— Не больше, чем ты обычно.
Я нахмурилась.
— И это все мелочи... мелочи по сравнению с тем, с чем тебе и остальным пришлось столкнуться.
Его выражение изменилось.
— У нас была великая победа.
— У нас разные представления о победе, — с грустью сказала я.
Мой взгляд задержались на Мастэре, которая пристально наблюдала за нами.
— Что вы здесь делаете?
Она, казалось, расценила мой вопрос как приглашение и придвинула поближе стул.
— Ожидаю вас, Ваше Величество. Я чувствовала, что вы придете.
Я фыркнула.
— Волузиан доложил, что я иду.
Комментарий не беспокоил ее.
— Вы прибыли, чтобы обсудить Железную корону.
— Вряд ли.
Тем не менее, я поняла, что нахмурилась, пока сумасшедшие мысли кружились в моей голове. Дориан выгнул брови от удивления.
— Это правда? В последний раз ты ясно выразила свои чувства по этому поводу.
— Они действительно не изменились, — призналась я. — Я все еще не вижу смысла во всем этом. Кроме ну... сегодня ко мне приходил призрак.
— Призраки всегда к тебе приходят.
— Да, да. Но она одна утверждала, что может привести меня к короне. Или, вернее, к месту нахождения. Она нуждается в помощи и предложила это сделать в обмен.
Мастэра вытаращила глаза и наклонилась вперед.
— Вот оно! То, что я видела! Она приведет вас к короне.
— Если предположить, что этот призрак не является частью чьего-то замысловатого плана по убийству меня, — сказала я. — Это будет не в первый раз.
— Нет, нет, — сказала она. — Это реально, я чувствую. Я видела вас коронованной.
Дориан бросил на нее острый взгляд.
— Достаточно, не имеет значения, если этот призрак говорит правду. Я не отправлю Эжени в ужасное место.
— Эй, тебе не отослать меня куда-либо, — возразила я.
Он закатил глаза.
— Пожалуйста. Не начинай разыгрывать задетую гордость по поводу твоих способностей. Ты великий воин, я это признаю. Ты побеждаешь фетчей, и столы, и прочих разных злодеев. Но это... нет. Риск слишком велик, и я не смогу тебе помочь.
— Но Ваше Величество! — воскликнула Мастэра. — Вы же видите возможность. Конец войне. Могущество. Страх, который это пробудит в остальных.
— Моего собственного страха более, чем достаточно, спасибо, — сказал он сухо.
Конец войне. Удивительная мысль пронзила меня.
— Джентри страдали бы среди железных полей... но не только я одна наполовину человек. Я могла бы взять Жасмин с собой.
Жасмин была столь же нечувствительна к железу, сколь и я. Прикосновение к нему не вызывало у нее боли, и лишь плотно закрепленные кандалы подавляли ее магию. Однако, на сколько мне было известно, простого пребывания рядом с железом не было достаточно, чтобы заглушить ее магию.
— Нет, — сказал Дориан поспешно. — Абсолютно исключено. Я бы не допустил, чтобы твоя нестабильная сестра околачивалась где-нибудь поблизости с этой короной.
— Однако, королева права, — сказала Мастэра, — человеческая кровь младшей дочери Короля Бурь может защитить ее.
Я ждала очередного отрицания от Дориана, но он хранил молчание. Я поняла, что он действительно обдумывал это. Будет ли Жасмин надежным компаньоном, или нет.
— Нет, — повторил он наконец. — Если она каким-нибудь образом вернет контроль над короной... Ну, я бы не хотел это увидеть. Она слишком сильно жаждет власти.
— Я думала, что корона сама по себе не обладает властью, — сказала я подозрительно.
— Так и есть. Но если Жасмин завладеет короной, другие могут подумать, что она именно та дочь, которую стоит бояться. Сейчас ты удостоена этой чести. Я бы хотел, чтобы так и оставалось. Ты не можешь идти с таким опасным попутчиком.
— Ваше Величество, — снова попыталась Мастэра.
— Довольно, — сказал Дориан, поднимаясь. — Уже поздно. Дискуссия закончена, и я хочу спать. Ты свободна.
Мастэра выглядела расстроенной, но не стала перечить своему лорду. После краткого реверанса каждому из нас, она удалилась. Мы молча вышли и, также храня молчание, проследовали через залы мимо застывших стражей. И как только мы оказались наедине в комнате Дориана, я взвилась на него.
— Ты совсем обнаглел?! Никогда больше не говори со мной так в присутствии кого-нибудь, как будто у тебя здесь есть власть надо мной. В этом мы равны, не забыл?
Он улыбнулся и снял свой плащ и рубашку.
— Конечно, мы равны. И равны иногда в вопросах торговли. Но когда дело доходит до идиотских решений, которые ты принимаешь, властью обладаю я.
— Когда дело доходит до принятия идиотских решений, я... не важно. Слушай, если существует шанс покончить с этим путем наименьшего кровопролития, насколько это возможно, я этого хочу.
— Как и я.
Он встал передо мной и нежно провел пальцем вдоль моей шеи.
— Но не ценой твоей жизни или репутации. Найди лучший вариант и можешь идти.
Он переместил палец ниже и захватил края моей футболки, аккуратно стягивая ее через голову так, чтобы не побеспокоить повязки.
— Ну вот опять, — проворчала я. — Ты действуешь так, словно контролируешь это.
— Я и контролирую. Так же как контролирую это.
Он схватил меня за талию и притянул к себе, его губы обрушились на мои в жестком поцелуе, который заставил меня хватать ртом воздух, когда мне удалось высвободиться.
— Ты ничего не контролируешь, — сказала я.
Однако его поцелуй и его близость заставляли мое тело болеть от возбуждения.
Возможно, это был мой гнев или остаточное действие адреналина после всех сегодняшних поединков. Возможно, это было просто облегчение от возможности видеть его, неважно, насколько сильно он меня сейчас раздражал. Всякий раз, когда я возвращалась с поля боя, секс был его способом наверняка подтвердить, что я жива и цела. Сегодня я разделяла это. Он был жив. Я хотела его, и он об этом знал.
— Вот видишь?
Его губы переместились на шею, и я ощутила края его зубов.
— Здесь у меня власть... и тебе это нравится...
— Я... это...
Формулировать связные предложения было затруднительно по очевидным причинам. Его рот слишком сильно отвлекал, как и прочие его прикосновения.
Он переместил губы к моему уху, а руки накрыли мои груди. Я спустила его трусы, ощущая, каким твердым он был, пока моя рука скользила вдоль него.
— Я знаю тебя, Эжени. Я знаю, чего ты хочешь... и здесь? Ты хочешь, чтобы управлял я. На самом деле, эти раны, которые ты упорно получаешь, — единственное, что удерживает меня от того, чтобы припечатать тебя к стене или бросить на кровать.
Остатки одежды были сброшены один за другим в то время, как мы все еще пытались продолжать некое подобие дебатов.
