— В чём проблема?
— Ну, как же? Если я начну помогать Мариэте, то это и есть ухаживать!
— Да? — изумился Михаэль. — Я думал, ухаживать — дарить цветы, покупать сладости, возить гулять, ужинать или обедать вместе, брать за руку…
— Единый с вами! — испугался кандидат в женихи, — что вы перечислили только с женой можно! И то — на именины или в день Перелома года, а не просто так.
— А, понял. В Тропиндаре немного другие обычаи, чем в Империи, — оживился граф.
— Тогда разрешение даю — ухаживайте. Но не переступите черту!
— Спасибо, ар! Как можно! Это же моя будущая жена, я не собираюсь портить ей репутацию! Завтра я еще приду помогать с расчисткой, оборот смогу урвать от послеобеденного отдыха. До свидания, ар Михэ! Очень рад, что мы так хорошо поговорили!
Талир ретировался, а граф еще некоторое время стоял, глядя ему вслед.
Будущая жена, подходит по статусу, уберём забор между участками…
Р-р-р!!! Кулаки сами собой сжались.
Нет, с ним определённо не всё в порядке, эта женщина ему, точно, что-то подлила.
Казалось бы, какое ему дело до того, за кого она выйдет, кто будет или не будет ухаживать? Нет же, бесит! Бесит, будто бы… Словно она ему небезразлична. Бред!
Следующие несколько дней покоя не принесли.
Нет, внешне всё было нормально: утром Михаэль завтракал, потом шёл воевать с кустарником. С перерывом на перевести дух, он упражнялся в рубке до обеда, а потом отдыхал до вечера. Два раза заглядывал Талир, извиняясь, что нет времени, за оборот успевал сделать столько же, сколько граф за половину дня, и рассыпался в похвалах Маритиному взвару, которым она его неизменно поила.
Граф катал желваки и злился — ему она никогда так не улыбалась, да и чашку с напитком не в руки подавала, а ставила на стол или другую ближайшую поверхность.
Сама женщина весь день проводила на бегу, успевая и постирать, и за огородом поухаживать, еду приготовить и наварить новых зелий. А еще то и дело являющиеся покупатели за тем или иным снадобьем. С каждым надо было поговорить, некоторых и отваром или взваром напоить, выслушать, как больной, которому берут зелье, себя чувствует, поговорить о детских проказах, видах на урожай, похвалить мудрого кагыма и вежливо распрощаться. К вечеру Мариэта с ног валилась. Но, бывало, за зельем приходили и ночью.
— Ты же не одна теперь, мужчина в доме! — объяснял ночной покупатель, глядя на встрёпанного Михаэля, — а нам ну очень это средство нужно! Утром некогда, днём поздно будет.
И Марита, вздыхая, продавала бутылочку, прикрепив к ней бумагу с подробной инструкцией по применению.
— Грамотный-то есть кто в доме?
— Есть!
— Всё равно, слушай и запоминай: пить по одной детской ложке за четверть оборота перед едой. Запомнил? Повтори.
Посыльный старательно проговаривал, и Мариэта его отпускала. А потом долго ворочалась без сна, и утром вставала еще более уставшая, чем ложилась вечером.
Михаэль, который неизменно выходил из своей пристройки на любой стук, однажды предложил:
— Ты же не высыпаешься. Надпиши все бутылочки, где и что, как принимать, а я ночью, если кто-то придет, сам выдам.
— Сможешь? — с надеждой спросила Мари. — Я, правда, что-то никак не высплюсь, а если перебить сон, то до утра потом не усну.
— Что сложного-то? Скажет — капли от живота, я найду по ярлычку, и продам. Тем более что можно вторую дверь отпереть, которая в комнату с зельями со двора ведёт, так я даже в дом заходить не буду, и не потревожу.
— Давай, попробуем, — согласилась женщина.
Весь следующий день Мариэта писала ярлычки для зелий, инструкции по применению для каждого вида, расставляла на полках средства по сортам и объясняла, что где графу.
— Жаль, что ты не училась, — заметил Михаэль, глядя, как Мари в десятый раз повторяет одно и то же, — тогда бы написала всего по одному экземпляру, а потом магией наделала бы сколько угодно копий.
— Как это? — заинтересовалась Мариэта.
