– Что? Говоришь, кто-то подкрадывается? Ничего не слышу, – один из стражников направляется в сторону, указанную Никитой.
– Точно говорю, есть там кто-то, – продолжает убеждать стражников Никита. – Сами посмотрите!
Второй стражник тоже отходит от ворот, мы с Володей, Алисой с подготовленной слугами Орловых лестницей тихонько проскальзываем в ворота, и оказываемся в Кремле. Вскоре к нам присоединяется Никита, идущий «проститься со своей зазнобой Марией», и вот мы уже вчетвером пробираемся туда, куда указывает нам неверный, но хорошо осведомлённый муж Прозоровской.
Никита показывает нам путь к окошку, за которым со слов его любовницы находится опочивальня царицы, мы приставляем к окну лесенку, поочерёдно поднимаемся, и втягиваем лестницу в комнату, чтобы стражники не заметили ничего подозрительного. Привыкнув к темноте царской опочивальни, мы смутно различаем кровать, на которой сладко спит супруга Ивана Грозного, и зеркало, на столике возле которого лежат какие-то украшения.
Я начинаю шарить рукой по столику, и почти сразу же – о чудо – нащупываю шкатулку.
– Нашла! – радостно шепчу я, подбегаю к окну, и при слабом свете месяца убеждаюсь в том, что шкатулка именно та, которую мы ищем.
– Прекрасный образец работы венецианских мастеров, – шепчет Никита, любуясь нашей находкой. – Ореховое дерево, узоры, позолота…
– Хватит любоваться, пора возвращаться домой, – участвовавший в войне двенадцатого года Володя берёт командование на себя. – Так, берёмся за руки и открываем!
По приказу моего жениха мы сцепляем пальцы, открываем шкатулку, и… Ничего не происходит.
– Чёрт, что с ней не так! – ругается Никита.
– Давайте попробуем ещё раз! – предлагает Алиса.
Я закрываю шкатулку, вновь открываю, и вновь ничего не происходит. Это провал. Это фиаско. По-видимому, ещё не нашёлся волшебник, превративший бы нашу шкатулку в артефакт.
Тем временем царица говорит что-то во сне, переворачивается, и мы испуганно затихаем – вдруг проснулась? Но, к счастью, дальше она лежит без движения, так что мы выдыхаем и начинаем думать, что делать дальше.
– Шкатулку нужно оставить здесь, – безапелляционно заявляет Никита. – Если она в будущем станет артефактом, нужно дождаться, пока она им станет, и тогда повторить нашу вылазку!
– Шкатулку нужно забрать, – назло Никите заявляю я. – Что если шкатулка, находясь у царицы, так и не станет артефактом? Вдруг именно у нас она превратится в то, с помощью чего мы сюда попали?
– Смелое заявление, – в разговор вмешивается Алиса. – А если ты ошиблась? Заберём мы у царицы шкатулку, и до старости будем ждать, пока она в артефакт превратится!
– А зачем ждать? – спрашивает Володя. – Мы ведь можем найти кудесника, способного превратить обычный предмет в артефакт, и попросить его помочь нам!
– Вот ещё чего, – недовольно хмурится Никита. – Где мы в XVI веке твоего кудесника будем искать? Мы же ничего здесь не знаем! Даша, клади шкатулку на место, и давайте отсюда выбираться подобру-поздорову!
– Не собираюсь я класть её на место, – я крепче прижимаю шкатулку к груди. – Володя высказал разумную мысль – давайте найдём того, кто сможет нам помочь, и вернёмся домой!
– А я не считаю эту мысль разумной, – продолжает сопротивляться Никита. – Ну-ка клади шкатулку на место!
Увлечённые ссорой, мы не сразу замечаем, что царица переворачивается в своей кровати, и приподнимает голову с подушки. А когда замечаем, она уже вопит как резаная, и зовёт на помощь.
– Помогите! Душегубцы в мои покои забрались! – кричит царица, вскакивает с кровати, и бежит к выходу из своей опочивальни.
Володя быстренько спускает из окна лесенку, я засовываю за пазуху шкатулку, и мы, чуть ли не наступая на головы друг друга, поспешно вылезаем на улицу. Володя забирает лесенку, и вовремя – из окна высовываются головы стражников, прибежавших на крик жены Ивана Грозного. Оставь мы лесенку – уже бежали бы за нами!
