Тем временем, хохотуны догнали и обогнали нас, несмотря на то, что наш б-ракон бежал так быстро, как только умел. Нечисть окружила нас со всех сторон. Теперь отворачиваться было поздно, закрывать глаза — бесполезно. В ушах звенел смех. Перед глазами мелькали радужные пятна.
Первым не выдержал, сдался возница, когда у него перед носом парочка существ столкнулась грудь в грудь и тут же разлетелась в стороны с восторженным писком и хохотом.
— Ну, дают! — воскликнул юнец восхищенно и засмеялся.
Потом захохотал. Потом заржал в голос, захлебываясь, утирая подступившие слезы.
Я не удержалась — тоже захихикала громче прежнего.
— Барбра! Прекрати! — магварр держался стойко. Ему каким-то чудом удавалось даже не улыбаться. — А ну-ка, иди сюда.
Алаир Виатор притянул меня к себе на колени, усадил лицом к лицу.
— Что?..
— Или я тебя сейчас поцелую, или мы оба сорвемся на смех и выпрыгнем из колесницы, чтобы разделить с нечистью ее веселье…
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, трибун впился в мои губы поцелуем. Его широкие горячие ладони отправились в чувственное путешествие по моему телу. Эти ощущения были настолько захватывающими, что я мигом забыла о хохотунах. Мой мир сузился до трибуна, его твердых мышц, шумного дыхания. До его все более смелых ласк, от которых меня словно простреливало электрическими разрядами.
Наверное, мне следовало вспомнить, что я запретила себе мечтать о трибуне и его любви. Вероятно, следовало сопротивляться и отталкивать мужчину. Но мне этого совершенно не хотелось! Я ластилась к мужчине, чувствуя себя мартовской кошкой, гладила и царапала коготками его лысый татуированный затылок, вздыхала и таяла, забыв обо всем на свете!
И все же… в какой-то момент я сумела на пару мгновений отвлечься, отстраниться от трибуна и глянуть поверх его плеча назад, на тракт. В радужном свете, исходящем от хохотунов, мне удалось разглядеть жуткую картину!
Вслед за нашей колесницей мчалось по тракту стадо жутких тварей, которых здесь именовали ворлоками. Я думала, это будет что-то вроде волков. Но нет! Нас преследовали огромные дикие кабаны, покрытые иглами, как дикобразы! Эти иглы светились в темноте красным, а длинные загнутые клыки, выступающие из нижней челюсти, мерцали белизной.
— Там… — меня передернуло от ужаса и отвращения. — Там омерзительные клыкастые…
— Не смотри туда, Барбра. Пока мы в колеснице — они до нас не доберутся. — Магварр сжал мое лицо ладонями, заглянул мне в глаза. — Есть только я и ты, орисса! Все остальное не существует!
Он снова начал целовать меня, и мне стало не до ворлоков.
Не знаю, сколько прошло времени, но наступил момент, когда Алаир Виатор сам со стоном оторвался от моих губ и, все еще вздрагивая от снедающей его страсти, огляделся кругом.
— Кажется, проскочили, — произнес медленно.
— А? Да? — я тоже только теперь заметила, что хохотуны отстали. Их смех затих вдали, радужное мельтешение тоже погасло.
Теперь нас окружала густая ночная тьма, слегка разбавленная светом местной луны — огромной и зеленоватой.
— Что с нашим возницей? — я вывернула шею, чтобы оглянуться на юнца, который вел себя подозрительно тихо.
— Жив, на месте, но без сознания, — коротко, по-военному обрисовал ситуацию трибун.
— А как ему удалось не свалиться со своей скамьи от смеха? Он, кажется, порывался спрыгнуть…
— Он пристегнулся заранее, — магварр был по-прежнему краток. — И отдал б-ракону специальный приказ мчать по тракту, никуда не сворачивая, пока хозяин не придет в себя.
— Значит, это б-ракон вывез нас!
— Да. Но без тебя, Барбра, я бы не справился. Мне-то пристегиваться было нечем…
— Но я…
— В этот раз мы стали спасением друг для друга, наемница. И попробуй только сказать, что ты и в этот раз осталась равнодушной!
— И что тогда будет? — заинтересовалась я.
