тоже корову отвести помогу? И сена дать? А ты мне снова четыре кружки молока дашь?
– Ну, не знаю, – снова протянула я, – вдруг ты забудешь? Я-то на тебя понадеюсь, а ты заиграешься и не вспомнишь…
– Нет! Тетя Лола, я не забуду! Честное-пречестное слово!
– Ну, тогда ладно, – вздохнула я, пряча улыбку, – уговорил. Только ты уж меня не подведи. А то дед у меня не встает, а больше ни одного мужика в доме, и помочь-то некому.
– Я не подведу, – важно кивнул мальчишка и проскользнул в сарайку с охапкой сена. Последней между прочим… Надо завтра косить идти.
Дома налила деду кружечку молока, пока теплое, наполнила крынку и пошла к соседям. Делиться.
– Ретта, – зашептала с порога, боясь разбудить Петельку, – ты дома?
– Лола, – Ретта выглянула из закутка. Ее глаза покраснели, было видно, что она недавно плакала, – спасибо тебе, – улыбнулась она, снова еле сдерживая слезы, – за молоко…
– Да, брось, – отмахнулась, – вот держи еще крынку. Вы за дедом моим сколько присматривали, не чужие мы теперь с вами.
– Лола, – всхлипнула Ретта и, аккуратно поставив крынку с молоком на стол, кинулась обниматься. А я прижимала к себе девчонку, всего на несколько лет младше меня нынешней и думала, что в мои четырнадцать я, совершенно точно, не радовалась банке молока. Хотя, в голове кольнуло острой иглой, я ее помнила. Большую трехлитровую банку, закрытую полиэтиленовой крышкой. Она стояла в холодильнике и мешала мне достать котлеты. Я взяла ее и сунула на подоконник, отодвинув занавески… Я их помню так отчетливо… красные с крупным белым горохом и оборками по краям.
Молоко тогда так и осталось стоять на подоконнике на солнце и скисло… а мне влетело от мамы.
Это было первое воспоминание о моем личном прошлом. И я весь вечер прокручивала его в голове тысячу раз, чувствуя тоску по тому, что потеряла.
А потом, уже глубокой ночью, когда дед спал тихо похрапывая, я вспомнила о том, что завтра снова обычный день. И меня ждут молоко, корова, кролики, заготовка грибов-ягод, веников, сена и рыбалка… жаль, что рыбы ловится очень мало, даже на жареху не хватает. Вот бы сети… я даже села на кровати, с трудом удержавшись, чтобы не разбудить деда. Да, зачем мне сети-то? Если можно вершу сплести? Сама-то я за нее и не взялась бы. Но теперь же дед может. Вон у меня, я покосилась на дверь возле которой рядком стояло три кормушки, доказательство…
А с вершей и рыбалка легче пойдет. Бросил в воду и наведывайся пару раз в день, улов собрать… Рот наполнился слюной, когда я представила огромную сковородку жаренных карасиков. В сметане… теперь же у меня и корова есть…
Глава 15
Утро, как всегда началось рано. Но если я раньше просто бежала в лес, то сейчас у меня было хозяйство. И это делало утро особенно радостным.
Корову пока решили в стадо не отправлять, надо же чтобы привыкла к нам. Гоблинская метка – это, конечно, хорошо, но на всякий случай пусть дома посидит. По-старинке. Так что напоила, подоила и отвела ее снова на зады, к кроличьей яме. И привязала на веревку. Жаль здесь нет электро-пастуха…
Нарвала кроликам травы вдоль забора. Лопухи, крапиву, пырей, подорожник, одуванчики, лебеду – все, что нашла. Зверьков я так и не увидела, но новая дедова кормушка была пуста. И слегка погрызена. Значит им хочется и зубки поточить. Нужны веники. Те, что я принесла в прошлый раз они уже сгрызли.
Молока у меня уже собралось довольно много. Позавчерашнее в бурдюке, благополучно скисло. Из него я решила приготовить творог. И вот тут меня поджидала неожиданная неприятность. Большого горшка у меня не было. Пришлось варить в два приема.
Вчерашнее утрешнего молока оставалось всего одна крынка, все остальное мы съели. Оно весь день стояло в прохладном погребе и оставалось свежим. На нем я хотела сварить кашу на сегодня, сразу после творога.
Вчера вечером я все молоко разлила по крынкам, получилось три большие крынки объемом примерно по три литра, и тоже вынесла в погреб. Крынками со мной поделилась Аништа, когда после работы в соседских огородах, пришла ко мне благодарить за молоко, мол, у нас все равно без дела простаивает, а у тебя их пока нет.
За ночь в крынках настоялся толстый слой сливок, которые я сняла ложкой. А оставшееся молоко слила киснуть в бурдюк, на творог. Из сливок я собиралась сбить масло, но пока их было маловато, так что горшок снова отправился в погреб, вместе с сегодняшним утрешним молоком.
Пока возилась с крынками, их же нужно было промыть хорошенько и обдать кипятком, чтобы молоко стояло как можно дольше, уже сварилась каша и из творога стекла сыворотка.
Творога получилось очень много, около килограмма. Сыворотку я отнесла соседям, своих-то поросят у нас пока не было. А надо бы…
В творог я плеснула сливочки, размешала, получилась вкуснятина. Еще бы сахарку добавить и, вообще, язык можно было бы проглотить, но все равно, завтрак у нас с дедом удался. Молочная каша, творог со сливками… почти как у королей.
– Ох, Лола, – сиял дед, шустро работая ложкой, – как же хорошо с коровой-то.
– Хорошо, деда, – улыбнулась я, не отставая, – деда, я тут одну штуку в гареме подсмотрела для ловли рыбы. Верша называется. Это вроде двух корзинок друг в друга вложенных. Только у маленькой дырка на дне. Рыба туда заплывает, а выплыть не догадывается. Так и ловится…
– Морда, что ли? У нас тоже ловушки такие делают. Но редко. Туда же одна мелочь лезет, крупная рыба на морду не ловится.
– Деда, а ты можешь морду эту сплести? – я даже подпрыгнула, – нам и мелочь хорошо будет. Ее и в уху можно, и пожарить, и в сливках потомить…
– Сплету, – улыбнулся дед, – будет у тебя, Лола, самая лучшая морда…
Хохотала я так, что чуть не подавилась.
После вчерашнего дождя все еще было сыро, но солнце с раннего утра давало надежду на теплый день. Дед остался плести