Подбежав к воротам, Никита случит по ним условным стуком, и стражники Юрий и Святослав отворяют ему. Выйдя из ворот, Никита спрашивает у стражников, как проходит их ночь, не шумел ли кто поблизости, а мы с Володей и Алисой тем временем тихонько проскальзываем мимо.
– Слушай, Юрий, мне кажется, или кто-то из ворот вышел? – спрашивает Святослав, краем глаза заметивший наши передвижения.
– Э, братец, ты просто выпил много, – хлопает Святослава по плечу Никита. – Захмелел, вот и мерещится всякое! Ну, хорошего дежурства, а я домой пошёл, к горячо лубимой супруге.
Никита прощается со стражниками, присоединяется ко мне, Володе и Алисе, и мы бежим к лошадям.
– Подсадите меня? – спрашивает Никита, отвязав своего коня, и Володя помогает ему усесться в седло.
– Никита, мы уже не первый день в XVI веке, мог бы уже сам научиться на коня залезать, – недовольно ворчу я. – Только время с тобой теряем!
– Ней нуди, младший братец, – Никита поудобнее устраивается в седле и закрывает лицо балаклавой. – Слышу позади нас шум, наверное, слуги царицы до ворот добежали, быстрее поскакали домой, пока нас не поймали!
Мы срываемся с места, и с максимальной скоростью, на которую способны наши лошади, мчим к дому Никитиной жены. Возле дома Прозоровской спешиваемся, заводим лошадей в стойло, и только когда ступаем на порог, Никита понимает, что я всё же взяла с собой шкатулку.
– Даша, вот что ты натворила! Не могла меня послушать! – начинает распекать меня Никита. – Ладно ты меня этим подводила, но нет же, ты своим женихом любимым рискуешь!
– Я? Володей? Каким образом я рискую Володей? – недоумеваю я.
– А тем, что на пути в кремль Афанасий видел его лицо! Неужели ты думаешь, что неудавшийся жених Алисы не сложит дважды два, и не донесёт на Володю царю, когда станет известно, что кто-то пробрался в опочивальню царицы и украл шкатулку?
– И правда, Никита дело говорит, – встревоженно кивает Алиса. – Может, Володе стоит пока затаиться у нас и дома у Орловых не показываться? Переждать, пока всё не уляжется, дождаться, пока шкатулка станет артефактом…
– Ну уж нет, – Володя упрямо сжимает губы. – Не буду я ни от кого прятаться! Поставьте себя на место Орловых – только нашёлся единственный сын, а он снова пропадает! Не хочу я причинять боль своим достойным предкам!
– Володя, если тебя схватят опричники, ты причинишь своим предкам куда большую боль, чем если просто пропадёшь, – я наконец открываю дверь, и мы заходим в дом. – Не мути воду, и оставайся дома у Прозоровской.
– Хорошо, – нехотя соглашается мой жених. – Но в начале я съезжу до дома, и предупрежу Орловых, что некоторое время меня не будет, чтобы они не волновались.
– Володя, зачем так рисковать? Ты можешь послать им письмо, – я хватаю Володю за руку. – Не нужно никуда ехать!
– Письмо – это совершенно не то, – Володя мягко отнимает у меня свою руку. – Уже светает, Орловы скоро проснутся, так что я съезжу туда-обратно, попрощаюсь, и вернусь к вам.
– Хорошо, – я обнимаю Володю на прощанье. – Только быстро!
– Ничего глупее просто нельзя придумать, – вместо прощания говорит Никита. – Что ж, если тебя схватят опричники, я тебе отмазывать не буду, так и знай. С меня хватит того, что ты жених моей приёмной дочери, это и так бросит пятно на моё доброе имя.
– И не понадобится меня отмазывать, – самоуверенно заявляет мой жених. – Не пройдёт и часа, как я вернусь, вот увидите.
Володя выходит из дома, Алиса убегает в свою светлицу, а мы с Никитой садимся за дубовые столы и приказываем сонным слугам принести нам медовухи. После похождений сегодняшней ночи неплохо бы успокоиться и прийти в себя.
– Вот увидишь, Володя вернётся, – убеждаю я скорее себя, чем Никиту.
– Ну-ну, конечно, – ехидно хмыкает мой «братец». – Твой твердолобый жених уже, наверное, в застенках опричнины показания даёт.
– Заткнись, – я беззлобно пихаю Никиту локтем в бок.
Я уверена, что не пройдёт и часа, как мой жених вернётся к нам целым и невредимым.
