— Что? — вскинул тот брови.
— Уходи, ты не должен видеть до свадьбы мой наряд. Плохая примета.
Рейг скривился, явно желая поучаствовать в выборе, но затем голубые глаза сверкнули азартом.
— Тогда пойду в отдел нижнего белья. Куплю тебе все остальное. Плохая примета ведь не касается того, что под платьем? — он многозначительно оскалился, а я покраснела.
Следующие три часа я не вылезала из примерочной. Девушка-консультант бегала туда-сюда, обвешанная ворохом белого кружева, и приносила мне все новые и новые варианты. Я даже утомилась.
Было немного грустно, что в такой важный день у меня нет других помощниц, кроме сотрудницы бутика. Хотелось разделить радость выбора с подругами, с матерью, а не крутиться перед зеркалом в одиночестве.
Отец не поведет меня к алтарю, любящая мать не поможет советом, а подружки не устроят девичник. Внезапно очень остро я ощутила себя круглой сиротой.
Зато определилась с нарядом.
Платье прямого кроя из гладкой, струящейся ткани, без кружев, без лишних украшений, скромное, но очень элегантное. Я выглядела в нем такой хрупкой. Изящной, как статуэтка.
— Великолепно, — присвистнул Призрак, отдернув шторку примерочной кабинки.
— Плохая примета! — зашипела я на него.
Глава 21
Накануне решающего дня — дня, когда действие препарата по моим подсчетам должно было закончиться, я лежала в темноте в объятиях Рейга, слушала звук его дыхания и не могла уснуть. Счастье, благополучие вдруг показались такими хрупкими. Они, как песок, ускользали сквозь пальцы, и я отчаянно жалась к любимому, ловила каждую секунду нашей тихой уютной близости, потому что утром мой мир мог рухнуть.
Засыпать было страшно.
— Ты пахнешь тревогой, — жених лег на спину, и я удобно устроила голову на его широкой груди, тронутой светлой порослью. Короткие тонкие волоски тут же защекотали нос, и я фыркнула, а потом, не удержавшись, чихнула.
Рассмеявшись, Рейг нежно запустил пальцы мне в волосы. Помассировал затылок, погладил шею, а потом и ушко. За то время, что мы были вместе, он изучил мое тело вдоль и поперек и знал, какие ласки заставляют меня замирать в истоме.
Как же не хотелось всего этого лишиться! Проснуться утром — и окунуться в колючий холод, вместо любящей улыбки увидеть взгляд, полный равнодушия или ярости.
Что, если это наша последняя совместная ночь? Последние часы счастья? А вдруг завтра Рейг меня бросит? Соберет мои вещи и выставит меня с ребенком за дверь?
Куда я пойду? Что буду делать? Как вернусь в то мрачное, унылое одиночество, в котором жила до встречи с Призраком?
Я чувствовала себя хрупкой птичкой, которую подобрали, обогрели, вылечили, но могли снова вышвырнуть на мороз. Только я нашла дом, почувствовала под собой твердую землю, и вот ноги опять лишались опоры.
Чем больше я думала, тем сильнее себя накручивала.
— Свадьба через неделю. Ты решила начать нервничать заранее? — любимый улыбался мне в темноте ослепительной белоснежной улыбкой. Душу бы продала, чтобы любоваться ею каждый день.
— Я не нервничаю.
— Запах тебя выдает.
Запах…
Со вздохом я выпуталась из желанных объятий и оседлала Рейга.
Последняя ночь.
Последний раз.
Прощальная близость, насквозь пропитанная ощущением горечи.
Утром я проснулась в одиночестве и заплакала. Сразу. Увидела пустую половину кровати, примятую подушку, веер складок на уже остывшей простыне — и слезы против воли брызнули из глаз.
Ушел.
Обычно будил поцелуями, а сегодня…
Сладкий аромат истинности больше не дурманил разум зверя, и тот сбежал, оставив меня одну. Если поискать, где-то здесь наверняка найдется записка, в которой мне предлагают валить на все четыре стороны. За дверью, возможно, уже стоят мои упакованные чемоданы.
Взгляд зацепился за складки розового балдахина, невесомую ажурную ткань. Неделю назад я переехала с мансардного этажа в спальню Рейга, и вместе мы перетащили сюда кроватку Молли. Часть моих вещей перекочевала вон в тот немного старомодный платяной шкаф. Зубная щетка — в ванную комнату рядом с хозяйской спальней.
