чтобы отлучиться на обед, ну а весь объём работы, который они из-за этого не успевали выполнить, ложился на мои плечи.
Осознав, что уже минуту гипнотизирую взглядом два батончика, я встрепенулась и нерешительно взвесила их на ладони. Всего две штуки весом по 60 грамм каждый. Один с черничным вкусом, другой с медовым. Растерянно огляделась по сторонам и наткнулась взглядом на читающего газету Кондратия. Подчиняясь непонятному порыву, вежливо улыбнулась и протянула один батончик соседу:
— Хотите?
Он вздрогнул и поднял на меня удивлённый взгляд. Посмотрел на батончик, и снова на меня. Снова на батончик. На его лице проступило странное выражение: глаза сузились, брови поползли вниз, челюсть напряглась. Это было неожиданно. Я обидела его? Чем?
— Это был вопрос? — сказал он, помедлив.
— Это я вас угощаю.
— Угощаешь, значит…
Кондратий склонил голову, смерил батончик пристальным взглядом. Затем резко выдохнул и каким-то рваным движением сграбастал его с моей ладони, раскрыл, поднёс к сжатым губам и откусил. Глянул искоса.
— Спасибо.
Я растерянно кивнула, принимая условную благодарность.
Вот никак не ожидала удостоиться подобной реакции. А главное, за что? Возможно, он просто не любит мюсли? Но зачем тогда взял? Удивлённо моргнув, я отвернулась, зацепила краешек упаковки собственного батончика и потянула, вскрывая. Поднесла к губам и откусила — мм, блаженство!
Задумчиво уставилась в окно. В темноте с трудом различила силуэты крохотных домиков в отдалении, и решила, что из города мы уже выехали. До рассвета оставался минимум час. Впрочем, к тому моменту, как я доеду до своей станции, уже должно быть светло.
Попыталась воскресить в памяти маршрут следования, но не вышло. В детстве, сидя в электричке с бабушкой, я обычно читала книжку или какой-нибудь журнал, а вовсе не запоминала станции. Так что для меня маршрут всегда выглядел как «Санкт-Петербург — Разные станции — Бабино — Бабино-2». А ещё где-то посредине была Любань — просто название было очень красивое, поэтому я его запомнила и даже просила бабушку сказать мне, когда будем проезжать Любань, чтобы я могла полюбоваться на вид из окна. Говоря откровенно, ничего особенного в этой Любани не было — те же дома и заборы, что и везде, но в этом разглядывании я находила что-то волшебное…
Кстати, о волшебстве… Чему же меня всё-таки учила бабушка? Я готова была поклясться, что она проводила со мной какие-то занятия, рассказывала про дар…
Прикрыв глаза, я попыталась вспомнить. Вот она прикрывает дверь на кухню. Вот говорит: «Сегодня мы будем с тобой учиться…»
Всё. Обрыв. Я разочарованно выдохнула и нахмурилась. Учиться чему? Что она мне сказала?
Медленно выдохнула, расслабилась. Досчитала до пятнадцати и не спеша вызвала в памяти другую картину. Я сидела на кухне в нашей городской квартире. На той, какой она была до ремонта — со старыми шкафчиками советского производства и газовой плитой, у которой не работала правая дальняя конфорка. На столе стояли миски с ингредиентами. Окно было занавешено. За спиной стояла бабушка, её руки покоились на моих плечах. Сквозь пелену я услышала её вкрадчивый голос:
«Лорочка, сосредоточься. Сейчас ты почувствуешь…»
Я выдохнула и подалась вперёд. Чуть-чуть. Ещё совсем немного, и я вспомню что-то важное. Что-то, что я вовсе не должна была забывать… Голова взорвалась очередным приступом боли, и я со стоном откинулась на спинку скамейки. С трудом разлепила веки и зашипела: свет нещадно резал глаза, усиливая резкую головную боль. Перед глазами маячили алые всполохи.
Не глядя, потянулась к сумочке, выудила уже почти пустую пачку обезболивающего, закинула в рот пару таблеток, с силой сглотнула и пожалела, что не взяла с собой воды.
Спустя пару минут я нерешительно приоткрыла глаза, отметила, что алые всполохи исчезли, и тут же наткнулась на ошарашенный взгляд соседа. Он рассматривал меня так, как будто я только что при нём не просто отрастила вторую голову, но и кого-то в неё сожрала. От его внимания стало неуютно. Поёжившись, я подняла брови.
— Всё в порядке?
Старичок кивнул. Затем сглотнул и мотнул головой.
— Ты пьёшь обезболивающие, — сказал он очевидное.
Я нахмурилась.
— Ну да, пью. Голова сильно болит.
Удивление на лице старичка сменилось недоверием.
— И из-за головной боли ты пьёшь… Обезболивающие?
Создавалось четкое ощущение, что мы говорим на разных языках. Спорить не хотелось, поэтому я просто кивнула и включила телефон. Мне был нужен гугл.
Конечно, шанс найти какую-то информацию по нужному мне ритуалу был минимальным, но делать что-то с минимальным шансом на успех казалось лучше, чем не делать вообще ничего. Да и не могла я сидеть без дела — в сложившихся обстоятельствах это давало мне неплохой шанс сойти с ума.
Зато, листая страницы поисковика, я выяснила, что оливье можно готовить с грибами, креветками и даже красной икрой. Что лук можно добавлять или не добавлять по желанию. А также прочла не менее десятка статей о том, почему так вышло, что салат с французским названием оказался неотъемлемой частью российской новогодней традиции.
Но как я ни старалась сосредоточиться и погрузиться в поиск — меня постепенно и неумолимо клонило в сон. Сказывался долгий перелёт и ночь, проведённая в поисках. К тому же, возбуждение от попыток успеть на электричку уже выветрилось, колёса мерно стучали, а впереди было ещё не меньше часа пути.
9. О пользе здорового сна
