кости, череп. Тело наполнилось холодными тенями и ее теплым запахом, похожим на горящий кедр.
Я не пережил бы убийство еще одной женщины, которую любил. А какой был смысл умирать обоим? Королева Мэб ни за что не позволила бы мне выжить, несмотря на все ее обещания.
Сверху своды пронзал свет, и я больше не был во Дворе Скорби, но увидел перед собой Аву. Вот она, маленькая девочка, стоит перед порталом в Фейриленд, пытаясь вернуться в королевство, которым я уже правил с малых лет. По розовым щечкам крошки Авы текли слезы, и она сжимала в руках свой рюкзак с Микки Маусом. Она любила свою мать, Хлою, но все остальные в человеческом мире отказывались признавать ее своей.
В мыслях зазвенел голос моей собственной матери, и видение подернулось рябью и исчезло, точно от брошенного в озерную гладь камня.
Ты умираешь, Торин.
Когда-нибудь я должен был умереть, мама.
Я всегда гордился тем, что умею заботиться о людях, предугадывать их потребности и создавать им комфорт. Король и королева были родителями для целого королевства. Притупившиеся мысли пронзила паника, потому что кто теперь будет рядом, чтобы позаботиться о них?
Но зато Ава была в безопасности…
Когда я впервые вошел в бар и обнаружил, что на меня смотрит нетрезвая миниатюрная брюнетка-фейри, я и представить себе не мог, что все так закончится.
Где-то в глубине сознания теплилась призрачная фантазия, в которой Ава была моей женой. В ней она спала на сгибе моей руки и целовала меня в шею. Тот, где она смотрела на меня поверх чашки кофе через залитый утренним светом стол.
В моей фантомной жизни она свернулась калачиком рядом со мной на кровати и читает книгу.
Но эта фантазия была не более осязаема, чем дым.
Она не могла стать моей женой. Хотя я не мог точно вспомнить почему… это была глупая причина.
Не Ава ли это кричит?
Я вдруг вспомнил разные моменты жизни, которые запечатлелись в моем сознании. Я был со своей мамой, шел за ней следом. Поля покрыл снег, но в Фейриленде все еще была королева, поэтому на тропинку капало с тающих сосулек. В некоторых местах снег растаял, и виднелись ярко-зеленые травинки. Когда мама обернулась посмотреть на меня, я почувствовал сильную гордость за то, что она призвала весну и была самой красивой женщиной в Фейриленде. Но по мере того, как мы углублялись в лес, она не переставала кашлять, и меня жутко раздражал этот звук. Почему мне казалось, что она делает это нарочно? Никто не болеет специально.
Сердце раздирало на части, потому что я знал – она больше не сможет заботиться обо мне.
Река воспоминаний повернула в другое русло, и вот я уже у ее постели, карандашами рисую для нее открытку на листе бумаги. Кто-то убедил меня, что волшебство хорошего самочувствия можно создать с помощью открытки.
Еще один поворот реки.
После смерти матери прошли годы, а я бегу по коридору замка. Орла кричала, и когда я с грохотом распахнул дверь в ее комнату, то обнаружил, что огонь в камине поджег ее платье. Предполагалось, что за ней присмотрит нянечка, но она, должно быть, заснула. Помню, как чувствовал, что никто, кроме меня, не способен позаботиться о ней.
Во Дворе Скорби я смотрел на красные листья, сыплющиеся на меня, и снова поразился тому, что я умираю и больше никогда не увижу ни Аву, ни Орлу. И даже пусть мои мысли вот-вот оборвутся навсегда, я уверен, что буду ужасно по ним скучать.
Когда я привел Аву на скалистый утес, откуда открывался вид на долину Фейриленда, и указал на горные хребты и маленькие королевства, я бы и представить не мог, что однажды намеренно напорюсь на клинок душераздирающе прекрасной Неблагой.
Старые стекла покрывала изящная паутинка инея, заслоняя мне вид на заснеженный мир снаружи. Я подышала на стекло и провела по нему ладонью, чтобы снова увидеть королевство.
Холод, просачивающийся сквозь стекло, пробирал насквозь, поэтому я плотнее закуталась в одеяло, чтобы согреться, и оглянулась на камин. Пламя снова погасло, оставив лишь тлеющие угли. У меня не получалось поддерживать эту проклятую штуку зажженной. Температура в замке продолжала падать, и теперь уже стало достаточно холодно, чтобы с губ срывалось облачко пара. В данный момент на мне было надето три слоя одежды: нижнее белье, пижама, затем кожаные брюки, рубашка и два свитера – и поверх всего этого одеяло.
Мысли перенеслись на два года назад, когда я работала в офисе и тонула в бесконечном потоке отчетов о системных ошибках. Каждый день я работала до девяти вечера и заказывала домой на ужин карри или пиццу. Постепенно я взрослела, и жизнь казалась мне все скучнее, пока в один прекрасный день я не вошла в кабинет своего руководителя и не уволилась.
Джеральд был покровительственным пятидесятипятилетним мужчиной, который однажды на корпоративной вечеринке напился и заявил, что раньше работал «запасным членом» в канадском порно. Мне было крайне приятно сообщить ему, что я больше не вернусь.
В деньгах я не нуждалась. Кто в здравом уме работал по десять часов в день, когда у него на банковском счете лежали миллионы от последнего стартапа?
И первые несколько месяцев после увольнения были потрясающими. Йога, обеды в одиночестве, бесконечные книги, винный тур по Сонома. Все началось с эйфории, которая плавно превратилась в тихую радость, затем в удовлетворенность, а потом скатилась до абсолютной скуки. Количество выпитого мной вина продолжало увеличиваться. Я начинала выпивать все раньше. Сначала в пять, потом в четыре. Да и что такого в бокале вина в час дня, если больше нечего делать.
Я начинала отчаянно нуждаться в истории, которую могла бы кому-нибудь рассказать, в приключении.
И вот так я оказалась здесь, в холодном замке, который вопреки всем ожиданиям промерзал все сильнее.
И именно так две недели назад я потеряла свою лучшую подругу. Вот почему я все еще была здесь, ожидая ее возвращения.
Без нее я уходить не собиралась.
Я плотнее закуталась в одеяло и вновь начала думать об исчезновении Авы.
Меня там не было, и я не видела, как все произошло. Зато видел Аэрон. Ава нырнула через какой-то магический портал, и Торин последовал за ней. Через несколько мгновений портал запечатался льдом, а затем камнем. Королевский трон раскололся, и все королевство объяла зимняя стужа.
Так что теперь холод пронизывал каждый камень Фейриленда, кусочек ткани
