ему не до этого — у него учеба, охота на чистокровников и Блейн… Он и не понимает, насколько мне нужен этот бал, эта передышка…
Я заметила, что Сизер вывел в центр залы Кинзию, и это стало последней каплей. Даже она, вечно печальная изгнанница, танцует теперь перед императором и светится! А я должна пить дрянной лимонад и притворяться невидимкой?
— Бриль, Рензо, — сказала я, глядя в глаза мужа.
— Ты же знаешь, что я не танцую.
— Да, и со мной так ни разу и не отрепетировал, — с горечью добавила я. — Мне пришлось учиться танцевать с Нерезой.
— Извини, конечно, но мне сейчас не до танцев! У меня есть дела посерьезнее, чем бриль!
— Разумеется, — вымолвила я. — Возвращайся к друзьям, обсуждай важные дела, а я здесь постою.
— Не играй на моих нервах, пожалуйста!
— Успокойся, Рензо, держи лицо. Мы не в Тоглуане, помнишь? — сказала я и направилась в другой конец залы, расправив плечи и «надев» улыбку. Как я и думала, почти сразу возле меня образовался мужчина. Нас не представляли друг другу, но мне было плевать.
— Могу я пригласить вас на бриль, эньора? — спросил он.
— Конечно, — отозвалась я и, не глядя на мужа, пошла с ним в центр залы.
Бриль — танец «бесконтактный», мужчина и женщина не касаются друг друга, лишь приближаются и отходят, делают поклоны и повороты. Занятий с Нерезой мне хватило, чтобы чувствовать себя более-менее уверенно; я, вроде, ни разу не ошиблась. Злость на Рензо и два бокала вина придали мне уверенности; фрейса Клара, мои «старые» гаранты, мой муж существовали теперь где-то на другом плане реальности.
Плад, который пригласил меня на танец, оказался очень обходительным; после танца мы начали милую беседу, которая была прервана «нападением» придворных вертопрахов. Теперь, когда я отошла от Рензо, они не собирались оставлять меня в покое, а я была не против. Они веселили меня: рассказывали анекдоты и сплетни, подшучивали друг над другом, приносили мне закуски на красивых тарелочках. Приглашения сыпались один за другим:
— Вы будете в опере в пятницу?
— Я вас увижу на прогулке завтра?
— Вы бывали в ресторанчике на набережной?
Я не давала прямых ответов, отшучивалась, и плады, довольные тем, что я не смущаюсь и могу дать колкий ответ, наглели все больше и постоянно подносили мне то ликер, то шампанское. В какой-то момент чьи-то губы скользнули по моей щеке, то самой, со шрамом.
И вот тогда я опомнилась. Не без труда отделавшись от приставучих пладов, я стала искать фрейсу Клару, чтобы та проводила меня в комнату; фрейса не нашлась, как не нашелся и Рензо. Заметив, как стайка эньор идет к выходу из залы, я пошла за ними — наверняка они следуют в дамскую комнату.
Перед глазами все плыло, я была пьяна, но двигалась достаточно уверенно, держа за ориентир ту стайку эньор. Правда, когда я вышла в коридор, не увидела их, и, пытаясь отыскать дамскую комнату, заплутала. Несколько пладов стояли у открытого окна и курили; я развернулась и пошла в другую сторону. К счастью, показалась знакомая лестница. Выдохнув, я начала по ней подниматься; подъем дался мне тяжело, однако я с ним справилась.
Вот и «мое» крыло, вот и «мой» коридор! Осталось только найти «мою» дверь… Найдя искомую, я дернула за дверную ручку, но дверь не открылась. Ах да, Нереза ведь всегда запирает дверь… Я подняла руку, кажущуюся неимоверно тяжелой, и постучала.
Мне не открыли, и я постучала снова, настойчивее. На этот раз мой стук был услышан, и дверь открылась. Правда, как-то неожиданно… потеряв равновесие, я начала падать вперед. Меня поймали и удержали.
— Вы? — услышала я удивленное.
— Мне надо лечь… — еле проговорила я.
— Отправляйтесь к себе, эньора, вы пьяны.
— Не указывайте мне! — вяло возмутилась я и, оттолкнув человеческое препятствие, ввалилась в свою комнату. Что-то врезалось в мои ноги, точнее, я врезалась во что-то, и это что-то упало.
— Буянить вздумали?
— Где моя кровать? — хрипло, с возмущением спросила я и стряхнула руки, которые легли на мою талию. — Чего ты меня трогаешь? Пошел вон из моей комнаты! Где Нереза? Пусть скажет Рензо, чтобы не подходил ко мне! Я хочу спать...
Обладатель знакомого голоса не внял моим словам и довел меня до дивана.
— Ложитесь, эньора.
Я легла — или свалилась? — и, закрыв глаза, застонала. Как же кружится голова, как тошнит… и как неудобно в платье! Все тянет и сжимает, и шпильки в прическе давят на голову…
— Мне плохо… — простонала я. — Где Нереза?
— Плохо вам будет завтра, когда протрезвеете.
— Где Нереза?
— Сейчас позову.
Успокоенная этими словами, я поменяла положение, а потом меня вырвало на подушку. Столкнув ее на пол, я повернулась на другой бок. Как же мне плохо… Если Нереза сейчас же не появится, я умру, честное слово, умру!
К сожалению, утром память вернулась ко мне слишком быстро, я бы даже сказала стремительно. Перевернувшись, я увидела в красивых рассветных лучах вазу, с которой обнималась ночью. Какой кошмар… до какого же свинства я напилась?
Приподнявшись, я помассировала гудящую голову и позвала жалостливо:
— Нереза-а-а!
Нереза, наверное, не услышала. Вздохнув страдальчески, я поднялась, поправила шелковую сорочку, сползающую с плеча, и, еще раз брезгливо посмотрев на вазу, поднялась с дивана. И тогда-то я увидела, что это не наша гостиная. От ужаса я пыхнула красноватым огнем; как только он опал, я начала озираться. Где розовые обои? Где миленькая мебель? И где, дракон меня сожги, я нахожусь?! Я схватилась за голову… облегченную голову, без шпилек. Мои волосы, жирные и липкие от воска, были распущены и свободны падали на плечи и спину. Вспомнилось, как ночью некто, посмеиваясь, распутывал мои слипшиеся пряди. И этот некто определенно был мужчиной!
Я снова пыхнула огнем, а потом дотащилась на желейных ногах до ближайшего кресла и упала в него. Вчерашний бал казался сном, ужасным сном… я поссорилась с Рензо, начала флиртовать с мужчинами, пила… сколько же я выпила? С кем я ушла? И что было дальше? Неужели…
Я пыхнула еще. Этого не может быть… не может быть! Ни один мужчина не притронется к женщине, которая напилась до рвоты! А если что-то было до этого? Насколько я была пьяна и