Хорошо, что правда выяснилась до свадьбы. Так было честнее.
Я села на постели, подогнув под себя одну ногу, сгорбилась и укрылась от жестокой реальности в домике ладоней, прижатых к лицу.
Всё кончено.
Всё…
В утренней тишине на кухне проснулась и зажужжала кофемашина. Кроме этого шума, мой идеальный слух уловил звон чашек на первом этаже, звуки шагов. Кто-то ходил босыми ногами по плитке, затем переместился на лестницу: едва заметно заскрипели деревянные ступеньки.
Дверь в спальню распахнулась, и на пороге выросла высокая широкоплечая фигура. Длинные ноги в черных джинсах с низкой посадкой, открывающей вид на тазовые кости. Молния ширинки застегнута, а единственная пуговица — нет. Взгляд скользнул выше: обнаженный торс с кубиками мышц, круглый поднос с чашками в руках, идеальная улыбка из рекламы зубной пасты.
Рейг стоял в дверном проеме и облизывал меня жадным взглядом. Так же, как и вчера, как и неделю назад, как и на базе во время первой встречи.
Он принес мне кофе в постель.
— Ты что… плачешь?
Всхлипнув, я принялась торопливо вытирать влажные щеки.
Ошиблась в расчетах?
Или это лысый подкинул мне неверную информацию? Что, если действие препарата сохраняется дольше месяца? А вдруг мой запах изменился навсегда? Препарат экспериментальный. Откуда разработчикам знать, как он себя поведет.
Улыбаясь, Рейг шагнул в спальню и опустил поднос на прикроватную тумбу. Я напряженно всматривалась в его черты, пытаясь прочитать мысли, уловить малейшее изменение в поведении.
— Как я пахну? — спросила я, не в силах расслабиться и поверить в свое счастье.
Все осталось по-прежнему? Меня любят?
Вместо ответа Рейг опустил мою ладонь на свой пах. Твердый, горячий, жаждущий.
* * *
Зал регистрации оформили живыми цветами, нежными белыми лилиями. Собравшихся было немного, но эта небольшая горстка гостей умудрилась заполнить помещение до отказа.
Все приглашенные — со стороны Рейга, с моей — никого. Только малютка Молли на руках у Ингрид. Приемных родителей я не позвала, подруг у меня не было. Невеста без свидетельницы, которая шла до алтаря сама, не опираясь на отцовский локоть.
Не сказать, что меня это расстраивало. Самый счастливый день в моей жизни не могла омрачить такая мелочь. Платье смотрелось на мне чудесно, букеты лилий, расставленные по залу, пахли упоительно сладко, последний день лета выдался на удивление теплым, и сквозь высокие окна медом сочился солнечный свет.
Длинный проход вел от дверей к цветочной арке, под которой меня ждал жених в стильном сером костюме-тройке. Мое лицо закрывала невесомая ткань фаты, кожу ладоней щекотали ленты свадебного букета. Под звуки традиционного марша я медленно шла по бежевому ковру, а с двух сторон от меня на скамейках сидели гости.
Отец Призрака наблюдал за церемонией с каменным лицом, брат-крысеныш неприятно скалился, провожая мою фигуру брезгливым взглядом. Мне не было до них дела. Я смотрела на Рейга, на своего жениха. Его улыбка вела меня к алтарю, как свет маяка вел корабли сквозь ночь к берегу.
Вдруг двери за спиной с грохотом распахнулись, и в зал влетела девушка в сиреневом платье.
— А вот и свидетельница! — Громкий голос вожака эхом прокатился по помещению.
Я оглянулась. Гости зашептались. Ощущение величия и торжественности момента было испорчено.
Я, невеста, больше не была центром внимания. Теперь все смотрели на прекрасную вторженку, идущую мимо скамеек походкой модели на подиуме. По мозгам ударил цокот ее высоких каблуков.
Кто она? Эту девицу с огромной грудью и родинкой над губой я прежде не видела.
Родственники жениха нашли мне свидетельницу? Это ведь неплохо, верно? Можно даже сказать, заботливо с их стороны.
Незнакомка проплыла мимо, окатив меня запахом клубники, и первой остановилась напротив Призрака. Дошла до жениха раньше, чем невеста.
