Свадьба. Сверр женится. На Ондине. Сегодня он поцелует ее в храме Великих и назовет своей супругой, а ночью познает тело своей молодой избранницы. Под покровом ночи он будет раздевать ее и ласкать, мять ладонями ее роскошные груди, пить с губ дыхание.
Натягивая шелковую рубашку с кружевным жабо, Арквэн резко дернул ткань, и шов под мышкой разошелся. В раздражении принц содрал с себя испорченную тряпку и полез в шкаф за новой.
Если бы можно было пропустить церемонию…
Смотреть на все это…
Невыносимо.
Застыв посреди спальни, Арквэн протяжно вздохнул и прикрыл глаза.
* * *
Храм Великих находился в самом центре дворца. Это было круглое помещение с кольцом окошек в купольном своде. Семь мрачных статуй притаились в тени каменных ниш. Семь великих, воплощенных в бронзе божеств взирали на гостей со своих постаментов.
Ультун — бог неба и солнца.
Хтунам — защитница лесов и охотников.
Иртам — владыка водных просторов.
Ахрай — покровительница детей и влюбленных.
Тияр — царь ночи и загробного мира.
Метлан — великий торговец.
Эстрая — мать искусств.
Восьмая ниша и восьмой пьедестал пустовали. Статуя неизвестного божества исчезла из храма еще после первой войны с демонами, которая случилась незадолго до рождения Арквэна. Упоминание о восьмом боге было стерто из всех древних источников. Его имени не знали даже жрецы.
Последний бог.
Бог, о котором все забыли.
Кто-то говорил, что это дух-заступник эльфийского народа.
Дождь стучал в далекие маленькие окошки под потолком. Сидя на скамье во втором ряду, Арквэн тоскливо следил за свадебной церемонией. В простом белом платье, с живой лилией в волосах Ондина выглядела прелестно. Нежная и хрупкая, как цветок. Арквэн зло стиснул зубы, поняв, что представляет себя на месте ее жениха. На месте Сверра, своего лучшего друга.
Ужасно.
То, что он испытывает по отношению к чужой невесте, омерзительно. Подло и низко. Он должен выдрать из груди эти неправильные, греховные чувства. Должен…
Раскат грома заставил немногочисленных гостей поднять головы к своду. Из квадратных окошек лился блеклый, дымчатый свет. Под монотонный звук дождя жрец продолжал задавать новобрачным свои вопросы.
Вдруг лицо Сверра превратилось в застывшую маску.
Арквэн напрягся и поерзал на скамье. Под ложечкой засосало от внезапной тревоги.
Глаза друга не были красными, но что-то в его облике неуловимо изменилось. Перед свадьбой волк нервничал, его движения казались суетливыми, взгляд — блуждающим. Арквэн это отчетливо видел. А теперь волнение ушло, а вместе с ним исчезли и другие эмоции. Сверр Канаган напоминал жутковатую марионетку из театра кукол.
В какой-то момент Арквэн понял: что-то произойдет — что-то нехорошее, недоброе, ужасное случится прямо сейчас. Его глаза распахнулись от чудовищной догадки, которая еще не была до конца осмыслена. Рот приоткрылся, принц собрался предупредить Ондину об опасности, но…
Кто-то дернул за веревочку — и деревянная марионетка, в которую превратился генерал Канаган, вскинула руку в черной перчатке. И рука эта сжимала нож.
Под шум грозы острое лезвие вошло в грудь невесты.
Нет…
Нет!!!
С криком гости вскочили со своих мест. Испуганные женщины бросились к выходу. Бесстрашные мужчины-воины — к убийце. Арквэн почувствовал, что не может пошевелиться. Не может сделать ни шага. Оцепеневший, он смотрел, как Ондина раскидывает руки и оседает на пол, истекая кровью. На белом свадебном платье стремительно росло красное пятно.
В грудь. Он ударил ее ножом в грудь. В опасной близости от сердца.
В глазах раненой застыло изумленно-растерянное выражение.
Оружие выпало из руки Сверра и прозвенело по каменным плитам пола. Жених не сопротивлялся, когда к нему подбежали, без проблем позволил мужчинам себя скрутить и оттащить от жертвы. С равнодушным видом он наблюдал за тем, как один из гостей склоняется над несчастной невестой, а затем поворачивается в сторону дверей и орет:
— Целителя! Целителя сюда срочно!
