16. Царский гнев
Попив с Никитой медовухи, я отправляюсь в гостевую спальню, которую выделили братцу Дару, и надёжно прячу там царскую шкатулку. Не хватало ещё, чтобы Никита украл наш артефакт и что-нибудь с ним сделал! А я уверена, он на такое способен. Не просто так же он так хорошо обжился в XVI веке? Может, он уже и возвращаться не хочет.
Ну а что? Жена есть, работа есть, дома – целых два, жизнь удалась. Из нас четверых Никита явно меньше всех заинтересован в возвращении, так что с ним нужно держать ухо востро.
Спрятав шкатулку, я отправляюсь во двор, и, усевшись на скамеечке неподалёку от ворот, начинаю ждать Володю. Вот зачем он поехал к Орловым! Почему не согласился просто отправить письмо? Теперь сиди тут, волнуйся тут за него!
– Ждёшь своего женишка? – Никита выходит из дома, чтобы отправиться на работу. – Жди-жди, его там, наверное, уже Малюта в своём подвале пытает…
– Заткнись, а, – я одариваю Никиту разгневанным взглядом. – Иди лучше попроси слуг на лошадку тебя подсадить, сам-то не умеешь!
– Ой, с учётом того, что у меня много слуг, это не проблема, – хохочет Никита, и отправляется в сторону конюшен, где, следуя моему совету, приказывает одному из слуг подсадить себя.
Горделиво устроившись в седле, Никита выезжает за ворота и скрывается вдали, а я продолжаю ждать своего жениха. И, к счастью, ожидание оправдывает себя – почти сразу же, как смолкает стук копыт Никитиного коня, я слышу стук копыт коня Володи. Бегу к воротам, распахиваю их, и вижу своего приближающегося к дому Прозоровских жениха.
– Вот видишь, всё обошлось, – говорит Володя, после того, как спрыгивает с коня, и обнимает меня. – А ты переживала!
– Всё равно не стоило так рисковать, – я беру Володиного коня под уздцы и веду к конюшне.
– Не мог же я просто взять и бросить людей, которые предоставили мне свой кров, – отвечает мне жених.
– Давайте я сам, – один из слуг забирает у меня из рук уздечку, и ведёт коня к конюшням, а мы с Володей отправляемся домой.
Как раз наступает время завтрака, так что мы садимся за дубовые столы, и, уминая кашу, начинаем думать о том, как нам быть дальше.
– Сейчас позавтракаем, и поедем в дом, который нам с Никитой царь пожаловал, – с набитым ртом говорю я. – Здесь оставаться опасно, как-никак, Афанасий знает, что это дом твоей невесты Василисы.
– Согласен, – кивает Володя. – Не будем медлить, по-хорошему, мне и приезжать-то сюда не стоило, чтобы не навлечь на дом беду.
– Да ладно тебе, тем что ты здесь позавтракаешь, ты беду явно не навлечёшь, – смеюсь я.
И зря. Прислуживающая нам за столом Аграфена Васильевна, обладающая более чутким слухом, чем мы с Володей, напрягается, и делает нам знак, чтобы мы были потише. Мы притихаем, тоже начинаем вслушиваться, и слышим стук копыт и угрожающие крики.
– Похоже на опричников! – испуганно шепчет Аграфена Васильевна.
Я хватаю Володю за руку, и, ничего не говоря, тащу его за собой в сторону погребов. Если это и правда опричники, нужно срочно спрятать моего жениха! Встретив по дороге слугу, несущего из подвалов блюдо с разной снедью, я отнимаю у него еду, и вручаю вместо неё Володю.
– Спрячь его хорошенько, – приказываю я слуге, а сама с едой наперевес бегу к выходу – встречать опричников.
Это и правда они, выйдя на порог дома я в этом убеждаюсь. Впереди, в белом кафтане и красной шапке скачет на коне Афанасий, позади него человек пятнадцать добрых, но, скорее всего, не очень добрых молодцев. Замечаю я среди них и Никиту, и мои щёки вспыхивают от гнева – если он знал, куда собирается Афанасий, неужели не мог предупредить? Я бы Володю получше спрятала…
– Знакомься, Афанасий, это мой младший брат Дар, – представляет меня Никита после того, как опричники спешиваются и привязывают лошадей. –Дар очень уважает опричнину, видите, с хлебом-солью вышел нас встречать!
– С хлебом-солью? – Афанасий берёт с подноса пирожок, надкусывает его, и кладёт обратно. – Лучше бы вина вынес!
