Звезды и большая серебристая монета луны приближались. Ветер хлестал в лицо и трепал волосы. Замок отдалялся. Острые шпили башен, крепостная стена, оборонительный ров остались позади. Внизу темнели пушистые кроны олив, а впереди, за рощами, за лесами, за россыпью аккуратных домиков города, мерцала полоса океана.
— Потрясающе! — прокричала Варна, ибо ветер свистел в ушах и по-другому ее было не услышать. — Я лечу! Лечу!
Ее искренняя, детская радость передавалась Айнану, и в его душе рождалось что-то светлое, очень уютное. Обнимать Варну было удовольствием. Ее кожа пахла цветочной сладостью. Ее тело казалось трогательно хрупким и в то же время восхитительно мягким.
В какой-то момент неловкость ушла, возбуждение схлынуло. Остались упоительное чувство свободы и восторг, разделенный на двоих. Это был далеко не первый полет Айнана, но самый романтичный, полный особой магии. Варна смеялась, потом кашляла, наглотавшись холодного воздуха высоты, и смеялась снова, и Айнан вместе с ней. Она что-то кричала ему, счастливая, беззаботная, но ветер ревел, крылья батту оглушительно хлопали, и все слова тонули в окружающем шуме. Будто страждущий у живительного источника, Айнан пил ее искрящиеся эмоции и пьянел от них, растворяясь в волшебстве момента, и, когда внизу среди деревьев показалась хижина колдуньи, он с большим трудом поборол желание пролететь мимо.
Глава 21. Местная контрацепция и альтернативные способы попасть в другой мир
Пернатый гигант, которого Айнан называл батту, напоминал плод любви динозавра и сказочной жар-птицы. Мы летели минут десять, а казалось, всю ночь. От страха и восторга сжималось сердце. Хотелось смеяться, визжать, хлопать в ладоши, как ребенок. И я бы хлопала, но, чтобы не упасть, приходилось крепко держаться за длинные перья на шее огненного красавца.
Никогда я не испытывала таких ярких и острых эмоций. Это были впечатления на всю жизнь.
Но вот Айнан натянул поводья, и батту начал снижаться. За болотом, среди леса, я заметила маленький домик, поросший мхом.
«Избушка на курьих ножках», — мелькнула мысль, ибо домик не стоял на земле, а висел в воздухе, нанизанный на стволы двух соседних деревьев, отчего казалось, что у него и правда есть ноги. Скатная крыша и бревенчатые стены пушились зеленью. Единственное окошко, утопленное в густую шубку из мха, горело ровным оранжевым светом. От входной двери на землю спускалась паутина из пеньковых веревок, видимо, лестница.
Батту, этот великан среди птиц, еле нашел достаточно просторную поляну, чтобы приземлиться.
— Спасибо за доставленное удовольствие, — шепнула я с придыханием и поцеловала Айнана в щеку. Принц густо покраснел, уловив в моих словах пикантный подтекст.
— Я подожду тебя, — сказал он, когда я уже развернулась к домику колдуньи.
Взбираться по дизайнерской лестнице а-ля рыболовная сеть, когда на тебе юбка до пят, — настоящее удовольствие. Но еще лучше — балансировать на узкой дощечке перед входом, так называемом крыльце, в метрах эдак четырех от земли и терпеливо ждать, пока тебе откроют. Ведьма, живущая в этом пушистом зеленом домике, явно любила гостей. Мучить. Радушие хозяйки было видно уже с порога.
— Это что за охухаль решила заявиться ко мне на ночь глядя? — раздался сердитый голос за дверью.
Говорю же, само гостеприимство!
Кстати, что такое охухоль? Надеюсь, не грязное оскорбление.
Дверь открылась, явив моему взору недовольное лицо эльфийки.
Черное!
У леди Кши были длинные острые уши, пепельные волосы, заплетенные в тысячи мелких, африканских косичек, и кожа цвета древесного угля.
— Чего вылупилась? Расистка что ли?
Мои брови полезли на лоб. Я часто заморгала.
— Да, я серая, — ведьма уперла кулаки в бока. — Какие-то проблемы?
Я замотала головой.
Оправившись от первого шока, я заметила у нее в руке дымящуюся трубку. Ноздри уловили горьковато-травяной запах.
— Могу я войти? А то ваше крыльцо несколько экстремального размера.