Этот истошный крик привел обоих генералов в чувство, разбил оковы заторможенности.
Арквэн отмер.
Сверр моргнул. Его глаза начали распахиваться, от шока вылезая из орбит.
— Ондина, — прохрипел он беспомощным голосом и дернулся, пытаясь вырваться из удерживающих его рук. — Что… что произошло? Что… Ондина?
Он заметил на полу нож, взглянул на свою руку в перчатке, и его ноги подкосились.
— Ондина…
Запрокинув голову, Сверр завыл. Из его горла вырывались совершенно дикие, полные боли и отчаяния звуки.
Под этот животный крик, расталкивая визжащих женщин, Арквэн с лицом, перекошенным от паники, пробирался к Ондине.
— Целителя! — он рухнул перед ней на колени и зажал рану в груди.
В ладонь толчком ударила кровь. Она текла между пальцами, заливала белое платье, ее было пугающе много.
Так много крови!
— Ондина! — Сверр дернулся к любимой, но его повалили на пол. Руки скрутили за спиной. Один из эльфов коленом надавил ему между лопаток. — Ондина, я не хотел. Это не я.
Каким-то чудом ему удалось извернуться и освободить правую руку.
— Это демон. Демоническая сущность, — хрипел Сверр, лежа на животе, прижатый к полу. — Смотрите!
Зубами он содрал с кисти короткую перчатку и…
Арквэн ожидал увидеть знакомую черноту, разбитую ручейками лавы, но рука Сверра выглядела обычной. Ни острых когтей, ни зловещего темного оттенка кожи. Абсолютно нормальная человеческая рука.
Глядя на нее, Сверр ошеломленно застыл.
Арквэн снова позвал целителя.
— Поздно, — глухо шепнул мужчина, помогающий ему зажимать рану в груди Ондины.
Грудь под их руками больше не вздымалась от дыхания, глаза остекленели и незряче смотрели в потолок, из уголка рта на подбородок текла тонкая струйка крови.
Мужчина рядом убрал ладони от окровавленного платья невесты и тяжело вздохнул:
— Поздно звать целителя. Бедняжка мертва.
Глава 16
— Вам бы поесть, Ваше Высочество. Второй день во рту ни крошки, — не без опаски сина Ланда заглянула в комнату принца и опустила на стол поднос с ужином.
Ответом ей была тишина. В спальне царил полумрак, ни одна лампа не горела. Где-то в этих густых тенях прятался Его Высочество Арквэн Белегор — управляющая его не видела, но слышала в темноте тяжелое дыхание и чувствовала удушливый алкогольный дух. Вся комната пропахла хмельной настойкой горных троллей.
Горестно повздыхав и покачав головой, главная дворцовая экономка взялась за дверную ручку.
— Когда похороны? — вдруг раздался сдавленный голос, и напротив окна, в полосе лунного света, выросла тень.
— Утром, Ваше Высочество, — сглотнула сина Ланда, поежившись от охватившего ее жутковатого чувства. — Тело и душу усопшей готовят к встрече с богами.
Ничего не сказав, принц вернулся в свой темный угол. Теперь сина Ланда разглядела его укрытие. Принц сидел на полу, на узком клочке пространства между стеной и низкой софой с деревянной спинкой. Под окном экономка заметила шеренгу пустых бутылок.
* * *
В храме. Она в храме. Жрецы готовят ее к последнему путешествию. Завтра его любимая станет невестой Тияра, мрачного бога загробного царства.
Любимая.
Арквэн больше не мог врать самому себе. Стоило увидеть кровь на груди Ондины, почувствовать, как, теплая, она хлещет между его пальцами, и внутри что-то надломилось. Нет, сломалось. Так правильнее. После ее смерти принц чувствовал себя безнадежно сломанным, как тот стул, которым он в ярости запустил в стену и обломки которого сейчас беспорядочной грудой дерева валялись на полу. Арквэн тоже был разбит. Раздавлен. Размазан собственным горем. В поисках утешения он жадно присосался губами к горлышку бутылки.
Надо было сходить в храм. В последний раз взглянуть на свое рыжее наваждение, пока яркую красоту Ондины не пожрало пламя погребального костра.
Надо было навестить Сверра в темнице.
