паре он работал за двоих: делал комплименты дамам, спрашивал о делах эньоров, поддерживал легкость светской беседы и вообще прекрасно ориентировался в этой среде. Я же лишь улыбалась и поддакивала, но от меня иного и не ждали.
Очень хотелось увидеть знакомое дружественное лицо, но сколько бы я ни выглядывала первую «команду» своих гарантов, не находила их. А вот второй состав попадался постоянно…
— Вы ослепительны, эньора Гелл, — сказал один из «новых» гарантов, нагло заглядывая в мое декольте.
— Смотрите не ослепните, — с любезной улыбкой ответила я и обратилась к мужу: — Милый, я очень хочу пить.
— Я принесу вам лимонада, — тут же предложил гарант и ушел. Как только он отдалился, к нам хлынули придворные хлыщи, разные по возрасту, положению, характеру, но с общей целью — затащить меня в постель. Об этом догадывалась и я сама, и Нереза, освоившаяся среди слуг, сообщила о том же, и Уччи предупреждал, чтобы я не связывалась с вертопрахами. Скандальная дочь Брадо Гелла — лакомый кусочек для вечно голодных до развлечений придворных.
Рензо приметил кого-то из своих друзей и повел меня к ним, прорываясь через блокаду поклонников.
— Эньора, вы получили мою записку? — спросил какой-то юнец с горящими глазами.
— Осторожнее, эньор, — сказал Рензо, попытавшись быть грозным, но никого это не впечатлило.
— Вас держат взаперти, бедняжка? — насмешливо спросил светловолосый мужчина лет тридцати.
— Мео стережет свое сокровище, — ухмыльнулся еще один, и вся толпа рассмеялась.
— Гелл, вы хотели сказать?
— От Гелла в нем ничего…
Рензо таки меня отвоевал и провел к своим друзьям, таким же молоденьким, как он сам. У них моя персона не вызвала особого интереса, более того, мне показалось, что они настроены ко мне не очень хорошо. Когда Рензо представил нас, они обратились ко мне с парой сдержанных фраз и только, а потом стали болтать с мужем, да и он с ними по-настоящему раскрылся — теперь он не играл роль, а действительно веселился. Студенты принялись обсуждать какого-то ученого и его недавнее заявление. Я почувствовала себя покинутой, но в таком кружке меня, по крайней мере, не донимали поклонники.
Гости меж тем все прибывали, и среди них я увидела Кинзию. Она выделялась, как всегда, — на ней было платье, переливающееся оттенками северного сияния, а ее бледно-золотистые волосы под белым пламенем, освещающим залу, тоже казались белыми. Высокая, тонкая, сияющая, она шла по зале с Дарио Верником, и все смотрели на столь причудливую пару.
— Какая красивая женщина, — восхитился один из друзей Рензо.
— Немудрено, что Брадо Гелл так любил ее, — поддакнул другой. — Она не только красива, она сдержанна, умна, во всех отношениях достойна.
В словах молодых пладов я услышала нелестное для себя сравнение. Мол, Кинзия — вот кто настоящая красавица, вот кто достойная во всех отношениях, а другие вроде невесть откуда взявшейся дочери Гелла это так — выскочки…
Я взглянула на Рензо. Тот не смотрел на Кинзию, но не смотрел и на меня — он кивал своим друзьям.
Громко возвестили о появлении его императорского величества и ее императорского высочества, и в залу, погрузившуюся в тишину, вошли дряхлый император и его «молодая» шестидесятилетняя жена. Дрего как ни ряди — все равно злобный сухой старик, а вот его жена, полная и румяная светловолосая эньора, очень даже неплохо выглядит для своих лет. За ними шли следующие по значимости высочества — сын императора с женой, их взрослые дети и прочие родственники императора. Императорская чета проследовала к возвышению и заняла свои места. Когда члены императорской семьи тоже заняли свои места на стульчиках, началась долгая церемония приветствия: придворные выстроились в очередь и начали подходить к возвышению, чтобы выдать поклоны императору и его семье.
Очередность строго определена: сначала должны поклониться представители первых двадцати домов империи, потом все остальные. Нас с Рензо предупредили, что мы по положению выше Сизеров, потому что мы Геллы, но когда муж повел меня к императору, вперед вышли Сизеры.
Нам пришлось вернуться на место; муж был спокоен, а я вот разозлилась. Почему вперед нас вышли Сизеры?! Они нарушили очередность, они нарушили протокол, и никто им и слова не сказал! Почему меня готовы распять за малейшую оплошность, а им дозволяется такое?
Император благосклонно отнесся к Сизерам и отдельно отметил красоту Кинзии.
— Какая жалость, — прохрипел он, — что вы долгие годы скрывались от нас, эньора Гелл. Своим появлением вы украсили двор.
— Благодарю вас, ваше императорское величество, — ответила она.
— Вы очень богатый человек, Сизер, — обратился к Мариану император, — и я не деньги имею в виду.
— Я знаю, что вы имеете в виду, ваше императорское величество, и польщен вашей высокой оценкой, — сказал тот и поклонился снова.
Сизеры отошли, и настала наша очередь кланяться. Рензо подвел меня к возвышению, и мы исполнили положенные поклоны. Если император или его супруга как-то отмечают пладов, это считается знаком благосклонности. Император спросил:
— Как поживает Теодор Тоглуанский, внук Брадо?
— Хорошо, ваше императорское величество, — ответил Рензо.
— Славно, — проскрипел император.
И все. Мы отошли; Рензо, как и прежде, сохранял спокойствие, а мне было скверно. Дрего ясно дал понять, что мы с мужем ему не интересны, и что важен только наш сын, и только из-за него мы носим столь уважаемую фамилию и находимся при дворе. Для меня это не сюрприз, я знала, что так будет, но как же горько осознавать, что нам предписано быть невидимками…
Рензо поспешил вернуться к своим друзьям и меня за собой потащил, и я осознала, что скучное существование предписано не нам, а мне.
Я стояла рядом с Рензо, пила шипучий лимонад и смотрела, как плады выстраиваются для первого танца — бриля. По традиции бал должен открывать сам император, но он даже ходит с трудом, так что эту обязанность исполнил его сын. Он пригласил на танец одну из юных дебютанток, тем самым объявив ее достойнейшей, и другие плады, подыскивающие жену и просто развлекающиеся, тоже активизировались, чтобы успеть перехватить самых хорошеньких или самых богатеньких. Фрейсы были настороже и отказывали, если к их подопечным подходили не достойные, по их мнению, молодые люди, а матери, наблюдающие за всем этим со стороны, переживали и крутились рядом. Наконец, образовалось достаточное количество пар
