— Слушай, а тебе не холодно? — наконец обратила внимание на то, что на парне только рубашка и штаны, заправленные в черные сапоги.
— Нет, не холодно, — усмехнулся он, продолжая смотреть исключительно вперед.
— А почему? — поинтересовалась я.
— Потому, — опять сверкнул зубами он. Вот же!
— А я сама пойти не могу? — нахмурилась, раздумывая над тем, кто он такой и почему я ему доверяю.
— Можешь, но тогда замерзнешь и заболеешь, а я тебя лечить не буду.
— И не надо, — я дернула его за шею. Мои ноги коснулись хрустящего снега. — Я…
Кажется, Данте с Брюсом говорили, что дар афишировать не стоит, вот и запнулась, не договорив.
— Как хочешь, — он пожал плечами и отпустил.
В тот же момент меня окутал ужасный, липкий холод! Я вздрогнула всем телом и обхватила себя за плечи.
— Нас не бросятся искать? — испуганно оглянулась, но вокруг было лишь огромное заснеженное поле. — Когда мы успели так далеко отойти от деревни?
— Можешь просто помолчать? — поднял глаза Слава и, остановившись, начал разминать уставшие от моего веса плечи.
— Да, — согласилась я. — А с чего тебя на первой попавшейся девушке женят?
— Спасибо, помолчала, — весело вздохнул парень. — Да бабке одной привиделось, что если я возьму себе светловолосую девушку в жены, то принесу всей деревне удачу.
— А той бабке девушка в красном сарафане случайно не внучка?
— Случайно внучка, — по его губам проскользнула улыбка. — Но вот беда, Веру как невесту ни я, ни Феод с Марьей даже не рассматривали. А так как светловолосых в деревне больше нет, то тебя, похоже, сочли подарком судьбы.
— Понятно… — покачала головой я и замолчала.
Не смотря на то, что было раннее утро, солнце не спешило выглядывать. Я молча стояла и дрожала от холода, но что-то удерживало меня от того, чтобы вернуться к Славе и согреться. Не смотря на ставший уже мелким снегопад, вид заснеженной равнины вызывал у меня внутри мягкое ощущение уюта, а молчание лишь усугубляло это. Я сделала неуверенный шаг и тут же провалилась по колена в рыхлый снег. От его белизны слепило глаза (про ощущения и вспоминать не хочу, так холодно!).
Иди, — опять проснулся внутренний голос, — Так нужно.
Я обернулась на Славу и увидела, что от его расслабленной позы не осталось и следа, мышцы напряженны, а сузившиеся глаза смотрели прямо на меня.
— Ты! — его голос вдруг сорвался на рычание. — Опять ты! Она же девчонка! Она же погибнет, как другие!
Последняя другая, она выдержит! — отозвался мой спутник, а потом мои ноги вдруг сами стали отступать.
— Слава! — испуганный крик вырвался с горла едва слышным шепотом. — Что происходит?!
Парень поднял ногу, пытаясь шагнуть ко мне, и… Не смог. Невидимая стена сдерживала его, а я всё дальше отступала. Его рот открывался, говоря что-то, но я уже не слышала — его слова заглушал вой ветра.
— Пожалуйста… — прошептала сама себе, чувствуя, как закипают на глазах горячие слёзы, — Не надо…
Я не хочу умирать, мне надо Лилю спасти! У меня мама, друзья — я не могу их бросить! Я не хочу, не хочу, не хочу! Я боюуууууусь!
Ты не хочешь овладеть своей магией? — печально спросил голос, и ноги вдруг остановились. — Неужели ты согласна остаться такой навсегда?
— Я не хочу умирать… — прошептала, и по щеке скользнула обжигающе холодная слеза, чтобы льдинкой упасть под ноги.
Уходи, — дохнуло холодом внутри меня. Голос внезапно стал глухим. — Кажется, я все же ошибся.
— Что ты такое? — спросила я, неуверенно подняв ногу. Хотела бы уйти, но глухое отчаянье говорящего внутри зацепило что-то внутри. — Почему ты так хочешь, чтобы я пошла назад?
Уходи, Последняя, дай мне спокойно умереть, — тихо повторил он, и полог, удерживающий Славу, исчез.
Вот говорила мне мама, что я слишком добрая! И девочки говорили! И даже ребята уже успели высказаться по этому поводу! И что я делаю? Вместо того, чтобы бежать к Славе и возвращаться, я собираюсь опять сделать глупость! И хотя разум кричал, что я сейчас нафиг сдохну, всё внутри меня согревало теплом, подсказывая, что я в кои-то веки всё делаю правильно.