Взгляд невольно скользнул вниз и зацепился за острые камни, заботливо разложенные под избушкой. Это, наверное, чтобы дорогим гостям было мягче падать.
— Ну заходи, — эльфийка посторонилась, и я с облегчением нырнула внутрь, пока у меня не успела развиться боязнь высоты.
Комната в домике была одна и служила ее хозяйке и спальней, и кухней, и рабочим кабинетом. С потолка свисали веники из сухих трав, вдоль стен громоздились шкафы, их полки ломились от всевозможных банок, склянок, корзин. В темном углу притаилась кровать под пирамидой пестрых, вручную расшитых подушек. Возле окна стоял стол с одинокой масляной лампой.
— Ну и зачем пожаловала? — Эльфийка поднесла трубку к губам, глубоко затянулась и выпустила наружу облако дыма. Запахло ромашкой, шалфеем и чабрецом, а еще яблоками.
— У меня проблема.
Усмехнувшись, ведьма окинула меня снисходительным взглядом:
— Беременна?
— Что? Нет! С чего вы взяли?
Я инстинктивно посмотрела на свой живот: неужели пора садиться на диету?
Леда Кши снова затянулась.
— Выглядишь так.
— Как так? — я продолжала внимательно себя разглядывать. — Полной?
— Гулящей.
Вот же мерзкая дроуша! Прямая, как доска. Доброжелательная, как маньяк-социопат.
Очевидно, меня пытались вывести на эмоции. Но вместо того, чтобы смутиться или вознегодовать, я растянула губы в приторно-сладкой улыбочке.
— Знаю, вы не хотели меня оскорбить.
— Почему же? — хмыкнула эльфийка. — Хотела.
— О, бросьте, на правду не обижаются. — Выкуси, стерва! — И раз уж зашла речь, не найдется ли у вас какого-нибудь надежного средства от нежеланной беременности?
Пепельные брови эльфийки чуть приподнялись, и я почувствовала, что своей последней фразой уложила ее на обе лопатки.
— Ты ведь не замужем, — шепнула леда Кши, похоже, не осознавая, что говорит вслух.
— Гулящая, — пожала я плечами. — Вы потрясающе наблюдательны.
Ведьма покачала головой. Несколько секунд она рассматривала меня с интересом, затем подошла к одному из шкафов, забитых вещами, сунула трубку в рот, чтобы не мешала, и принялась перебирать банки на средней полке.
Под звон стекла и шорох передвигаемых картонных коробок я думала о своем бездетном прошлом. Где-то до тридцати пяти я остро мечтала о ребенке, но бог не дал, диагноз врачей звучал неутешительно, и постепенно я смирилась с мыслью, что мне не стать матерью. Наверное, поэтому так крепко держалась за Егорку: какой еще мужчина согласится на жену с дефектом?
Наблюдая за поисками колдуньи, я вдруг подумала, а не шанс ли это: другой мир, другое тело. Молодое. Здоровое. Способное выносить и родить. Что, если?..
Нет.
Поздно.
Поезд ушел. Не в том я возрасте, чтобы привыкать к чужим традициям и менталитету. Да и дома у меня дела. Любимое агентство, которому я посвятила десять лет жизни, муженек-мудак — фиг ему, а не мое наследство, и младшая сестренка, как никогда нуждающаяся в поддержке. Мало ей своих проблем, чтобы еще меня, погибшую, оплакивать?
— Я вот еще о чем хотела спросить, — отчего-то неуверенно шепнула я в спину колдуньи. — Нет ли какого-нибудь способа попасть в другой мир?
— Я вот о чем хотела спросить, — отчего-то неуверенно шепнула я в спину колдуньи. — Нет ли какого-нибудь способа попасть в другой мир?
Ведьма обернулась, завершив свои поиски, и ткнула мне в грудь пузатым фиалом из прозрачного стекла.
— Твое средство. От нежеланного бремени.
Я взяла из ее рук бутылочку и поднесла к свету. Жидкость внутри не была спокойной, а вращалась, образуя водоворот. Зелье насыщенного зеленого цвета пронизывали тонкие алые нити, похожие на прожилки крови.
— Надеюсь, это для наружного применения? — скривилась я, не представляя, как смогу заставить себя выпить что-то настолько омерзительное на вид.
— Конечно, — оскалилась остроухая хамка.
— То есть надо втирать, а не пить? — обрадовалась я.
