череда кувырков, грохот ломаемой мебели.
И снова этот голос, больше похожий на рычание, чем на человеческую речь!
–– Только попробуй хоть посмотреть в её сторону! Глаза!! Вырву!!!
Наверное, если бы некроманты успели опомниться, собрались, кинулись все разом, Тиму не смог бы выстоять против четверых. Но парни явно не ожидали от него подобной прыти. И подобного бешенства. Как пасует стая волков перед озверевшей росомахой, так и они вынуждены были отступать от взбешённого тёмного.
Вот только Тиму отступать не собирался!
Поэтому «рыси», «волку», «горилле» и «попугаю» не оставалось ничего иного, кроме как защищаться.
–– Пыыыы-х. – Я и не заметила, как Дедушка увлёк нас с Ломтиком к стене.
И только когда обломками парты заслонил, возводя вокруг баррикаду, начала немного приходить в себя.
–– Да он же еле на ногах стоял… – Дошло до меня внезапно.
И – да, как до утки, на пятые сутки.
–– Он ведь потому и в сон-аудитории остался!..
–– Пых. – Дедушка пнул россыпь осколков, и я поняла, что Тиму сейчас черпает силы напрямую из Хаоса. Того самого, что теплится ещё в склянках, оставшихся после лабораторной…
–– Ему же… помощь нужна. – Чуть не проплакала я.
–– Пых! – Сердито покачал головой Дедушка и я снова его поняла.
«Он сделал выбор!»
Что мне оставалось? Смотреть, как гадкий, несносный, заносчивый мажор, сын ректора, Тиму Петтери – бьёт за меня морды?!
Мешкала я минуту, не больше. И то – больше пыталась отдышаться, приходила в себя.
–– Не могу так. – Призналась Пыху и тот вдруг с силой вцепился мне в руку.
–– Пусти! – возмутилась я, хоть и сама не понимала, что собираюсь делать. Не целовать же Петтери сейчас?! – Пусти, тебе говорят!
–– Пых! – Свободной рукой Дедушка с достоинством ударил себя в грудь.
Навалившаяся тишина была такой внезапной, что я решила, у меня заложило уши.
–– Что. Здесь. Происходит. – Разрезал эту тишину новый голос.
В проёме, оставшемся от сорванных дверей, застыл профессор Онни.
Дерущиеся замерли.
Причём не по своей воле.
Я же будто в фантастическом фильме себя ощутила.
Ребята не просто прекратили драку с появлением профессора. Они застыли, как статуи в тех же позах, в которых их и застал Онни. Застыли с перекошенными лицами. Даже круглые капли крови и осколки чьих-то зубов повисли в воздухе.
–– Отвод от Лабиринта на неделю. – Отрезал Онни, обходя каждого и обводя их кристаллами. Не то магичил, не то запись какую делал…
Закончив, он обернулся к выглянувшей из-за мебельной баррикады мне.
–– Что здесь произошло, нейтири Севери? – спросил он невозмутимо, будто мы всё ещё беседуем о магических зельях и реактивах в коридоре.
–– Это… случайность. – Пробормотала я и отчаянно краснея, попросила: – Отпустите Петтери, пожалуйста. Он… Он ни в чём не виноват.
–– Петтери – и не виноват? – усмехнулся Магистр, мгновенно собирая из обломков стол и с самым невозмутимым видом расставляя на нём склянки с порошками и жидкостями. Стало быть, выполнил своё обещание. То самое, которое давеча (а по ощущениям – так в прошлой жизни!) в коридоре дал. – Это что-то новенькое.
Спотыкаясь, я подбежала к Тиму.
Тёмный таращил глаза и дрожал крупной дрожью. Пошевелиться он не мог, как я поняла, заклятье профессора не позволяло. Однако для того, чтобы стоять в весьма неудобной, пожалуй, даже неестественной позе, некромант тратил собственные силы.
–– Пожалуйста, Магистр Онни! – я чуть не плакала. – Отпустите его. Он ведь за меня… За меня… вступился.
Профессор задумчиво провёл языком по губам, не разжимая губ и щелчком пальцев освободил Петтери.
Всё, что я могла – это попытаться смягчить его падение… вот только стоило нашим пальцам встретиться, остатки сил стремительно схлынули и я рухнула на пол вместе с закатившим глаза Тиму.
Последнее, что видела, прежде чем вслед за некромантом провалиться во тьму – задумчивый интерес на бледном лице профессора Онни.
Попрощавшись с руовой Камнетёс, я подхватила с парты Ломтика, отметив про себя, что малыш снова прибавил в весе, затем сграбастала короб с одушевлёнными образцами (в толк не возьму, почему гнома зовёт эти минералы одушевлёнными, как по нам с Ломтиком, так самые обычные камешки) и, наконец, выскочила из аудитории навстречу солнцу.
Разбежка между занятиями полчаса, как раз успею в лабораторию сгонять, а потом к «пряничному домику» пикси, ватрушки и чокко у них проо-осто обалденные!
Стоило двери за моей спиной захлопнуться, как пыхнув, рядом тут же материализовался Дедушка. С некоторых пор Пых предпочитал посещать занятия профессора Тофары в виде облачка. Всяко лучше, чем образцами по макушке получать. Пусть и одушевлёнными. А так – только мне видно, какими преданными, умильными глазками он на гному смотрит, да ещё причмокивает, паразит, когда она, хм, ладно, пусть будет спиной к нам поворачивается… А уж если за мелком нагибается… нет, в виде облачка однозначно лучше. И мне спокойнее.
Чародейский полог спал и тотчас из сумки мелодично тренькнул включившийся постограф – на своих занятиях руова Камнетёс технику не жалует, даже магическую. Гнома предпочитает, чтобы мы пользовались тетрадями и блокнотами. Правда, против чародейских чернил не возражает. Если, конечно, чернила эти собственного изготовления…
Кстати, о продукции собственного изготовления – я потому и спешила в лабораторию, буквально, аж волосы назад. Ведь между следующим занятием для иномирян и практикумом по алхимии столько времени уже не будет, а значит узнать, вышло ли у меня вчера, в отличие от предыдущих провальных попыток, выяснить можно только сейчас…
И, если вышло, на практикум к Магистру Онни можно скакать уже во всеоружии!.. Что очень приятно, потому что я к этому практикуму две недели готовилась!
Так что треньканье это из сумки мне сейчас было ну совсем не в тему!..
Я всё же выудила постограф, бросила взгляд на экран и нахмурилась, убеждаясь в своей догадливости.
«В беседке у фонтана». Эта надпись была размашисто начеркана на кристаллическом экране.
И ни словом больше!
Такой лаконичностью у нас только одна особь отличается. То есть один. Особь. Который наглый и брюнетистый.
–– Пых? – лукаво взглянул на меня Дедушка и я зарделась.
Ослушаться главного в связке – не могу. Тем более, что вызов, как ни крути, во внеурочное время. Так что чем-то придётся пожертвовать – или чокко, или лабораторией… больно уж неудобно они друг от друга расположены.
Состроив Дедушке рожицу, я со вздохом сообщила, что предпочитаю лабораторию.
И
