не напоминал нежный шепот. – Я хочу, чтобы в моем зале пролилась кровь!
Ее голос отвлек меня от Торина, и я замедлилась. На этот раз Торин парировал мой удар сильнее, и его рапира переломила мой клинок надвое. Листья цвета раскаленных углей упали на пол вокруг нас, и Торин с ужасом уставился на мое сломанное оружие.
Тяжело дыша, я уставилась на обломок своей рапиры. Тело словно звенело от адреналина и чего-то еще – незнакомого ощущения силы.
Торин повернулся к королеве. Ее губы были сжаты в тонкую линию.
– Ты должен продолжать. Я ясно выразилась?
– Ее клинок сломан. – Голос Торина прогремел над залом. – Я не могу так сражаться. Это не поединок.
Она встала, скривив губы и расправив за спиной темные крылья.
– Значит, ты уступаешь? Сам выбираешь мучительную смерть? Предпочитаешь, чтобы тебя кастрировали и четвертовали?
У меня перехватило дыхание, и вокруг нас в воздухе взмыл водоворот красных листьев. Не моя ли паника стала этому причиной?
Стало страшно, и я обернулась в поисках Морганта.
– У меня есть еще одна рапира, – крикнул Моргант.
Меня удивило, что он предложил мне свое оружие. Не дождавшись одобрения королевы, он поспешил ко мне и протянул собственную рапиру. У этого клинка была более гибкая сталь и рукоять из бледного золота.
– Спасибо, – прошептала я.
Он кивнул. Я понимала, что он дал мне оружие только потому, что хотел посмотреть, как умирает Торин, но все равно была благодарна.
Я повернулась обратно к Торину, новый клинок сверкал на солнце, острый, как клык гадюки. Вдохнув полной грудью, я попыталась снова обрести чувство контроля.
Торин шагнул вперед и поймал мой взгляд. Наш танец начался снова, грациозный менуэт из атак и парирований. Мир вокруг нас ожил, в воздухе кружился вихрь красных листьев.
Насколько я знала, не было никакого плана, кроме как затягивать бой как можно дольше, наслаждаться каждым последним вздохом, мгновением вместе, каждым шагом в этом странном вальсе. По крайней мере, я так думала. Но у Торина были другие планы. Когда я атаковала с помощью приема, который, я была уверена, Торин мог парировать, он внезапно оказался прямо перед моим клинком.
Стальное лезвие пронзило его сердце насквозь.
Я выдернула клинок из его груди и с ужасом уставилась на то, как с моего лезвия капала кровь Торина. Шатаясь, я снова попятилась. Торин лежал плашмя на камнях, истекая кровью, и я почувствовала, как мир погрузился во тьму.
Зал, который несколько мгновений назад переполняло возбуждение, погрузился в ужасную тишину, и мне показалось, что я окончательно утратила способность разумно мыслить.
Из груди Торина вытекала кровь и впитывалась в мох. Я смотрела на свой клинок, и разум отказывался верить в происходящее.
Должно быть, это какая-то шутка. В голове было до жути тихо. Никакие слова не могли бы объяснить всепоглощающий ужас, охвативший меня при виде крови Торина.
Тишину прорезал крик, кто-то спрашивал его, зачем он это сделал. Крик отдаленный, неразборчивый и приглушенный.
Торин не мог ответить.
Наконец реальность происходящего прорвалась в мое сознание, и я бросилась к Торину, отчаянно прижимая ладони к его груди в попытке остановить кровь. Но сталь пронзила его сердце, и он не шевелился. Сердцебиения не было. Мои руки неудержимо дрожали.
Он сделал это нарочно. На долю мгновения, но я заметила выражение его глаз. За секунду до рокового движения я увидела в них, что он намеревался сделать. Моя шпага пронзила его грудь, но одновременно поразила и мое сердце. Я чувствовала острое лезвие, из-за которого не могла ни дышать, ни думать.
Только тогда я поняла, что это я кричала на него, спрашивая, зачем он подставил себя под удар. Глаза затуманили слезы.
Но я ведь знала, разве нет? Он говорил мне. Он жил с сокрушительным чувством вины из-за того, что убил возлюбленную.
Просто он…
Теперь он хотел, чтобы это проклятие настигло и меня? Мои руки покрывала его кровь. Не думаю, что его сердце еще билось, потому как ток крови начал замедляться.
– Любовь – это кузница в огненных глубинах горы Тинен, – разнесся по залу мелодичный голос королевы Мэб. – Она делает нас сильнее, но боль мучительна. Разве это не правда, маленькая негодница?
Когда я подняла взгляд на королеву Мэб и увидела ее самодовольную улыбку, то это привело меня в ярость. Я стиснула зубы и крепче сжала пальцами рукоять шпаги. С каменного пола взмыли листья и запорхали вокруг меня.
Зато сияющее лицо королевы Мэб отражало радость. Она наслаждалась этим ужасом. Ее враг, Благой король погиб от руки своей же возлюбленной. Прекрасная победа для Королевы Скорби.
По моим венам полилась темная сила, подпитываемая камнями у меня под ногами. Как она посмела оборвать его прекрасную жизнь?
Вокруг между камней вылезли зеленые лозы и зазмеились к королеве. Не знаю, чья это была магия, ее или моя, но знала точно, что я хотела задушить ее до смерти.
Но я должна немедленно ее убить. Время, казалось, замедлилось, пока я неслась по покрытому мхом полу. Один шаг, второй…
Мой клинок, покрытый кровью Торина, жаждал пронзить ее горло. Меня больше не волновало, что произойдет дальше, я все равно умру.
Расстояние между мной и Мэб стремительно сокращалось, но внезапно в спину вонзилась стрела, пробив плоть до самой кости.
Я услышала, как по залу эхом разнесся голос королевы.
– Заблудшая, если ты целишься в королеву Неблагих, тебе лучше не промахнуться.
* * *
Я очнулась на спутанных корнях, вдыхая смесь запахов крови, земли и мха. В подземелье снова царила почти полная темнота.
У меня слишком отросли ногти. И загибались вниз, впиваясь в корни деревьев.
Я чувствовала себя удивительно отстраненно, учитывая раздирающую боль в спине. Мой разум до сих пор не мог осознать, что произошло – клинок пронзил его грудь, кровь пролилась на мох, – но мысли продолжали бесконечно кружиться вокруг тех событий.
Мне казалось, что я видела все произошедшее издалека, будто весь ужас разворачивался в дальнем конце тоннеля. Это не я проткнула его шпагой, такого не может быть. Я лежала, вдыхая густой запах земли, и не могла придумать ни единой причины пошевелиться.
Лезвие вошло внутрь – не с такой острой болью, как думал, но яростно, словно удар в грудь. После чего я ощутил нечто вроде головокружительного неверия в то, что я натворил. Лежа спиной на камнях, я чувствовал, как внутри у меня все пустеет –
