Золотого Дракона. Нужно объявлять о моем воскрешении. Разбираться с ворохом неминуемых сплетен по этому поводу. Не забывай и о появлении слухов об этом походе. И о новых древних драконах.
— Понимаю.
— Ты даже не догадываешься, как все будут стоять на ушах. Все дома как с цепи сорвутся.
— Догадываюсь.
— Мне необходимо быть там. А ты, я уверена, доберешься без проблем. Ханс ведь уже договорился с охотниками? Они берутся вас сопровождать?
— Договорился.
— Вот видишь! А когда ты вернешься через две недели, я все улажу. Объявим о двойной помолвке. Вильгельма и Лауры. И нашей с тобой. Только представь, что будет? Золотой дракон все-таки женится на белой драконице спустя столько лет.
— Представила.
Я была способна только повторять за ним отдельные слова. На большее меня не хватало. Сейчас я отпускала его. Открывала сокровищницу, взламывала замки, отключала сигнализацию и выпускала из нее Золтона. Замки заедали, сигнализация орала на все лады, ключи не вставлялись в двери. Но я упорно рушила все преграды и заслоны.
К концу его восторженной речи о грядущем благополучии дело было сделано.
Золтон наклонился ко мне, чтобы поцеловать, но я решительно его отодвинула. Я устала. Сил на это у меня уже не было.
Он улетел сразу после того, как вышел за дверь. Это был уже решенный вопрос, и мое согласие не имело значения. Я не удивилась, когда узнала, что улетел он не один.
Вы когда-нибудь пробовали путешествовать с маленьким ребенком по джунглям, будучи полностью не приспособленными к этому? Без этих смешных трусиков с динозавриками? Не помню, как их там. Без влажных салфеток, и даже без игрушек. Бытовая магия? Ага. Ханс вопил громче ребенка, стоило мне попробовать ее применить. Ты знаешь, что это точно не вредно, стращала меня эта курица-наседка? А вдруг он после этого будет плакать еще громче?
Конечно, мы были не одни. Суровые мужики охотники как могли нам помогали. Кто-то самодельными игрушками, кто-то чистой одеждой. Да и вообще. За время путешествия я не ударила ни по одному слизню или чудищу. Ханс, впрочем, тоже.
Но сказать, что это было легко? Да я бы с большим удовольствием порубилась с дюжиной врагов. Но к концу путешествия мы, кажется, все-таки к чему-то да пришли. Холи пришел в себя. Мальчику стало значительно легче. Плакал он уже реже. Теперь оставался и с другими участниками похода, а не вис обезьянкой на мне и Хансе.
Дойдем за две недели? Ага. Мы плелись все три. На охотничьих заставах охотники менялись, передавая из уст в уста все тяжести похода. Дети? А вы видели пятерку адамантовых слизней в фазе захода на плевок? Так вот это цветочки. Плачь ребенка по совершенно непонятной причине хуже, — авторитетно заявляли бывалые мужики.
Я выдохлась за три недели. Устала и морально, и физически. Будь я подготовлена к этой ситуации или будь у меня хотя бы минимальный опыт общения с детьми — было бы легче. Но малышу Холи было плохо. И я старалась выкладываться по полной, чтобы создать ему комфортные условия путешествия.
Я мечтала только об одном. Добраться до Белого Замка. Он надежен как скала, на которой стоит. Там моя Мельница, там Принц. И малышу там будет лучше. Мимо Принца не пролетит ни одна тварь. Не пролезет ни один слизень, и я высплюсь и перестану дергаться. На фоне всего этого даже мысли о Золтоне отошли на второй план.
Когда мои немногочисленные подруги рассказывали, как самоотверженно их мужья меняют памперсы и качают коляску, я всегда умилялась. Но больше верила тем, кто рассказывал про задержки на работе допоздна и авралы на работе, внезапно свалившиеся на благоверного. Потому что не каждый мужчина способен выдержать и справиться с бытом, с рутиной, с усталостью и с вставанием по ночам. А это ведь даже не ребенок Золтона. Могла ли я его осуждать по большому счету? Не знаю. У меня нет ответа.
Когда любишь, принимаешь и с чужим ребенком, и с выводком собак и кошек, и с проблемами, и с бессонными ночами. Вот только редко это бывает.
Но самое ужасное, что в глубине души я его понимала. Как бы проступила я на его месте? Я не очень много понимаю в детях. И если бы это был не мой ребенок и не моя ответственность? И было много объективных причин, чтобы сбежать. Я бы сбежала? Не знаю. Была бы от Золтона помощь?
Обиделась ли я на него? Мне некогда.
Когда бы у меня было время переживать? Лелеять свою гордость? Теребить раны и смаковать возможное предательство любимого? Мне на это банально не хватало сил, времени и желания. Я потом пострадаю. Завтра. Нет. Когда все завершу, спасу мир, сяду с огромной миской мороженого, обниму Принца и пострадаю. Сейчас некогда.
На последней заставе нас ждал сюрприз. Гарб собственной персоной. Друг обнял нас по очереди и, взглянув нам в глаза, понял, что зря он тогда сбежал. В глазах у Ханса была вселенская усталость, а в моих, я даже боюсь предположить, что. Гиблые земли высушили нас досуха, но мы справились.
Гарб был сам не свой. Заикался, постоянно просил прощения, что улетел. Говорил, что уже дней семь ждет нас здесь, и вылетал несколько раз нам на встречу, но найти наш отряд не сумел.
Я слушала его в пол уха. Сердилась ли я на него? Было ли мне обидно? Нет. Гарб — мой друг. И как друг он делает больше, чем достаточно. И не следует забывать, что на первом месте у него должны стоять интересы Дома. Изумрудного дома. А не Белого. Поэтому я еще раз обняла его после очередного покаянного спича и велела заткнуться об этом раз и навсегда.
После того как малыш уснул, и мы расслабившись уселись ужинать, Гарб, отводя глаза, начал.
— Вай, там кое-что произошло. Тебе не понравится.
— Я знаю, Гарб. Догадываюсь, что произошло. И догадываюсь, что мне не понравится. Но давай об этом не сейчас? Прибереги новости об этом до Белого Замка, — я устало закрыла глаза.
— Хорошо. Тем более до Замка это как ни странно терпит. Твой Принц — та еще штучка, — хмыкнул Гарб.
— Вот и отлично. Осталось всего два дня, две арки перехода и мы в Замке. Там я все выслушаю и приму меры. Если они понадобятся, — кивнула я.
— Понадобятся, Вай. И серьезные.
Глава 9. Как показали последние события, предпоследние были лучше!
Одна Леди-дракон пятьдесят раз
