для танца, и зазвучали первые протяжные звуки бриля.
Я обвела взглядом музыкантов, императорскую семью и стала разглядывать танцующих. Меня завораживали музыка, сказочная атмосфера, а глазу были приятны юные красавицы, впервые танцующие на балу с кавалерами под белым пламенем императорского дворца. Мне было душно, голова кружилась от мешанины запахов, громкой музыки и шепотка, а также от легкого голода и переслащенного лимонада, и в то же время я была готова стоять вот так часами… или не стоять, а тоже танцевать, радоваться, веселиться… С другой стороны, меня беспокоила цена этого праздника. Зачем такие огромные траты?
Рензо с друзьями говорили о том же; ни один из них, кстати, не пошел танцевать и интереса к дебютанткам не выказал.
— Слишком много денег уходит на эти танцульки, — сказал темноволосый и носатый студент.
— У меня сестренка в следующем году дебютирует, так маман уже вся в мыле, боится, что не успеет подготовить ее как следует, — сказал другой, такой же светленький, как Рензо. — Экипаж, дескать, ей свой нужен… зачем шестнадцатилетней девчонке свой экипаж? Тьфу, чепуха...
— Чем пышнее балы, тем сильнее недовольство чистокровников, — вставил Рензо. — Император словно нарочно их дразнит.
— Додразнится… Времена нынче не те, что раньше, теперь к пладам не обязательно подбираться близко, чтобы убить — пуля любого достанет. Еще говорят, Чистая кровь переходит от ядов к взрывчатке. Как тогда запоет императорская семейка?
— Да взорвали бы их уже! — заявил самый юный из компании. — Престарелое семейство при власти — что может быть хуже? Довели империю…
Я внимательно посмотрела на юнца. А не мал ли он для таких рассуждений? Однако друзья Рензо спокойно отреагировали. «Взорвать», «убить», «свергнуть»… Какие знакомые слова, какие знакомые эмоции. Неужели я сама была такой, юной и горящей, требующей немедленных изменений в обществе?
Бриль подошел к концу, и заиграла веселая музыка для виржа. Ко мне подошел назойливый тип из «новых» гарантов и пригласил на танец.
— Моя жена не танцует, — сказал Рензо.
— Может, с вами она и не танцует, а со мной — непременно потанцует, да? — с надеждой спросил нахал.
И как только император мог назначить его в гаранты? Разве он годится для этого? Дай ему волю, и он сам меня скомпрометирует и невыгодно на весь двор ославит…
— Я повредила ногу, эньор, и столь быстрый танец мне не по силам, — вежливо отказала я.
— Какая досада. Тогда, может, вы согласны на бриль?
— Не думаю. Нога сильно меня тревожит.
— Нога? — переспросил он, выразительно глядя на Рензо. — Ограничения так утомительны, верно?
— Но и вполовину не так утомительны, как вы, — заявил юный друг моего мужа, тот самый, которого тяготит власть престарелого императора.
— Ну и ну, — ухмыльнулся гарант, — на балы уже пускают детей?
Юнец побагровел и залепил:
— Что же вы не называете детьми девушек моего возраста? Что же вы лезете к ним под юбки?
— Посмотрим, к кому будешь лезть ты, когда вырастешь, мальчик, — снисходительно ответил гарант.
Юнец надулся и собрался что-то сказать, но друзья остановили его и полушутя-полусерьезно попросили гаранта оставить нас в покое, но вскоре подошли еще плады — некоторых я уже знаю, некоторых увидела в первый раз. Студенты и с ними «расправились», и следующий танец вирж прошел без моего участия.
Рензо как ни в чем не бывало продолжил болтать с друзьями, не обращая на меня внимания. Когда мы только познакомились и он стал за мной ухаживать, мне казалось правильным, что он не ревнует и снисходительно пропускает мимо ушей многозначительные слова Николиса Орсо в мой адрес или пламенные признания в любви от Кэла Пирса. Про Мариана и говорить нечего — когда Сизер появлялся в комнате, Рензо вообще переставал подавать признаки жизни. У меня такое ощущение, что если бы Мариан захотел взять меня прямо на диване в гостиной, Рензо бы просто продолжил читать книгу… Да, тогда мне это нравилось, тогда я видела в таком «спокойствии» лишь плюсы, но разве так должен вести себя муж?
Сложные эмоции, которые я испытывала с самого начала бала, выразились в злости. Она же и прозвучала в голосе, когда я попросила мужа:
— Милый, лимонад слишком сладкий. Принеси воды.
Рензо меня не расслышал. Обернувшись, он спросил:
— Что?
— Я хочу пить. Принеси воды.
— А-а, воды, — пробормотал Рензо, — хорошо, идем, я проведу тебя к столу с напитками.
Взяв под руку, муж повел меня в нужном направлении; спиной я ощущала неодобрительные взгляды.
— Твои друзья не очень-то дружелюбны, — сказала я.
— Они хорошие ребята.
— Не сомневаюсь… такие хорошие, что желают, чтобы императора взорвали.
— Тише ты, — шикнул на меня муж и огляделся, как бы кто рядом не расслышал.
Это меня возмутило. Когда его дружок весьма громко озвучивал мнение о Чистой крови, Рензо почему-то на него не шикал, а на меня можно? Когда мы подошли к столу с напитками, оказалось, что воды не осталось, только вино, ликеры и шампанское. Я взяла бокал вина и быстро его выпила.
Какая-то фрейса, стоящая рядом, с возмущением на меня посмотрела и сказала:
— Не увлекайтесь вином, эньора!
Я оставила пустой бокал на столе и взяла еще один. Фрейса поджала губы и отвернулась.
— Ты что творишь, Лери? — прошипел Рензо.
— Я хочу пить, — процедила я и, напившись вина, опустила еще один пустой бокал на стол. — Будь ты внимательнее, заметил бы, что я мучаюсь от жажды.
— Я и заметил, но не это, а то, что ты злая и напряженная. Надо уметь держать лицо, Лери. Здесь тебе не Тоглуана.
— Я отлично знаю, что мы больше не в Тоглуане!
— Тогда почему ты так себя ведешь?
— Как я себя веду? — с вызовом спросила я. — Ну?
Рензо нахмурился и, еще раз оглянувшись, произнес:
— Блейн прав, ты слишком эмоциональная. Надо уметь держать себя в руках.
Как он может говорить мне такие вещи? Как он может упрекать меня в вызывающем поведении? Это я, драящая полы в храме по выходным, проводящие все дни в компании фрейс и прочих матрон, я, полностью сосредоточившаяся на нашем сыне, я, ни разу не отказавшая мужу в близости, не могу держать себя в руках? Он хотя бы на секундочку задумался, каково мне? Нет,
