Я со страхом переглянулась с Уильямом. Мы оба знали, что, если врата поднять, бой за мою душу будет проигран.
21
— Уверен, что это тот замок? — спросила я, мы шли по широкой тропе из гравия в саду к главному входу в замок Арундел. — Я ничего этого не узнаю.
Впереди строение из серого камня с бойницами и башенками возвышалось на холме, покрытом зеленой травой. Ряды скругленных окон тянулись на стене, и бойницы казались украшением, а не защитой. На юго-западном углу большая круглая башня с узкими окнами напоминала укрепления замка, но остальное прямоугольное здание больше напоминало поместье восемнадцатого века.
Феникс изумленно нахмурился.
— Думаю, многое отстроили после гражданской войны.
Оставив мотоцикл на парковке для туристов, мы пошли вверх по склону, гравий хрустел под ногами. Старая стена у основания холма выглядела смутно знакомо, но больше я ничего в этом месте не помнила.
— Проблески могут быть неправильными? — спросила я.
— Они надежные, как воспоминания, — ответил он и приподнял бровь. — Хотя порой и воспоминания могут быть неправильными.
Я начинала думать, что мы тратили время, и стоило сразу поехать к Габриэлу, но тут мы завернули за угол, и вдруг стало видно пару квадратных каменных башен. Я тут же ощутила сильное дежавю. Словно две фотографии наложили одну на другую, я видела прошлое и настоящее. Старое и новое. Я видела, где башни восстановили, где врата починили, где раньше были бойницы замка. Только башня с колодцем осталась целой за века, хотя ее потрепали погода и осада.
— Вот он! — тихо выдохнула я. — Мой старый дом.
Феникс кивнул.
— Один из многих за твоих жизни… хотя, наверное, один из роскошнейших!
Мы зашагали быстрее от волнения. У входа для туристов нас встретила работница с мышиными волосами.
— Замок закрывается через полчаса, — предупредила она.
— Спасибо, — Феникс показал женщине наши билеты. — Времени хватит.
Она взглянула на билеты, но ее бледно-зеленые глаза куда дольше смотрели на меня, и это мне не нравилось. Я нервно улыбнулась ей. Она не улыбнулась в ответ, плотно поджала тонкие губы, словно попробовала кислый лимон, но пропустила нас. Мы миновали арку ворот и прошли в маленький двор. Я шепнула:
— Думаю, она узнала меня.
Феникс оглянулся, женщина наблюдала за нами на расстоянии.
— Думаешь, она — Дозорный? — спросил он.
— Не знаю… она могла видеть мое лицо в новостях.
— Тогда лучше поспешить, пока она не вызвала полицию, — ответил Феникс. — Помнишь путь в свою старую спальню?
— Вроде бы, — ответила я и повела его.
Мы поднялись по лестнице и попали в зал. Кроме доспехов, тут ничего не было, и комната не вызывала воспоминаний. Камень на стенах выглядел новее, зал построили во время восстановления замка. Но я заметила указатель на лестницу. Мы прошли на первый этаж, повернули налево, попали в комнату с головами зверей на стенах. Двигаясь среди потока туристов, идущих к выходу, мы поднялись по спиральной лестнице, попали в узкий коридор и снова прошли по ступенькам.
Феникс с интересом заглянул в пару комнат по пути. Он спросил:
— Есть что-нибудь знакомое?
Я покачала головой, продолжила следовать за указателями к башне.
Феникс провел ладонью по гладким блокам бледного песчаника.
— Надеюсь, тут не все отстроили! — буркнул он. Я слышала по его напряженному тону, что он переживал за судьбу Сосуда Души — я тоже. Этот крюк тоже будет напрасным?