Алаир от такого вопроса сначала растерялся, а потом — расхохотался. Причем заливисто так, громко, со всхлипами — чуть не до икоты. Не хуже тех хохотунов. Только вот мне почему-то смеяться вместе с мужчиной совсем не хотелось!
— Дурак! — я завозилась, собираясь слезть с его колен.
Магварр меня не отпустил. Схватил за талию, притянул к себе вплотную:
— Отшлепаю я тебя, Барбра! Ты со своей привычкой во всем мне противоречить давно на это напрашиваешься!
— Только попробуй! — я все же сползла с мужчины, пересела на свободную часть сиденья и постаралась отодвинуться от магварра как можно дальше.
В этот раз трибун не стал меня удерживать.
— Пора помочь нашему вознице очнуться, — пробормотал он.
Извлек из своей походной ташки флягу с водой, которая почему-то все время оставалась не просто холодной — почти ледяной! Открутил крышку и принялся поливать голову юнца. Тот не сразу, но отреагировал на ледяной душ: затряс головой, задвигал худыми лопатками, потом потер лицо.
— Давай-давай, парень! Приходи в себя! Опасность миновала! — подбодрил его магварр.
— Да в порядке я… все уже. Благодарю за помощь. А как вы… устояли? Уж думал — потерял я своих седоков… — возница непонимающе уставился на нас, потом сам себе ответил: — вот что значит — великий магварр! Никакие хохотуны ему не страшны!
Сказала бы я, как трибун спасался сам и спасал меня от атаки смеющихся тварей, но… решила промолчать. Все-таки скромность красит девушек, даже если они — зеленокожие и клыкастые наемницы-ориссы!
Глава 20. Снова вместе, снова рядом
На тракте, до которого домчал нас уже ближе к полуночи все еще вздрагивающий после встречи с хохотунами возница, обнаружился очередной поселок. Три десятка домов, траттория, постоялый двор с б-раконюшней — все, как и в других придорожных городишках, где мне довелось побывать.
Вот только моих друзей маг-артов рядом не было: как рассталась я с ними у портала в Севенбелсе, так с тех пор и не видела. Признаться, скучать по маг-арту Чайму и его семье начала сразу же. Теперь же, сидя в отдельном кабинете траттории, предназначенном для особых, высокопоставленных гостей, я с тоской вспоминала наш концерт, веселые пляски торгового люда, зашедшего послушать песни и музыку…
Не раз обещала себе: не буду ни к кому привязываться в этом мире! Но — ничего не получалось. Вот и к магварру уже прикипела душой. Знала, что никогда ему в этом не признаюсь, не стану подавать надежду, но сердце уже грызла печаль грядущей разлуки.
Я вздохнула, повозила ложкой по дну тарелки с кашей из каких-то зерен, похожих на чечевицу. Есть не хотелось. Хотелось взрыднуть над своей горькой судьбинушкой…
Будь мы где-то в уединенном месте — я, наверное, вынула бы из чехла свирель да сыграла что-то для себя, для души. Но мы втроем сидели в едальне, и привлекать к себе внимание я не собиралась.
— Ты что-то совсем поникла, наемница! — заметил наблюдательный возница, который остался в поселке до утра. — Устала небось, от новых впечатлений?
— Угу, — уныло согласилась я. Не откровенничать же мне с парнем о своих переживаниях?
— Это что еще за кислый вид, Барбра?! — Магварр Виатор гладить меня по шерстке не собирался. — Приказываю оставить хандру! Ты наемница или бледная моль аристократических кровей?!
— Пф… за что это ваш великий трибун аристократов недолюбливает? Не знаешь, друг? — я нарочито обратилась не к Алаиру, а к вознице.
— Не могу сказать… слухи всякие ходят, но не стану же я их при самом трибуне пересказывать? — парень поспешно глотнул какого-то крепкого напитка и тут же закашлялся.
— Не станешь, дружок. И вообще спать пойдешь сейчас. Пора тебе отдохнуть, завтра ведь в дорогу, — похлопывая возницу между лопаток и выпроваживая его из-за стола, заявил магварр.
Открыл дверь кабинета, чтобы выпустить захмелевшего парня, и тут до моих ушей донесся мягкий звук дрожащей струны и знакомый до боли голос:
— Чего вам спеть, почтенные господа? Чем усладить ваши уши и души?
