Рич не переставал меня доставать предложениями о совместном проведении вечера, но каждый раз я вежливо отвечала, что у меня нет времени. И это было правдой! В дни тренировок на уроки у меня времени оставалось совсем не много, поэтому мне приходилось готовить задания заранее — в выходные и вторник с четвергом. Заданий было много, а я не могла позволить себе получать баллы ниже девятки — повышенная стипендия мне по-прежнему нужна. И в какой-то момент Рич перестал меня доставать, и к наступлению декабря я была полностью поглощена только подготовкой к зачислению в лагерь, не отвлекаясь на дела сердечные. Ну разве что стальные мышцы Регнера, обтянутые черной футболкой, продолжали меня немного волновать, но и с этим я точно скоро справлюсь, хотя восхищаться им как человеком, мастером и профессором я не перестану никогда. Йенс действительно оказался еще и отменным преподавателем. Это оценили все эстады и, главное, эстадки академии и перестали бросать на него томные взгляды, сосредоточившись только на увлекательных занятиях, которые Йенс проводил.
Зимняя смена в лагере начиналась на следующий день после праздника Великого Пришествия, который ежегодно отмечался пятнадцатого декабря, но заезд и регистрация — в сам праздник. По миитской вере считается, что Великий Инопланетный Разум явился в нашу галактику в этот день, и начал творить. На сотворение Миита ему понадобилось шестнадцать дней, и первое января считается началом эры существования Миита, и началом каждого нового года. Но этот день мы не отмечаем. Только пятнадцатое декабря. В этот же день начинаются наши зимние как бы каникулы, а экзамены начинаются первого января и длятся две недели, после чего, с серины января и по начало февраля, уже настоящие каникулы. Так что по срокам все очень удачно. Пятнадцатого я уеду в лагерь, вернусь тридцать первого. Сдам все экзамены и полечу на Магитар, чтобы помочь поймать межпланетных преступников. Жду с нетерпением…
ГЛАВА 10
Декабрь наступил для меня неожиданно быстро, вместе с первым снегом, который мгновенно таял, дотронувшись до теплой земли, а вот на листве деревьев задерживался чуть дольше. Первое декабря выпало на среду, и вечером, как и всегда, с невероятным воодушевлением я собиралась на тренировку.
— Ника, — Эльза внимательно следила за мной, — я за тебя беспокоюсь.
Я даже остановилась от неожиданности и посмотрела на подругу.
— Почему?
— Потому что ты такая счастливая…
Теперь я удивилась еще больше и засмеялась в голос.
— Хороша подруга… беспокоится, потому что я счастлива…
Эльза продолжала сохранять невозмутимый вид и пояснила:
— Ник, я переживаю по поводу причин твоего счастья.
— А что не так с причинами?
— Не знаю, чему тебя там Регнер учит…
— Эльза, — перебила я ее, — если ты беспокоишься о моей чести, то давно бы уже подсмотрела из-за кого-нибудь дерева за нашей тренировкой и убедилась, что меня там натуральным образом избивают. Личного в наших отношениях нет абсолютно!
— Пожалуй, именно так я и поступлю! — удивила меня Эльза. — Ты не против, если мы с Джеймсом будем сегодня за вами подсматривать?
Я судорожно сглотнула, и мне ничего не осталось, кроме как сказать:
— Да.
— Что, да? — решила уточнить Эл.
— Не против, — подтвердила я, а сама стала думать, смогут ли Эл и Джеймс увидеть что-то, что может натолкнуть их на мысли о наших истинных намерениях…
Поняв, что наши тренировки действительно проходят, как обычные тренировки, я успокоилась, затянула волосы в тугой пучок и направилась к Йенсу.
