— Все тело мазать не нужно, главное — соответствие имиджу. Иди, посмотри на себя в зеркало.
Я уставилась на свое отражение. На меня смотрело фантасмагорическое создание: девушка с бледной, чуть светящейся в лучах солнца кожей, белыми бровями, губами и ресницами. Я осторожно расправила крылья за спиной. Они только ощущались небольшими. Разойдясь в стороны, они оказались шире моих расставленных рук. Я перехватила взгляд Тетла в отражении.
— Тебе идет, — сказал каалаханец, сдержанно улыбнувшись.
… Спустя несколько недель я настолько свыклась с крыльями, что ощущала их если не продолжением себя, то привычным девайсом. Начались репетиции в качестве аниман-дивы. Проблема заключалась в том, что в Энгиме было трудно найти место для тренировок.
— Так не пойдет, — бормотал Тетл, хмурясь. — Для прогона нужно пространство.
— Какая-нибудь пустующая пещера, — подсказала я.
— Тренироваться в пыли? В этом?
Каалаханец красноречиво осмотрел мой белоснежный наряд — плотное, обтягивающее трико. Я никак не могла к нему привыкнуть и мой «инструктор» заставлял меня надевать его на каждую репетицию.
— Ты захотела быть аффэ? — привычно нудел он. — Вот и первый нюанс. Каково это, чувствовать себя почти обнаженной?
Трико было плотным и скрывало все интимное, при этом откровенно подчеркивая изгибы. Ни один изъян не остался бы в нем незамеченным. К счастью, многочасовые тренировки с крыльями выточили рельеф тела, я чувствовала себя непривычно сильной и гибкой.
— Спрошу Курта, — подумав, сказала я. — Днем у него нет посетителей. Опять же, это будет поводом подкинуть ему деньжат, так-то он стесняется.
Ситуация с гастропабом становилась все печальней. Клеветнические ухищрения Гидакли, предводителя местных браконьеров, давали свои плоды. Теперь даже обычные посетители стали для Курта редкостью. Туристы забредали в «Оазис» все реже, и то только те, кто не затруднился проверить рейтинг ресторана в Гуглакси.
Мне, конечно, не верилось, что масаи обладают телепатией и намеренно рушат планы охотников за редкой живностью, но Гидакли явно имел зуб на всех, кто привечал у себя покровителей поркупинов.
Курт покорно согласился сдавать свой зал в аренду на несколько часов, и мы перенесли репетиции в паб. Сдвинутые столы служили сценой.
Танец был сложным. Он включал в себя движения с крыльями. Все пируэты должны были совершаться с опорой на кончики пальцев, так создавалась иллюзия полета. Я сбивала ноги в кровь, не помогали даже уплотнения на носках трико. И Тетл был однообразно нуден и недоволен.
— Одна нога, одна. Без опоры на вторую! Не пытайся облегчить поворот. Ну же! Выше! — командовал он. — Хватит лениться! Работай!
Курт зачарованно следил за репетицией из-за барной стойки. У Фиби на лице застыло восхищение. Я же постепенно привыкала к «зрителям». Но появление новых лиц в пабе стало для меня шокирующим сюрпризом.
Они пришли в полдень, два масая и трое поркупинов. Я заметила стоящих в дверях аборигенов с поднятыми торчком иглами и с трудом удержалась, чтобы не спрыгнуть и не залезть под стол. На открытой местности я обычно так и делала — пряталась за обломки скал, даже довольно сносно научилась отслеживать сгустки фиолетовой слюны на камнях.
Глава 22
Елена
… Я видела испуганное лицо Фиби, напряженное Тетла и флегматичное Курта.
— Рад приветствовать вас в «Оазисе», господа, — гибридник медленно отделился от стойки. У меня сложилось впечатление, что Курт прекрасно осознает степень опасности и отвлекает внимание на себя. — Проходите. Желаете меню? Блюда дня — отличный бигос, а также шакотис, приготовленный на открытом огне.
Поркупины мгновенно отреагировали на звуки речи: дружно повернулись к бару и подняли иглы. Но затем, как по команде, обратили свои мохнатые мордочки в мою сторону. Я стояла на столе, ощущая, как из всех конечностей у меня почему-то дрожат… крылья.
