Амелия, грязная, перемазанная тиной, с расширенными от страха глазами, еле держалась на ногах. Ларион, зло глядя на неё, сквозь зубы процедил:
— Что это значит?
Амелия дрожала, слова давались ей с трудом:
— Огоньки. Волшебные. Синие. Я их увидела. Я хотела… Хотела вас позвать. Но они улетали. Я… боялась их упустить. Я хотела… Я думала, поймаю огонёк и… и сделаю открытие. Изучу. Они улетали. И потом вот, болото. Не заметила.
— Что за безрассудная смелость! Что за сумасбродство! — накинулся Ларион.
Амелия испуганно заморгала, её губы задрожали, и она жалобно заплакала, как обиженный ребёнок. Ларион тут же растерялся, открыл рот, чтобы что-то сказать, но вмешалась Тови:
— Ну хватит! Амелии надо переодеться и обсохнуть.
Она обняла подругу за плечи и повела к стоянке.
— Нет уж. Без меня не пойдёте. За вами глаз да глаз нужен. — Уже без злобы, в привычной снисходительной манере отчеканил Ларион и помог вести Амелию.
Я подошла к краю трясины и села на корточки, чтобы получше рассмотреть. Да, обманчивое и опасное место. Если бы не Ларион, Амелии пришлось бы плохо. Если не сказать хуже.
— Трис, а ты знаешь про какие огоньки говорит Амелия? — раздался за моей спиной голос Кита.
— Нет, никогда таких не видела.
Кит долго молчал, а потом добавил:
— Ты уверена? — и очень серьёзно с тревогой на меня посмотрел.
Я поднялась.
— Да, Кит. Я никогда не видела и не слышала про летающие синие огни в Лесу.
Кит, казалось, помрачнел и хмуро кивнул.
Амелия, тихая и напуганная, сжавшись в комочек, сидела в самодельной палатке из плащей, перекинутых через ветки деревьев. Рядом ворковала Тови.
— Точно нет? Точно пиявок нет? Изучать Лес лучше из библиотеки, — дрожащим голоском бормотала Амелия.
«Придётся нам тут задержаться», — со вздохом подумала я. Амелии нужно восстановить силы. Лариону тоже нужен отдых. Использование магии, хоть и недолго, наверняка, немного ослабило его. Лес чужую магию не любит. Надо бы на утро приготовить тонизирующий отвар для обоих. А сейчас лучше палочки, пропитанные успокаивающим розовым маслом, зажечь. Жаль, что у меня их мало. Ну раз так, буду вынуждена посадить Лариона и Амелию рядом, близко-близко. Я улыбнулась своему «коварству». Так и сводницей стать недолго.
Случившееся с Амелией испугало нас и опустило с небес на землю. Тови всё волнение выплеснула в заботе об Амелии. Рофальд хоть и вёл себя как обычно, но по резким движениям я видела, что ему не по себе. Я думала, что Ларион спокоен, но Кит шепнул, что Ларион вне себя. Правда, это его вне себя выражалось в ледяном тоне и поджатых губах. Я всё поглядывала по сторонам, всматривалась в сгустившуюся тьму, но синие огни так и не появились. Кит замкнулся и не хотел ни о чём говорить, сидел с потускневшим взглядом у костра, периодически подбрасывал хворост в огонь. Я примостилась рядом и легонько погладила его по плечу, надеясь приободрить. Он закрыл лицо ладонями и тихо пробормотал:
— Здесь, в Лесу, мы в опасности. А я так не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.
25
25
Хоть нам никто и не угрожал, ночь прошла беспокойно. Постоянно кто-нибудь из нас просыпался, ворочался, шуршал, и ненароком беспокоил остальных. Встали мы поздно, уже после восхода, понурые и отрешённые. Амелия улыбалась, уверяла, что всё в порядке и просила нас не беспокоиться. Она настороженно поглядывала на Лариона, он оставался молчаливым и хмурым. Правда, слыша звонкий смех Амелии, немного оттаял и даже позволил себе шутку про болото и грязевые ванны. Постепенно солнечный свет, ясное небо улучшили настроение и развеяли наши страхи. Вчерашнее происшествие теперь казалось таким далёким.