Он уже был на поле, и не один, и поле сегодня было не просто полем… На всей площади тренировочного поля военные в форме герехтайтской армии укрепляли различные установки, служащие, судя по всему, этапами полосы препятствий. Регнер переходил от этапа к этапу и раздавал указания, испытывая установки на прочность. Здесь была широкая сетка, натянутая над выкапанной ямой, видимо, мне придется по ней проползти; здесь было узкое бревно, установленное довольно высоко; здесь был установлен очень низкий лаз, под ним, похоже, мне придется проползти; далее стояла высокая стена с канатом — ну, здесь все понятно; затем были накиданы какие-то кучи грязи, наверное, по ним надо прыгать; и последним украшением тренировочного поля служила изящная куча грязи, даже не куча, а гора, в две меня высотой. Я закончила осмотр этих достопримечательностей и подошла к Йенсу. Он обернулся, увидел меня, подошел и спросил, как ни в чем не бывало:
— Готова к тренировке?
Я посмотрела на него вопросительно, но он на мой немой вопрос не ответил. Пришлось выразиться в словах:
— Что это?
— Вторым этапом на вводных тестах в лагерь будет полоса препятствий. Конечно, не идентичная, но близкая. В твоих боевых навыках я полностью уверен, теперь будем тренировать полосу.
— Ок. Но сегодня тебе придется сначала меня хорошенько избить.
И без того немаленькие глаза Йенса стали еще больше от искреннего удивления
— Не понял.
— За нами подсматривают Джеймс и Эльза.
— Зачем?
И я решила сказать правду:
— Эльза сомневается насчет того, чему ты меня тут учишь, — тихо ответила я, посмотрев на Йенса исподлобья.
И Регнер широко и весело улыбнулся, а по моей коже предательски побежали мурашки.
— Не улыбайся мне так, — заявила я ему, — мало ли, что она себе напридумывает относительно такой вот улыбки!
И Йенс начал усердно пытаться сдержать смех, плотно сжав губы, и стал похож на картинку из сети, где милый щеночек северной собаки широко улыбается, а бегающие по мне мурашки превратились в разливающееся по всему телу тепло. Мне пришлось отвернуться, чтобы побороть внезапно вспыхнувшие эмоции. Я прошла к кромке поля, скинула пальто и рюкзак и вернулась на середину площадки. Йенс уже взял себя в руки и превратился в знакомого мне серьезного мастера канджу-дэ.
— Хорошо. Давай немного поборемся.
— Ага, — ответила я, — только будь особенно жесток.
Регнер улыбнулся одним уголком губ, скинул куртку и остался в обтягивающей черной водолазке…
— Стойка, — скомандовал он.
И началась стандартная тренировка, включающая в себя исключительно мое жестокое избиение и валяние по полю. Вертады я попросила на меня не надевать уже две недели назад, мотивируя это тем, что в настоящем бою их на мне, скорее всего, не будет. И вот сейчас я об этом очень пожалела. Минут через пять после начала тренировки мои руки ныли так, что хотелось выть, но я терпела, понимая, что так надо, да и сама попросила… Через примерно двадцать пять синяков Йенс наконец решил, что достаточно, но все-таки уточнил.
— Это было достаточно убедительно? — спросил он, подавая мне, валяющийся в грязи, руку.
— Более чем, — ответила я, протягивая руку в ответ и поднимаясь.
— Силы на полосу остались?
— Думаю, да…
— Отлично. Начинаешь с сетки и дальше по кругу. Как проходить этапы понятно?
— Почти. Что это за кучки и гора в конце полосы?
— Кучки и гора — это сделанные на заказ из деполитара устройства, имитирующие грязь. Скажи «спасибо», что я не приказал сделать их из настоящей грязи.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я, а Йенс продолжил.
— Они очень скользкие, твоя задача относительно кочек — пройти, не задев земли. С горой все понятно — залезть и как можно быстрее. На старт.
Я подошла к линии, служащей началом прохождения полосы…
Это оказалось гораздо тяжелее, чем я думала, а учитывая, что перед этим Регнер меня хорошенько вымотал, на горе, имитирующей грязь, я просто разлеглась, не в силах даже попытаться ее покорить в четвертый раз. Йенс подошел ко мне и прилег рядом, закинув руки за голову.
— Не жалеешь, что попросила бой в начале тренировки?
— Жалею, — ответила я, как всегда правду, — но так надо было…или ты так не думаешь?
— Я думаю, их совершенно не касается, чему я тебя учу. Но показательная жестокость действительно была лишней. Полосы вполне было бы достаточно, она не менее жестока, как ты могла убедиться.