– Не беспокойся, Афанасий, сейчас же прикажу слугам принести вина, – Никита суетливо открывает перед Афанасием дверь. – Проходи, уважаемым гостем будешь! И убедишься, что мы не укрываем в своём доме жениха моей приёмной дочери, который саму царицу ночью обворовал!
– Это ещё проверить нужно, точно ли не укрываете, – Афанасий проходит в дом. – Опричники! Обыщите здесь каждый уголок, так же, как обыскали в доме Орловых! А я пока вина выпью, пойдём, Никита, посидим за столом, покумекаем о том, как ты связался с ворогом государя нашего.
– Да не связывался я с ним, – начинает оправдываться Никита. – У супруги моей ещё до меня был уговор с Орловым, что Василиса станет невестой его сына! Я здесь не при чём!
– Уговор был, говоришь? Не при чём ты здесь? Вот и посмотрим, при чём ты был или не при чём, когда найдём Владимира Орлова в доме твоей супружницы…
Никита делает мне страшные глаза, как бы спрашивая, здесь ли Володя, я делаю ему в ответ ещё более страшные глаза, как бы отвечая, что да, здесь Володя, и нужно что-то делать, чтобы опричники его не нашли. Но Никита сидит попивает вино с Афанасием и совершенно ничего не предпринимает, а опричники тем временем рыскают по всему дому, и совсем скоро доберутся до погребов, где прячется мой жених.
Нужно срочно что-то предпринимать, поэтому я бегу к погребам, и надёжно прячу вход в них – кладу на крышку прихваченный в комнате коврик, на коврик несколько кадок с кислой капустой, и ещё бутылок пять-шесть молодого вина ставлю неподалёку. Пусть опричники порадуют себя хорошим алкоголем!
Когда опричники доходят до погреба, где спрятался Володя, они действуют так, как я и предполагала – видят вино, хватают бутылки, начинают пить, и совершенно не интересуются тем, что находится под ковриком.
Обыскав весь дом (кроме погреба, разумеется) опричники приходят к Афанасию, и докладывают, что Владимир Орлов не обнаружен.
– Ну, значит зря я на тебя напраслину возводил, – Афанасий хлопает по плечу облегчённо выдохнувшего Никиту. – Знать сбежал из города, ирод окаянный. Что ж, хлопцы, поехали, нам ещё целых десять человек, обвинённых в крамоле нужно к Малюте в подвалы доставить, работы непочатый край.
К огромному счастью прислуживавшей за столом Аграфены Васильевны опричники уезжают, я бегу к входу в погреб, убираю с крышки кадки и коврик, и помогаю Володе выбраться.
– Чуть было не попался, – говорю я Володе, когда он присоединяется ко мне и Аграфене Васильевне за столом. – У меня сердце в пятки ушло, так за тебя переживала!
– А что случилось-то? Почему опричники искали тебя, Володя? – спрашивает Аграфена Васильевна. – Чем ты так провинился перед государем?
– Да ничем не провинился, просто сегодня ночью у царицы из покоев шкатулку украли, а Афанасий наговорил царю на Володю. Никак не может смириться с тем, что не ему, а Володе невестой стала Василиса, – объясняю я.
– Вот как, значит, злые наветы, – сокрушённо качает головой Аграфена. – Но, если Володя попал в царскую опалу, значит опричник Афанасий снова сможет посвататься к моей доченьке! Что же делать-то!
– Не переживайте, что-нибудь придумаем, – утешаю я вдову. – Вы лучше расскажите, как до дома Фёдора Басманова добраться, я на завтра к нему в гости приглашён.
Аграфена Васильевна объясняет мне, как доехать до дома Басманова, и убегает на женскую половину – проверять, в порядке ли дочь её Василиса. А мы с Володей начинаем думать, как быть дальше.
– В доме Аграфены Васильевны оставаться опасно, того гляди Афанасий вновь свататься нагрянет, – говорю я, жуя пирожок. – Надо будет тебе в дом, пожалованный мне царём перебраться.
– Надо, – кивает Володя. – Только не сегодня, сегодня Афанасий точно к нам не приедет, так что я здесь в безопасности.
– Хорошо, значит завтра-послезавтра ближе к темноте перевезём тебя в наш с Никитой дом, – соглашаюсь я. – До той поры веди себя тихо, по возможности во двор не выходи, а то увидит ещё кто, донесёт опричникам. Да лучше вообще из комнаты не выходи, а в комнате не подходи к окнам – целее будешь.
