— Если я женюсь, вы уволите меня с занимаемого поста начальника службы безопасности и вашей охраны. Потому что по ночам я буду сторожить свою жену. Если же я буду сторожить ваш сон, она уволит меня с должности мужа. Оба варианта меня не устраивают. Предпочитаю не нагнетать.
— Остряк! За словом в карман не лезет. Весь в своего уважаемого родителя, — хохотал Вишнар.
— Да, мой уважаемый батюшка умеет сказать, государь. И уже проел мне плешь на голове тем же вопросом. Не составляйте ему компанию. Или сбегу от вас.
— Куда, интересно узнать? — изумился правитель.
— Хоть бы и к ним, — кивнув в сторону Калины, шутливо пригрозил Амир.
— Капитан, я что-то не вижу у вас плешь… — подразнила женщина.
— Наращивание каждое воскресенье вечером, — подчеркнуто вежливо, без тени юмора в голосе, отрапортовал он.
— Я даже знаю, почему вечером! — весело воскликнул государь. — По воскресениям у капитана обеды с отцом. Привет ему от меня!
— Непременно передам, — склонился Амир.
— А теперь марш к даме и не мешайте мне наслаждаться! Начинается…
На сцену и правда уже вышла певица и заиграла музыка. Амир склонился в знак почтения и вскоре исчез за дверью.
— Отличный капитан. Но сын ужасный. Сострадаю его родителю. Редкий упрямец, как и мой собственный сын, только служба у них на уме. Не удивительно, что спелись…
До этого вечера Калина никогда не была в опере. И не предполагала, что это так интересно. В мире людей, это развлечение давно вышло из моды. Опера все еще жила, но была лишь отголоском прошлого. Отголоском, который ценили мало… В этом же зале наслаждались все.
Голос певицы был дивный, глубокий и сильный. Но что больше всего поражало, оперные дивы, как правило, были массивны, это помогало их голосам набирать силы и глубины, стоящая же на сцене дама была если и не миниатюрна, то стройна. Ее длинные волосы спадали вдоль плеч и спины бесконечным каскадом и доходили едва не до пола. Золотое платье подчеркивало красивые пропорции тела с пышным бюстом и широкими бедрами. Такую вполне можно было выдвигать в мисс бессмертные, саму по себе. А у этой женщины был еще и удивительный голос.
— Наша жемчужина, — не без гордости шепнул Вишнар. — Дива Калибриана. Моя любимая исполнительница. Может брать самые высокие ноты. Ее голосу нет аналогов в мире. Чудо.
Калина согласно кивала, изучая не столько диву на сцене сколько зал. Обзор был восхитительный, все как на ладони. Вишнар поглощен пением, и она позволила себе отвлечься от зрелища, пока государь не смотрел в ее сторону.
Через ложу справа у самого края, так что его было хорошо видно, сидел молодой бессмертный в штатском и, не отрываясь, смотрел на Проскурину как завороженный. Журналистка пару раз искоса поглядывала на него, ощутив это пристальное внимание, и даже по-настоящему смутилась один раз, когда встретилась с незнакомцем взглядом. Потому что мужчина, поймав взгляд чужачки, резко встал и поклонился, приветствуя ее. Да так глубоко и поспешно, что журналистка испугалась, что он вывалится из ложи и схватилась за перила. Но падения не произошло. Произошла улыбка. Очень обаятельная и неожиданно приятная, когда бессмертный увидел волнение гостьи и понял, что он его причина. Сверкнул зубами и склонился повторно. И оттуда из поклона поднял к женщине свои глаза. И так на нее посмотрел, как, пожалуй, еще никто не смотрел, никогда…
В глазах мужчины была такая откровенная жажда обладания, что это и смутило, и разволновало одновременно. До самого конца представления Проскурина избегала открыто смотреть вправо. Хотя боковым зрением видела, что бессмертный по-прежнему не отводит от нее глаз. Вероятно, ни разу за все представление не взглянул на сцену…
Блуждая залом, глаза журналистки порой натыкались на вполне густую макушку без всяких следов плеши. Эти черные вьющиеся кудри принадлежали начальнику службы безопасности. Калина видела, как он брал свою даму за руку и нежно целовал кисть. «Надо же, ухаживает…», — с улыбочкой думала Проскурина. Не то что бы это как-то ее задевало, но легкий укол разочарования женщина ощутила. У капитана есть возлюбленная, но это не помешало ему флиртовать с гостьей и посылать ей прозрачные мужские сигналы о желание более близкого знакомства. Так предсказуемо, что даже противно!..
На миг Амир показал свой профиль. Нос с горбинкой, немного резкие скулы и высокий лоб. Таким профилем вполне можно чеканить монеты. Очень выразительный и даже властный под этим углом. Когда смотришь прямо в лицо, слегка пухлые губы и овальные глаза смягчают картину. Но все равно чувствуется — этот бессмертный далеко пойдет. От него даже пахнет особо. Резкий запах — гордыня и жажда власти. Горчащий, насыщенный аромат… Но вот Амир улыбнулся, и след всякой надменности и высокомерия бесследно исчез. Чудно, что может сотворить всего одна маленькая улыбка с этим серьезным лицом.
Калина с интересом наблюдала как капитан, склонившись к спутнице, что-то ей шептал на ухо с легкой тенью улыбки. Странно было только то, что дама ему не отвечала, почти все время смотрела на сцену и лишь внимательно слушала. Наверное, она не любит своего капитана…
Отвлекаясь от Амира, Проскурина обнаружила, что сосед справа все еще пристально смотрит на нее.
Мужчина всегда, прежде всего самец. Вот о чем она подумала глядя на молодого бессмертного. Но в случае вампиров все было чуть-чуть сложнее, и Проскурина уже понимала и это. Бессмертные десять лет держали охоту под запретом, и вдруг к ним приехала женщина… Кто же не пожелает на глазах у всех, под аккомпанемент чужой зависти снять «вишенку с торта»? Точнее, «Ягодку». Сочное яство со сладким ароматом женщины. Как удержаться от желания вкусить этот плод? Быть может, даже удастся вновь ощутить давно забытый человеческий вкус. Вот о чем они думали, провожая ее горящими жадными глазами. Проскурина поняла лишь недавно значение этих взглядов. Как бы тобой овладеть, если укусить под запретом?.. Дышать тебе страстно в желанную шею, воображая, когда изо всех сил неистово любишь, что на самом деле вонзаешь свои клыки в это белое тело и пьешь сладкую кровь.
Жажда. Скрытая жажда крови. Женщина человек для кровососов запретный плод, давно забытый вкус прошлого. А может что-то еще… Экзотика? Новое, свежее. Мужчины все, по большому счету, что люди, что нелюди, такие гурманы, когда дело касается сладенького кусочка…
Когда закончилось представление все стали неторопливо покидать театр. Удивительно сдержанные и молчаливые. Ни перешептываний, ни тем более громких обсуждений.
— Восхитительно! Не находите? — один Вишнар казалось, был преисполнен позитива. И это было резким контрастом тишине внизу. Отчего-то это бросилось женщине в глаза.