Один из аборигенов, самый высокий и пушистый, заговорил. По крайней мере, именно так я восприняла неравномерные выдохи — толчки воздуха, вырывающиеся из его (или ее — у поркупинов два пола, но определить, самец это или самка, можно лишь в определенное время года, в брачный сезон) ходящей ходуном грудной клетки.
Семе выслушал аборигена, наклонив голову, и обратился ко мне:
— Мои маленькие братья узнали, что сегодня тут будет танцевать женщина ку-ду-ку, и пришли посмотреть.
Масай вопросительно посмотрел на высокого аборигена, словно ждал подтверждение. Поркупин три раза громко выдохнул. На этот раз я расслышала в его дыхании звуки «к» и «д». К речи добавились шорохи от трения игл, а Семе несколько раз глухо щёлкнул.
— Женщина ку-ду-ку. Танцуй, — любезно «разрешил» мне масай.
Я почувствовала на себе взгляды присутствующих. Можно было бы, конечно, закидать масаев вопросами и попытаться пообщаться с поркупинами — наладить, так сказать, межпланетный контакт. Но что-то подсказывало мне, что собравшиеся в «Оазисе» люди, я, Фиби, Курт и мой наставник, находятся в паре секунд от выпущенных в нас острых игл. За все время своего пребывания на Масай-рок я ни разу не слышала, что поркупины ходили к людям в гости. Не хотелось бы создать прецедент с печальным исходом.
— Танцуй, Елена, — едва слышно произнес Тетл.
Курт медленно провел рукой перед виртбордом. Мелодия полилась из спрятанных в стенах и потолке микро-воспроизводителей. Казалось, все мы с облегчением выдохнули, убедившись, что музыка была принята аборигенами благосклонно. Однако Курт почему-то запустил трек под названием «Грозовое небо», томительную, тревожную мелодию, приготовленную Тетлом для тренировки.
Я развернула крылья и принялась танцевать. Пришлось, надо признаться, добавить в танец несколько новых элементов. Под взглядами темных выпуклых глаз поркупинов мне хотелось сжаться в комок, мелодия била по нервам: плечи непроизвольно опускались, я обнимала себя руками и, действуя интуитивно, несколькими минутами позже принялась изображать птицу… в беде.
Я видела репортаж об охоте на ку-ду-ку, когда гуглила информацию о браконьерах. Несчастные птицы пытались спрятаться от пуль. В целом, в минуту опасности их поведение было похоже на панику наших земных пташек. Это я и попыталась станцевать, сделав эмоции более человеческими. Они же сказали «женщина ку-ду-ку». Вот и выясним, развито ли у поркупин абстрактное мышление, способны ли они воспринять образ, переданный танцором.
Музыка стихла. Поркупины «хором» издали иглами скрежещущий звук, повернулись и вышли, сопровождаемые одним из масаев. В зале остался Семе. Он невозмутимо прошел к столику, сел и вопросительно поглядел на Курта. Гибридник принес ему пакетик с картошкой и сел напротив.
Со стола я практически сползла. Ныли мышцы, но больше всего болела спина. Тетл молча сделал знак развернуться, стянул до пояса мое трико и принялся медленно и аккуратно отцеплять крылья от позвоночника. Мне было плевать, что все видят мою обнаженную спину — меня трясло. Я не могла расслабиться, и от этого процедура отсоединения бионервов получилась весьма болезненной.
Избавившись от крыльев, я натянула футболку и одним залпом выпила поднесенный Фиби стакан воды.
— Пс-с-т! Курт! — Фиби сердито позвала гибридника. Когда он подошел, девушка спросила: — Что он говорит? Что говорит Семе?
— Ничего, — Курт меланхолично пожал плечами.
— Немедленно узнай у него, что это вообще было! Поркупины что-то сказали?! Что они сказали?!
— А я и так знаю. Что им понравилось. Они же нас не убили, — резонно заметил гибридник.
Фиби возмущенно потрясла перед его носом кулачком и велела как следует расспросить масая, а Курт хмыкнул и вернулся за столик к Семе. Оба приятеля, киборг и Хранитель, принялись таскать фри из пакетика и смотреть трансляцию шоу с орбитальной станции. На экране вирдборда вышедшие в четверть финала участницы отбора с застывшими улыбками грациозно ходили по сцене в разноцветных крыльях. Меня опять передернуло.
