умывания, этого будет более чем достаточно. Или, может, найдется другая свободная кровать?
— Матросы спят в койках, подвешенных к потолку. Из них не выбрасывает во время качки, но, боюсь, ты просто не сможешь в такую забраться.
— Хорошо, шкаф так шкаф, — не стала капризничать я.
Может, я и смогла бы влезть в подвесную койку и выбраться из нее, но что, если нет?
В конце концов, шкафы для сна вот уже пару лет как вошли в моду на севере Беркива и потихоньку распространяются в соседних странах. Ограниченное пространство лучше хранит тепло, а если еще и поставить жаровню под доски постели — так и вообще замечательно. Правда, в климате южных морей эта их способность играла в обратную сторону: в шкафу воздух становился еще более влажным и горячим, чем за бортом. Ничего, не буду закрывать дверцы и ладно.
Зато никто не будет храпеть рядом… Я исподтишка глянула на Генри. Нет, как-то не вязался с ним храп. В моем детстве храпела тучная старая нянька, что спала на подстилке в углу нашей с братьями спальни. Потом братья выросли, и спальня стала моей, а нянька ушла на покой. Поджарый и хищно-грациозный Генри на нее вовсе не походил, и вряд ли…
— О чем задумалась, сокровище мое? — поинтересовался он.
— Храпишь ли ты по ночам, — брякнула я прежде, чем подумала.
Он расхохотался.
— Ты сама отказалась от возможности проверить, — сказал он, отсмеявшись.
Я вскинула подбородок, изо всех сил делая вид, будто мы ведем обычный светский разговор, как совсем недавно, за ужином.
— И не забудь поставить задвижку на дверь.
— Непременно, — согласился Генри. — Только знаешь что? — он склонился к моему уху, притягивая за талию и мурлыкнул. — Магия может отодвинуть любой засов.
Он выпустил меня прежде, чем я успела возмутиться.
— Ничего, я придумаю как его закрепить.
— И еще не забудь положить под подушку заряженный пистолет, — ухмыльнулся Генри.
— А что, можно? — обрадовалась я.
Он снова рассмеялся. Выдохнул.
— Ох, Белла, ты неподражаема! Я обдумаю это.
Он вывел меня из каюты, все еще хихикая себе под нос.
— Не понимаю, что тебя так развеселило, — произнесла я тоном, полным достоинства. По крайней мере, так это задумывалось, но, судя по смешку Генри, получилось не очень.
Он жестом пригласил меня в свою каюту.
— Побудь тут. Я пошлю прибраться, поговорю кое-с кем о своих делах и приведу сюда раненого. Не скучай. Сундук с книгами по-прежнему в твоем распоряжении.
Закрылась дверь. Я подошла к окну. Солнце — или корабль, кто его знает — сместилось, и сейчас лишь цвет бликов на воде и посветлевшее, словно выцветшее, небо говорили о том, что скоро вечер. Плескались волны, наверху о чем-то спорили матросы, перемежая свои слова отборной руганью на четырех языках. Да, пожалуй, за это путешествие я изрядно расширю словарный запас, правда, похвастаться им не получится. Я постаралась отрешиться от ругани, вслушиваясь в шум волн. Кажется, ветер усиливается…
— Капитан, я настаиваю… — раздалось за спиной.
Я оглянулась. В дверях стоял корабельный хирург.
— Капитана здесь нет, господин Дезо. Подождите его, если хотите.
Он кивнул явно каким-то своим мыслям.
— Отлично, ты-то мне и нужна.
— Что ты о себе возомнила, женщина! — прошипел он, подходя ближе. — С чего ты взяла, будто имеешь право вмешиваться в мою работу!
Я вскинула подбородок.
— Господин Дезо, извольте разговаривать с леди как подобает, или убирайтесь!
— Ле-е-еди, вот как! — Он шагнул еще ближе, я попятилась, спиной натолкнувшись на стену.
Хирург тут же оказался рядом, уперся ладонями по обе стороны от моей головы.
— Запомни, ты, знатная бездельница, ты не в своем фамильном замке. Это там вокруг тебя носилась толпа слуг, вытиравших тебе нос по каждому чиху! Чтоб я больше тебя не видел ни около моего кабинета, ни около моих пациентов! Поняла?
Он решил, что его слово выше капитанского? Или настолько уверен в своей незаменимости? А и в самом деле, кто его заменит, не я же? Меня посадят на корабль и отправят домой, едва получив выкуп, а он останется. И все же мой язык словно зажил своей жизнью — отдельной от разума.
— Не поняла.
— Что? — оторопел хирург.
Наверное, не надо было с ним спорить. Наверное, я об этом сильно пожалею, ведь я сама недавно говорила Генри, он не может неотступно меня сопровождать. Да вот хотя бы сейчас — его нет, когда вернется в каюту, неясно, и защитить меня некому. Но смиренно согласиться не получалось. Наверное, я просто слишком устала, чтобы найти силы держаться скромно.
— Не поняла. Ум у меня женский, не в состоянии постичь такие сложные вещи.
— А может, родного языка не понимаешь? Может, объяснить на беркивском?
— Попробуйте, если хотите. Только, боюсь, я и на беркивском, и на граянском, и на аргинаке не пойму, с чего вы решили, будто я должна повиноваться вам, а не капитану?
— Что, думаешь, раздвинула ноги и можешь теперь вертеть им как хочешь? Может, мне тоже тебя отодрать, чтобы стала послушной?
Стой он чуть дальше, я бы влепила ему пощечину. Но он был слишком близко, и я просто двинула ему коленом в пах. Все-таки я росла с двумя старшими братьями, и между нами не всегда все было безоблачно.
Дезо застонал и сложился. Я метнулась к столу, подхватила кувшин. Какая-то часть меня, наверное, здравый рассудок, вопила, что нужно немедленно извиниться, что драться со мужчиной, который на полголовы выше меня — безумие, и вообще, это недостойно леди, надо было поставить его на место ледяным взглядом и голосом.
Только почему-то ни взгляд, ни голос не подействовали, а колено — запросто. Ненадолго, конечно, сейчас он взбеленится еще сильнее, но я тоже так просто не дамся.
— Леди Белла, зачем вы калечите экипаж? — раздался от двери веселый голос.
— Капитан, эта женщина безумна, — хирург кое-как разогнулся. — Заприте ее и не подпускайте к людям!
— Отличная мысль! — обрадовалась я. — По крайней мере, если я буду под замком, никто не сможет вломиться без приглашения и…
— Так вы защищали мое имущество? — ухмыльнулся Генри. — Боюсь, вы поторопились. По обычаю, любой матрос
