «Магического вестника», — произнесла я, с замиранием сердца принимая почту. — Очень надеюсь, что Тарина проявила благоразумие и не опубликовала ничего лишнего.
Зная эту особу, можно было ожидать чего угодно.
— Надеюсь, она не написала про нас гадостей, — охнула Авила, приложив руку к груди.
— Дарья, пожалуйста, прочитай, — взмолилась Синта. — Для всех нас это важно.
Я отложила в сторону письмо от Карла и развернула «Магический вестник». На первой странице размещалось фото приюта и улыбающихся детей. Только Аркадия выглядела немного хмурой, после происшествия и высказываний Тарины.
Гранатово-красный дракончик вернулся на мое запястье, но не уснул полностью, обратившись браслетом. Он вытягивал шею и заглядывал в газету, как будто тоже волновался за известия.
Начала Тарина за здравие. Рассказала о том, что дети обеспечены всем необходимым и чувствуют себя счастливыми в приюте Дрэгонвилль. Она даже опубликовала сообщение о приеме новых детей — то, о чем мы с Карлом ее так настойчиво просили.
А вот дальше пошла отсебятина…
«Хозяйка приюта, небезызвестная в Светлом мире Дарья, пришелица из другого мира, решила на своем примере испытать союз с драконом, — зачитала я, чувствуя, как краснею до кончиков волос. Вот же… Одно слово: Тарина. — Дарья и повелитель Карл все отрицают, но, романтические отношения между ними очевидны. Что дальше? Они заключат брак, и дракон увезёт ее в свой мир? Станет ли приют Дрэгонвилль искать новую хозяйку? Кто ею станет? А, может быть, приют вообще перестанет существовать с уходом Дарьи? Читайте в следующих выпусках «Магического вестника»…
— Да чтоб ей провалиться! — выпалила в сердцах Авила и поспешно прикрыла рот, поглядывая на детей.
— Гадина, — согласилась обычно спокойная и миролюбивая Синта.
— Нам всем нужно успокоиться! — объявила я и отложила газету. Браслет-дракончик свернулся клубком вокруг запястья и замер, испустив тихий вздох. — Что бы там ни придумывала Тарина, какие бы козни не строила, ей не сломить наш дух. Никакой новой хозяйки приюта. Я остаюсь, и на этом точка.
Пусть между мной и Карлом действительно есть чувства, они ничто в сравнении с тем, что испытываю к детям. Их я не оставлю ни за что. А Тарина… Вот уж действительно нехорошая женщина… Она нашла верный способ настроить против меня весь Светлый мир. Многие знатные маги и без того косо смотрели на идею примирить людей и драконов, а тут такой шанс…
— Дети, если вы закончили ужинать, пожалуйста, помогите Авиле убрать со стола и вымыть посуду, — попросила я. — Синта, будь добра, проветри перед сном детскую. А мне нужно крепко подумать.
Нужно было что-то предпринять, и срочно. Вести, особенно такие злорадные, распространялись по миру и пожирали умы людей быстрее стаи саранчи. Королю Актеону даже в голову не должно прийти усомниться в моих намерениях заботиться прежде всего о детях. Чего доброго, в Дрэгонвилль поспешат недовольные и недружелюбно настроенные маги. Нам такое ни к чему.
Пораскинув мозгами, я написала королю Актеону письмо с опровержением слов Тарины. Сообщила, что покидать приют не намерена, как и выходить замуж. А еще пригласила короля в гости. Пусть он сам, собственными глазами, убедится, что детям здесь хорошо. И об их открывшихся способностях пусть узнает. Пожалуй, это главное, что должно остановить, если ему придет в голову свернуть нашу идею. Приют Дрэгонвилль будет существовать, чего бы мне это ни стоило!
— Малыш, поработай еще немного, — попросила я, нежно касаясь браслета. — Мне снова нужна твоя помощь.
Гранатово-красный посыльный вновь улетел с письмом, на сей раз в Светлое королевство. А мне, наконец, удалось прочитать послание от Карла. Он попросил не пользоваться тайным проходом, пока не осмотрит лично. Но предупредил, что нам вряд ли угрожает опасность. Магии прежнего повелителя драконов хватит на долгие века. Карл писал, что сильно соскучился, но дела не позволяют приехать в приют в ближайшее время. В последнее время между драконами участились ссоры и распри. Враждуют уже целыми кланами, и без вмешательства повелителя тут не обойтись.
— Я тоже скучаю… — шепнула и уронила голову на руки. — Но сейчас мы не можем быть вместе. И без того сильно подставились.
Вот ведь, Тарина. Пусть и вредина, но вредина пронырливая и проницательная. При ней мы с Карлом не позволяли себе вольностей. И все же она догадалась о наших чувствах. Как иначе, если повелитель драконов из другого мира как будто стал частью меня? Я ощущала его присутствие, как будто он был рядом. Не знаю, действительно ли его избранная, или просто настолько привязалась… Но, как бы то ни было, не признаться хотя бы самой себе в глубокой привязанности к этому дракону я не могла. Как говорила моя бабуля: «Можно сколько угодно скрываться от окружающих, но врать самому себе не получится».