Коридор тянулся, пока стены из песчаника не сменились старым кирпичом. Прохладный затхлый запах был в воздухе, нас окружило ощущение возраста. Словно вернувшись в прошлое, я вспомнила, как шла по этому коридору в синем корсете и юбке, мои светлые волосы были стянуты в пучок, а белые ладони сжимали букет лаванды. Закрыв глаза на миг, я почти ощущала сильный запах лаванды, и призраки гражданской войны вернулись. Я почти слышала…
…залпы пушек, крики боли раненых солдат. Шаги в панике бежали по лестнице, и сладкий запах лаванды сменился едким запахом пороха…
Я открыла глаза, отчасти ожидая увидеть отца-роялиста, кричащего мне укрыться в башне. Я охнула и застыла, увидев бородатого мужчину, высокого и грозного, как мой давно мертвый отец. Но он был просто туристом с камерой, его больше интересовали фотографии замка, чем я.
— Ты в порядке? — спросил Феникс.
— Просто воспоминание, — объяснила я и пошла дальше. Я прошла в башню и инстинктивно повернула направо, поднялась по спиральной лестнице в свою старую спальню. Это было и знакомо, и странно. Место украсили для туристов. Потолок с балками был тщательно отреставрирован, паркет из темного дуба положили заново и покрыли лаком. Красно-золотой гобелен висел с железного шеста у кирпичной стены. Простая деревянная кровать стояла в дальней части комнаты, а в углу у камина был деревянный стул с высокой спинкой. Две свечи трепетали в подставках, в глиняном горшке на грубо вытесанном столе стоял пучок засушенной лаванды.
Я невольно рассмеялась.
— Моя комната никогда такой не была!
Пожилая пара посмотрела на меня, опешив от моих слов. Они пошли к двери, а я продолжила разглядывать комнату, возмущаясь из-за безвкусного гобелена и указывая, где мои вещи стояли на самом деле. Как только пара ушла, и мы остались одни, Феникс спросил:
— Ты помнишь, за каким камнем сосуд?
Я улыбнулась ему.
— Конечно! Ты заставил меня поклясться и запомнить, — я указала на третий камень вверх справа от камина.
Феникс перешагнул барьер из веревки, снял рюкзак и вытащил швейцарский нож.
— Кто-то подлатал стены, — отметил он. Феникс выбрал долото и стал сбивать цемент вокруг камня. — Надеюсь, они сделали только это.
Пока Феникс работал со стеной, я бродила по старой спальне, пытаясь увидеть больше воспоминаний. Та моя жизнь не всегда была поглощена войной. Были и счастливые времена — я шила у камина с тетей, училась играть на лютне и пела красивые песни. Я читала в свете свечей стихотворения, которые Уильям писал мне — сердце согрелось от воспоминания, и я взглянула на Феникса, он все еще боролся с камнем — о, и я лежала на кровати, пока снег падал на поля вокруг замка, пока отец читал мне истории из Библии…
Информационная панель у окна пыталась объяснить, какой была жизнь в то время, но я знала, как было на самом деле, и никакие слова не могли выразить радость и сложности, простоту и строгость тех времен. Рядом с текстом была репродукция портрета семьи из семнадцатого века. Я пригляделась и подавила вскрик. Мое внимание привлекла девочка, светлокожая и с молочно-белыми волосами. Она была в синем платье с корсетом…
— Это я! — потрясенно прошептала я.
Шок от узнавания себя — я выглядела иначе, но это была я — вызвал дрожь на моей янтарной коже. На миг я ощутила странное чувство, будто была в двух телах сразу… А потом ощущение прошло, и я вернулась в настоящее.
— Эй! Что ты творишь? — воскликнул возмущенный голос.
Я испуганно обернулась и увидела седого и возмущенного работника на пороге. Он глядел на Феникса, который смог вытащить камень и теперь вытаскивал пыльный глиняный сосуд из впадины за камнем.
— Верни это, вор! — рявкнул работник.
— Это мое, я не ворую, — возразил Феникс и сунул сосуд в рюкзак.
— Твое? — рявкнул работник, Феникс поднялся на ноги.
— Да, я оставил это тут четыреста лет назад, — спокойно объяснил он.
Морщинистое лицо мужчины стало еще более возмущенным. А потом он помрачнел.
— Отдай это сейчас же… или я вызываю полицию!
Я заметила в окно темно-синие формы, движущиеся по двору.
— Поздно, — я с тревогой посмотрела на Феникса. — Они уже тут!
