что именно вы там пишете, знаете ли, вдруг вместо моих условий, сочините иные, выгодные только вам? — безо всякой жеманности весьма прямолинейно заявила она.
— Едва лишь документ будет готов, я передам его вам для ознакомления. А копия так и вовсе останется у вас на руках, — добавил он, кивнув на второй лист, лежавший рядом.
— Оо, — через секунду тишины, когда Холстен снова сосредоточился на составлении договора, воскликнула девушка, — на том втором листе появляется текст, вот вы написали слово, а оно проявилось и там.
— Да, эта бумага смочена специальным эликсиром, — спокойно пояснил Джером, продолжая писать условия.
— Копировальный эликсир, — тут же сочинила название лесса.
А Джером подумал, насколько силён дух у Мии Лис: не каждая женщина смогла бы после попытки массового надругательства так скоро оправиться эмоционально и проявлять хоть какие-то чувства, в том числе и любопытство.
— Готово, осталось только подписать. Но подпись вы поставите сразу же как выпьете эликсир и ответите на пару вопросов.
"Лесса Мия, если ты действительно пришедшая из-за пелены, то с твоей помощью я смогу возродить свой почти угасший Род, вернуть славное имя своей Семье", — подумал Джером, протягивая бумаги девушке.
— Подписать, говорите? — пробормотала я, и требовательно протянула руку, чтобы посмотреть документ. — Давайте, прежде чем я выпью ваш чудо-эликсир, всё же ознакомлюсь с написанным? — стресс и волнения, пережитые совсем недавно, чуть притупились и с меня словно пелена слетела, мозг начал работать в штатном режиме, я наконец-то смогла ясно осознать, что меня заманивают в какую-то ловушку, из которой нет выхода. Если я не возьму себя в руки и не приму меры.
Я смотрела в глаза этому красавчику и в глубине моей души зарождались смутные подозрения: уж больно настойчив этот тип в своём стремлении заграбастать меня в качестве жены или любовницы, при этом он ничего не выигрывает. Выходит, что ништяки перепадут только мне одной, а он даже секса не получит. Это очень подозрительно! Моя интуиция орала, как сирена, чуть ли не оглушая, что дело пахнет тухлятиной.
— Да, прошу вас, — он подвинул ко мне лист и откинулся на спинку кресла, внимательно меня рассматривая из-под тяжёлых век, своими глазами цвета стального неба.
— Благодарю, — кивнула я и, деловито перекинув ногу за ногу, принялась читать. Выходило это у меня легко и свободно, кто бы или что бы меня сюда не перекинуло, элементарные знания, я бы сказала даже базовые, такие как: говорить, читать и писать в мою голову вложить не забыли. — Так, здесь всё понятно, хмм… всё, чем будет обладать жена, в скобках или любовница, будет распространяться и на её супруга, в скобках или благодетеля, какие понятия-то интересные, — бормотала я, быстро пробегая глазами ровные строчки. Почерк у градоправителя оказался размашистым, чуть острым, но понятным. — Ага-ага, тэк-с, — читала я, не забывая по ходу комментировать. Делала короткие паузы, чтобы осмыслить и переварить информацию.
И в итоге, положив лист на полированную столешницу, выдала:
— Всё прекрасно, но я передумала…
До сего момента сидевший в расслабленной позе лестер Холстен визуально напрягся, глаза его широко распахнулись, а потом хищно сузились.
— И что именно вас не устраивает? — негромко уточнил он, интонации его голоса заставили мои руки покрыться холодными мурашками, и я не скажу, что от страха, скорее от предвкушения близкой битвы. Я собиралась торговаться и внести дополнительное условие.
— Ещё одного пункта не хватает, и если вы его не добавите, буду вынуждена пройти в свою камеру и дождаться суда в этом отвратительном месте, — стараясь держать лицо, внутренне всё же вся сжалась, недавно произошедшие события были всё ещё свежи в памяти. И их повтора мне хотелось непременно избежать. Но отчего-то я была уверена, что градоправитель пойдёт навстречу, раз ему так нужна именно я.
— Хорошо, я вас слушаю, — сдался Джером, устало выдохнув. Видать день у него был не самый простой, работу работал человек, уморился.
— В течение трёх месяцев вы будете ухаживать за мной, как положено. Официально будем считаться женихом и невестой. А по окончании обозначенного срока, сделаете предложение руки и сердца, или как у вас тут принято? И уже тогда я приму окончательное решение. И да, до того момента всё, что станет принадлежать мне, останется при мне, делить это что-то с вами я не собираюсь. По крайней мере, пока мы не поженимся. Но в благодарность за сегодняшнее спасение, у вас будет одно желание. Какое, придумайте сами, главное, чтобы оно было в пределах моих возможностей.
Мои слова шокировали молодого мужчину, я это видела по его заострившимся скулам, по заигравшим желвакам и затрепетавшим от негодования тонким аристократическим ноздрям.
Молчание затянулось, мы глядели друг другу в глаза и в его серых очах я физически ощутила напряжение.
— Хорошо. Три месяца.
— Договорились! И живём отдельно! — не преминула напомнить я.
Джером поднял глаза к потолку словно прося у Всевышнего терпения, а потом просто кивнул, соглашаясь, и, подтянув к себе документ, принялся вносить дополнительные пункты.
После чего позвал капитана своей гвардии и начальника тюрьмы.
— Лесса, прошу вас присядьте вот сюда, — попросил меня вояка, имени которого я пока так и не узнала. Меня усадили в центр комнаты на табуретку без спинки. Не очень удобно, но, видать, так положено, чтобы типа опрашиваемый не расслаблялся, чувствуя напряжение не только психологическое, но и физическое. Умно, ничего не скажешь!
Тем временем градоправитель отошёл к широкой лавке, и, удобно на ней устроившись, принялся внимательно изучать происходящее.
— Позвольте представиться, — заговорил невысокий, очень тучный мужчина с внушительной залысиной, глянцево блестевшей в свете лампадок. — Гру Мороний, начальник темницы города Эльм. По настоянию, — быстрый взгляд блекло-зеленоватых с примесью карего глаз на лестера Джерома, — уважаемого смотрителя города, лестера Холстена, сейчас мы проведём опрос с применением эликсира правды. Три капли, три вопроса. Всё согласно букве закона.
Пока мужчина говорил я с интересом его рассматривала. И должна сказать, что передо мной был плохой человек. Бегающие глаза, он старался вообще не смотреть на собеседника и вечно находящиеся в суетливом движении пальцы рук — говорили о скрытности и грехах, таящиеся под его далеко не самой приятной внешностью. Круглая голова, практически отсутствующая шея, тучный, как бочка, ему даже говорить было тяжело — одышка мешала. Большой, некрасивый рот, как у жабы, пигментированная кожа лица и рук, нос картошкой. Я всегда старалась не судить о человеке только по внешности, вот уж нет. Но подмечать мелкие детали в поведении и то, как он или она говорит, вошло в