— На самом деле, довольно просто, если резерв позволяет. Берешь записку, рядом кладешь чистый лист бумаги, далее пропускаешь силу через записку, она вбирает в себя текст, и переносишь его на пустой лист.
— Да, жалко, что я не училась, — вздохнула женщина.
— Твой муж мог бы и позаботиться о жене, — неприязненно бросил граф. — В Тропиндаре одарённым женщинам дают начальное образование. Чтобы они своим даром не натворили беды.
— У нас не было средств, — объяснила Мариэта, — но Дереш делал, что мог.
Например, привёз мне учебники, и я училась по ним сама. Если бы мы осели в столице, то, возможно, мне удалось бы учиться, но в Адижоне ни одного учителя не было, а нанимать… сам понимаешь, — она обвела рукой вокруг себя, — мы не могли себе позволить.
— Да, уж, вижу, — согласился Михаэль, — за какие только заслуги ты его полюбила, что променяла сытую жизнь жены мага, на всё это, — мужчина повторил жест Мариты.
— Я променяла роль бесправной куклы-производительницы на роль любимой жены, — вздернула нос женщина. — В Империи одарённых женщин управлять магией вообще не обучают, просто отнимают у них дар, и всё. Ваши аристократы — обыкновенные воры!
— Вижу, какой любимой, что ты вынуждена работать, чтобы с голоду не умереть. А наши жёны целыми днями вышивают, да гуляют, горя не зная, зачем им дар, если у них и так всё есть?
— Не зная горя, любви, потеряв магию и отдав своих детей, — фыркнула Мариэта. — Нет уж, такого счастья мне не надо! Здесь я сама себе хозяйка, даже если замуж выйду, дети при мне останутся, и муж в одной со мной постели спать станет, а не как в Империи — жену засунут на женскую половину, запрут там, а сами себе ни в чём не отказывают.
— Что бы ты понимала! Магам приходится жениться на незнакомой девушке. Да он свою жену только в Храме впервые видит! Какой у неё характер он не знает, может быть, ему она ни внешне, ни нравом не нравится. Но детей он только от неё получить может, поэтому ему приходится спать с нежеланной. Ты даже не представляешь, каково это! Нет ничего плохого, если женатый мужчина посещает Дом Удовольствий или заводит аманту, должна же у него быть отдушина, компенсация за кусок льда в постели?
— Сейчас зарыдаю от жалости, — всплеснула руками женщина, — можно подумать, девушка что-то выбирает. Её просто отрывают от семьи и выдают за чужого, не спрашивая, нравится он ей и хочет ли она за него замуж! И амант, насколько я знаю, женам не положено, а им, может быть, тоже неприятно спать с сосулькой!
— Такая у женщин судьба. Потом, какие аманты для жён, ты думаешь, что говоришь? Обязанность жены — родить наследника, за это она избавлена от материальных проблем, а развлекать и ублажать навязанную, случайную женщину мужчина не обязан.
— Да ну тебя, — Мариэта, в сердцах, топнула ногой и развернулась, собираясь выходить. — В Империи к одарённым женщинам относятся, как к вещи — поставят в комнате и иногда пыль стирают, а мы — не вещь, мы — живые! И тоже хотим любви, тепла, заботы, внимания и верности!
— Стой, а какие цены на зелья? — спохватился граф. — Сколько мне запрашивать?
— Маленькая бутылочка — полмонетки, средняя — монетка. Большие, их тут всего с десяток, монетка с половиной.
— Не понял. Цена зависит не от стоимости ингредиентов, а от размера бутылочек??
— Ну, да, здесь так заведено.
— Не пойдет, — решительно заявил Михаэль. — Показывай самые дорогостоящие зелья и отвары, на которые пошли редкие травы.
— Вот эти, вон те, и все, что стоят на этой полке.
— У тебя есть ещё пустые большие бутылочки?
— Да, я купила их с большим запасом.
— Неси сюда!
— Зачем? У меня нет готовых снадобий, которых я еще не разлила бы по склянкам.
— Будем поднимать стоимость дорогих лекарств — перельём их в большие бутылочки, раз здесь цену снадобья определяет не его состав, а размер тары, — решительно заявил граф. — Что стоишь, глазами хлопаешь? Неси скорее!