По нашим расчётам до цели оставалось не так много, но в карте было множество белых пятен и неточностей, поэтому местоположение храма и расстояние до него определить не удавалось. Амелия рассказала, что про храм Света в Лесу известно ещё меньше, чем про артефакт, но в древних рукописях указано: первый камень был заложен рядом с заколдованной водой, что бы это ни значило. Все с надеждой посмотрели на меня. Наверное, рассчитывали, что я тут же радостно объявлю, что всякая белка или любой жучок знает, где находится заколдованная вода в Лесу, и мы быстренько туда доберёмся. Но, к моему сожалению и огорчению остальных, я ничего не знала о такой воде. Амелия предположила, что в окрестностях храма, возможно, находится озеро, пруд или речушка. На карте примерно в нескольких часах ходьбы было отмечено небольшое озеро, и мы направились туда.
Мы шли долго, давно минул полдень, а никакого озера и в помине не было. Лес здесь рос не тенистый еловый, а больше солнечный сосновый, поэтому идти было жарковато. Когда Тови стала кряхтеть от боли в мышцах и запросила пощады, мы устроились на привал среди больших, выше человеческого роста, камней, невесть как оказавшихся здесь.
После обеда, во время которого мы поняли, что каши и солонина начинают уже надоедать, было решено поддержать боевой дух сушёными фруктами и лёгким белым вином. Заодно отметили седьмой и последний день торжеств в честь Великого праздника Света — самый длинный день в году. Настроение заметно улучшилось, особенно у меня, непривычной к алкоголю. Мы снова восторженно стали рассуждать, что артефакт, возможно, совсем близко, и как чудесно будет его найти именно сегодня. Мне не сиделось на месте, и я предложила немного разведать дальнейший путь. В одиночку меня, конечно, не отпустили. Кит пошёл со мной в одну сторону, Ларион и Амелия, которую тоже разбирало любопытство, в другую.
Среди сосен идти было легко, подлеска почти не было. Иногда попадались участки, где густо росли ели, но я и Кит обходили их. Мы петляли среди стройных сосен, поглядывали по сторонам, но больше друг на друга. Настроение стало чудесным, меня переполняла радость от солнечного Леса, от предвкушения поисков, от того, что всё хорошо и больше всего от того, что Кит рядом. Я весело шагала, напевая песенку, а потом намеренно убежала от него.
— А ты, оказывается, озорной бесёнок. — Кит легко меня догнал.
В кустах можжевельника за моей спиной что-то затрещало и завозилось. Я испугалась и кинулась искать защиты к Киту, прижалась, уткнувшись в его плечо. Из кустов выбралось какое-то животное, я не успела разглядеть, и бросилось наутёк.
— Это всего лишь заяц. — Кит приобнял меня.
Я засмеялась, это ж надо, зайца побоялась, и попыталась убежать, но Кит ловко удержал меня и снова прижал к себе сильными руками.
— Не убегай, озорница, — прошептал Кит. Он наклонился и легко поцеловал меня прямо в губы.
Я глядела на него, медленно осознавая, что это был поцелуй. Мой первый поцелуй. Я замерла, не в силах двинуться с места. Мы смотрели друг другу в глаза, и я, не выдержав его ласковый взгляд, неловкости первого поцелуя, смутилась и спрятала лицо у него на груди. Я чувствовала, как быстро бьётся его сердце, и ощущала себя самой счастливой на свете.
Вдали послышались крики:
— Вы где? Идите скорее сюда!
Кит нехотя, со вздохом отстранился от меня, улыбаясь, заглянул в лицо.
— Бежим. Узнаем, что случилось. — Он взял меня за руку и потянул за собой.
Я спешила за Китом, всё ещё не оправившись от нежных касаний его тёплых губ и испытывая бурю смешанных чувств: и смущение, и дикую радость, и умиротворение. Раньше я всерьёз не задумывалась о чувствах, считала, что если и встречу кого, то когда-нибудь в будущем, не сейчас, не рядом. А насмотревшись на чужую личную жизнь — на жизнь мамы, выбивающейся из сил и воспитывающей меня одну, на жизнь Нуны, немногим лучше, на вдовство Ильвы — я и вовсе семейное счастье и гармонию представляла чем-то эфемерным. Но Кит… Кит… У меня душа летает, только от одних мыслей о нём. Он тот, кому я готова подарить своё сердце. Подарить, моё сердце уже принадлежит ему. И я ему тоже нравлюсь. Нравлюсь! Я ему и правда нравлюсь! Голова кружилась от этой мысли. Неужели это то самое, о чём пишут в сказках? Любовь. А в книжках не врали. Странное, особое, ни с чем не сравнимое чувство.