— С Лилей все будет хорошо, там наверняка уже Данте вернулся и вылечил её, — прошептала я ветру. — И… Господи, прошу — если со мной что-то случится, береги их.
Где-то снаружи вдруг послышался крик Славы. Что он кричал? Кажется, «Не надо!»… Но я уже закрылась на своем внутреннем мире и приняла решение.
Славе не хватило всего лишь десяти шагов. С этого расстояния я уже видела его лицо и неестественно блестевшие глаза.
— Прости… — шепнула уже ему и сделала шаг назад.
Земля вдруг провалилась под ногами, и я полетела вниз, в ледяную воду. Озеро… Лёд — ещё совсем тонкий, присыпанный снегом — не выдержал моего веса. Я пыталась схватиться за него, но он ломался под моими руками. Рот невольно открылся в крике, и в горло тут же полилась стуженная вода. Намокший сарафан стал невыносимо тяжелым и потянул ко дну. Сил, чтобы вырваться из ледяного плена, не было…
Ещё одна слеза скатилась с ресниц и сорвалась вверх. Тону…
Как красиво развеваются в воде волосы, как светлый пожар. И руки такие удивительно белые, только с слегка голубоватым отливом. Голубоватый отлив имело всё, даже рубаха, облепившая тело, и сарафан. Еще немного, и я вдохну эту воду, а потом пойду ко дну. Я закрыла глаза. Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…
«Маша!» — знакомый до боли голос заставил широко распахнуть ресницы. Адалина!
Теплые, нежные руки обняли меня за плечи, прогоняя ледяные языки холода, даря покой и уют.
«Машенька, девочка моя, ты сможешь, ты сильная!» — её мягкий голос убаюкивал. — «Ты не умрешь здесь, нет! У тебя столько целей жить!»
А ты? — я попыталась сжать её руку, но прошла насквозь.
«А я тут, присматриваю за тобой. Ну же, Машенька, осознай себя!» — и она исчезла…
Дурацкая фраза, как её понимать? Я знаю себя! Знаю! Я — это я! Любимица Адалины, хорошая дочь, преданная подруга, прилежная ученица, послушная и всегда немного грустная! Мечтательная, наивная! Я ведь столько лет верила в то, что у меня есть магия! Моя магия, та, которая будет продолжением меня! Лед… Он действительно мой? Да, наверное, всё-таки мой…
Что-то внутри шевельнулось и вспыхнуло, пронеслось по всему телу яростным теплом и сорвалось с кончиков пальцев едва заметным свечением, образовавшим силуэт. Он всё рос и рос, превратившись… В меня! Другая я смотрела на меня смеющимися глазами и сплела наши пальцы. Её белые, как снег, волосы переплелись с моими, а глаза сверкали ярким голубым цветом.
«Ты — молодец!» — рассмеялась она, а я вдруг задумалась, как могу все это слышать. — «Ты наконец разбудила меня!»
Судя по всему, с тобой я разбудила и свой здравый смысл, что очень интересуется, кто это вообще и чего она ржет? Мне вот как-то невесело, я вообще тону!
Смех, внезапно раздавшийся над ухом, был мужским и подозрительно знакомым. Да это же мой голос! В смысле, внутренний. А если внутренний, то почему он снаружи?
«Ты забавная! Чувствую, с тобой будет весело», — выдал он, а я вдруг осознала две вещи: первая — мои волосы побелели, вторая — я всё это время не дышала и сейчас или вдохну, или упаду в кислородный обморок и всё равно вдохну!
«Не-не-не, только не после всего!», — и крепкие мужские руки вдруг с силой толкнули меня наверх, в уже другие мужские руки, не менее крепкие. Сильный рывок — и мы оказались на поверхности. Я судорожно вдохнула чистый холодный воздух и вдруг осознала, что мне не холодно.
— Дура! — емко сказал Слава, что держал меня на руках. — Ты в порядке?
— Чтобы я больше послушала какой-то внутренний внутренний голос! — откашлявшись, зло прошипела я. — Хреново!
— Да не слушай ты её, нормально она себя чувствует, даже не холодно! — выдал нам уже знакомый и веселый голос. Я оглянулась…
— Офигеть, я всё-таки героиня любовного фэнтези!!!!!!
26 глава
Прямо на льду, что почему-то не проламывался под его весом, сидел симпатичный парень с голубыми волосами и красивейшими глазами — сверху зелёными, но переходящими в голубой. Его веселый взгляд казался мне странно знакомым. А одет он был… в джинсы и футболку!
