И теперь перед ней стоял оживший герой ее «эпохальной» работы и смотрел на нее счастливыми глазами влюбленного человека. Да, именно влюбленного, поскольку причинами такому восторженному и сияющему взгляду могли служить только самые пылкие и страстные чувства.
— Вечер добрый, Аспазия, — проговорил он, протягивая ей розу с небольшим, чуть распустившимся, красным бутоном. — Прости, что потревожил. Просто я безумно хотел увидеть тебя хоть мельком…
— Спасибо за розу, — тихо сказала Ксеня, принимая цветок; она очень старалась, чтобы голос не выдал ее волнения. — Она прекрасна…
— Но ты затмишь любой цветок, Аспазия, — горячо произнес на это Сократ, желая заглянуть ей прямо в глаза.
— Присядем, — Ксеня, торопливо отводя взгляд, показала на небольшую скамью у фонтана в углу дворика.
— Как скажешь, — Сократ последовал за ней, и они почти одновременно опустились на скамью.
Вначале они оба несколько минут молчали, а потом Сократ начал говорить. Его речь была пылкой и проникновенной, что ей мог позавидовать любой современный оратор, а Ксеня, слушая его, просто потеряла способность изъясняться и лишь смотрела на него широко раскрытыми глазами. Сократ же говорил о любви. О любви именно к ней, Ксении, а точнее, к Аспазии, и о любви вообще, в глобальном и философском смысле. Говорил о своих чувствах и эмоциях, и порой настолько откровенно, что вгонял своими словами Ксеню в краску. За все свои двадцать семь лет она никогда не слышала в свой адрес столько восторженных слов и комплиментов от мужчины. И, что кривить душой, ей это было безумно приятно. Правда, возникло было у нее вновь минутное сомнение насчет того, что в этом времени она выглядит все же иначе, чем в своем, но тут Сократ начал восторгаться ее глазами «цвета вечернего неба», а после упомянул о ее родинке на виске — «отметина богини Афродиты», и Ксеня не без радости поняла, что она все та же Ксеня Высоцкая, хоть и под именем древнегреческой гетеры…
…Сократ покинул дом Аспазии, когда на улице начало смеркаться. Ксеня, находясь под впечатлением их разговора, длившегося не один час, вернулась к себе в комнату, где Евклия уже предусмотрительно успела зажечь масляные лампы по всему периметру. Проходя мимо зеркала, Ксеня внезапно задержалась около него и взглянула на свое отражение. И на удивление это отражение ей показалось очень даже симпатичным, как будто она взглянула на себя совершено под другим углом… Это даже немного озадачило Ксеню, что она подошла к зеркалу поближе и стала рассматривать себя более пристально. Вроде, все то же: глаза, нос, рот, фигура, наконец, и даже темные волосы, к которым она уже успела привыкнуть… Вот только что-то появилось в ней неуловимое, идущее как бы изнутри, что странным образом преображало ее внешне…И Ксеня, никогда до этого не занимавшаяся самолюбованием у зеркала, вдруг улыбнулась своему отражению…
ГРЕЦИЯ, Афины День четвертыйКсеня, ожидая, пока Евклия сделает ей прическу, нетерпеливо поглядывала за окно, где солнце с каждой минутой поднималось все выше и выше. Близился полдень, а значит и время встречи с Артемом и Климовым.
Вчера Артем у нее так и не появился, хотя и обещал. Зато поздним вечером прислал записку с указанием времени и места, где они втроем должны были собраться вместе. «Если, конечно, завтра мы еще будем в Греции», — уточнил он в конце и пририсовал смайлик — улыбающуюся рожицу, популярную у всех современных пользователей компьютеров и мобильников. Это было так мило и символично, будто привет из двадцать первого века, что у Ксени сразу же потеплело на душе, и она невольно развеселилась… Артем — молодец, умеет приободрить… Славный парнишка… Хорошо, что именно он оказался с ней в этой передряге… Не то, что Климов…
Евклия покончила с прической и протянула Ксене пудреницу. В этот раз Ксюша не стала отказываться от косметики и слегка припудрила лицо, а после даже немного подрумянилась. Придирчиво рассмотрев себя в зеркале и оставшись вполне довольной увиденным отражением (что для нее само по себе было явлением из мира фантастики), она наконец в сопровождении рабыни отправилась на рыночную площадь.
Они шли той же дорогой, по которой направлялись накануне в дом Фидия, и, как раз миновав его, вскоре вышли на торговую площадь. Справа от них тянулось длинное одноэтажное здание с множеством колонн, за которыми в прохладной тени располагались лавки со всякой утварью: светильники, посуда, украшения. Чуть дальше под тканевыми навесами находились продуктовые ряды со всевозможными фруктами, овощами, сырами, мясом, рыбой, курами. Самое интересное, что мясо и рыбу продавцы раскладывали на мраморных плитах, по-видимому, для того, чтобы они были охлажденными и не портились в жару.
Огромная статуя богини Афины величественно возвышалась в самом центре площади; яркое солнце отражалось в позолоченных деталях изваяния, создавая вокруг него поистине величественный и мистический сияющий ореол, от чего казалось, что мраморная дочь Зевса вот-вот оживет и сойдет со своего пьедестала навстречу горожанам. Ксеня на мгновение замерла, запрокинув голову вверх и любуясь этим настоящим произведением искусства. Потом ее взгляд скользнул ниже, к подножью статуи, где, прислонившись к прохладному камню, стояли Артем и Игорь. Артем, улыбнувшись, помахал ей рукой, Климов же остался невозмутим, впрочем, как всегда… Ксеня улыбнулась Артему в ответ и поспешила к мужчинам…
Игорь пришел на встречу самым первым и еще минут десять бродил вокруг статуи, пока не появился Артем.
— Привет, — жизнерадостно проговорил он, обмениваясь с Климовым рукопожатием. — Как настроение?..
— Отвратительное, — невесело ответил Игорь, наморщив лоб. — Еле ноги унес от здешней моей, так сказать, супруги… У меня чуть мозг от нее не взорвался… И детки у меня здесь с повышенной активностью… К тому же вчера, похоже, с твоим скульптором перепил… Надо же! И вино, вроде, разбавленное, а похмелье, как от водки…
— Только сколько литров выпил лично ты этого «разбавленного вина»? — засмеялся Артем. — Под конец вы с Фидием почти братались, как в лучших русских традициях, и даже клялись в вечной дружбе…
— Если честно, не думал, что простой ужин может перетечь в такую попойку, — ухмыльнулся Климов, потирая затылок. — Древняя Греция, блин…
— О, а вон и Ксюша наша идет, — произнес вдруг Артем, и Игорь, следуя за направлением его взгляда, оглянулся.
Ксеня, с интересом глядя по сторонам, медленно шла по рынку в сопровождении какой-то девушки. Казалось, она никуда не спешила, а просто прогуливалась вдоль торговых рядов. Приблизившись, она на несколько секунд остановилась и, чуть щурясь от яркого солнца, стала рассматривать статую. И только после этого Ксеня наконец-то заметила их с Артемом и, ускорив шаг, направилась к ним.
