это дыхание вовсе не было похоже на человеческое.
Страх шевельнулся в душе у девушки. Ведь она была совершенно одна в одинокой избушке, стоящей вдали от человеческого жилья, мало ли кто мог забрести сюда. Она осторожно приподнялась и, стараясь не производить ни звука, выглянула из-за занавески.
Сквозь чистенькое оконное стекло в дом проникал лунный свет, поэтому вполне можно было разглядеть, что творится в комнате. Вот только с того места, что занимала Заряна, никого не было видно.
С колотящимся сердцем она отодвинула занавеску сильнее и, высунувшись наружу, повстречалась глазами с большим зверем. На полу прямо возле печи, задрав голову, стоял белоснежный волк и смотрел на девушку печальными глазами.
— Тьфу! Напугал! — воскликнула Заряна, махнув рукой в сторону белого волка. — Как ты вошёл? Ишь, какой умный! Ты это… хозяина избушки не отпугни. А то вернётся домой Добрыня, а тут такая зверюга!
Волк бросил на неё долгий взгляд и, развернувшись, направился к выходу. Через минуту он уже скрылся из виду, легко проскользнув в приоткрытую дверь.
Заряна же вернулась на своё место и улеглась на подушку. Вскоре глаза её начали слипаться и девушка уснула.
Всю ночь её преследовали мрачные видения. Заряна несколько раз просыпалась, вскакивала на постели и, лишь убедившись, что находится в безопасности в избушке мельника, ложилась вновь и забывалась беспокойным сном.
Сначала девушка увидела маленького белокурого мальчика. Крупный, с пухлыми щёчками и круглыми синими глазами, на первый взгляд, он выглядел ухоженным ребёнком из хорошей семьи. Видно, что мальчишку хорошо кормили, волосы его были аккуратно пострижены, а одежда сшита из дорогой качественной ткани.
Вот только белокурые кудри его были спутаны и давно немыты, рубашка в пятнах, а на заплаканном ребячьем личике, покрытом грязными разводами, застыло выражение тоски и отчаяния.
Мальчик бродил в каком-то мрачном месте. Земля под его ногами булькала и чавкала, тут и там масляно поблёскивали большие чёрные лужи. Кое-где возвышались корявые ёлки с неимоверно выгнутыми и облезлыми стволами.
Несмотря на то, что в небе светило солнце, мир вокруг всё равно казался каким-то тёмным и сумрачным. Отовсюду доносилось протяжное кваканье, из низких общипанных кустов то и дело раздавался резкий крик какой-то птицы.
Заряна поняла, что мальчик бродит по болоту. Как это часто бывает во сне, девушка не осознавала, что спит. Она сделала попытку приблизиться к ребёнку, но у неё ничего не вышло. Тело ей не подчинялось, колдунья могла лишь безучастно наблюдать за белокурым мальчишкой.
Парнишка же, шмыгая носом и всхлипывая, аккуратно переставлял ноги, обследуя болото. Перед каждым шагом он тщательно прощупывал путь, видимо, боясь провалиться в трясину. В руках у него был грязный мешок, в котором что-то шевелилось и недовольно покрикивало на разные голоса.
Пройдя несколько метров, мальчик остановился и, присев на корточки, притаился за чахлым кустом. Свой мешок он опустил рядом с собой, не забыв хорошенько затянуть тесёмки. Некоторое время он сидел бесшумно, стараясь даже не дышать, и вдруг выскочил из-за куста и что-то выхватил из грязи пухлой ручонкой. Заряна разглядела, что в руках у него была большая буровато-серая жаба.
Шмыгнув носом, мальчик развязал мешок и сунул туда свою добычу, быстро затянув тесёмки, видимо опасаясь, что она выскочит наружу.
Заряну передёрнуло от отвращения. Сердце её наполнилось сочувствием и жалостью к маленькому охотнику на жаб, видно было, что ловил он их вовсе не по собственному желанию.
В эту минуту болото исчезло. Вместо него девушка увидела бревенчатую избушку, стоящую посреди густого леса. Чёрные стволы деревьев уходили высоко к небу, а их тёмные кроны были настолько густыми, что полностью заслоняли солнце, оттого и домик, и вся окружающая местность тонули во мраке.
Дом родителей Заряны тоже был в лесу. Но он находился на светлой полянке, вокруг него росли пахучие липы да тихо шелестящие серебристыми листьями ивы. Его ласкало нежное солнышко, а вокруг зеленела трава, да благоухали цветы.
Эта же изба находилось в каком-то гнилом и недобром месте. Чёрная, покрытая чем-то склизким древесина, из которой она была построена, начала хиреть и разрушаться. Крыша вся покрылась лишайником и какими-то серыми наростами. А возле крыльца не было ни единой травинки, лишь влажная глина да голые камни.
На покосившемся и покрытом мхом крыльце стояла высокая женщина. На первый взгляд, её можно было бы приять за молодую девушку, настолько статной и гибкой была её фигура, а лицо гладким и красивым. Всё портили седые волосы, длинными прядями свисавшие до самой талии.
Незнакомка была одета в дорогое платье из крашенной шерсти тонкой выделки, шею, пальцы и запястья её украшали золотые изделия с драгоценными камнями. Этот великолепный наряд смотрелся неуместно и нелепо посреди глухого леса, в окружении тёмных деревьев, гнилых коряг да растущих под ними поганок.
Женщина распахнула дверь, ведущую в избу, и, сделав резкий выпад вперёд, вытащила на крыльцо упирающегося белокурого мальчишку. Цепкие пальцы одной руки впились в его плечо, прикрытое замызганной рубашкой, а другой рукой она щедро раздавала тумаки и подзатыльники сжавшемуся от боли и страха ребёнку.
— Я сказала — мне нужно два ужа и пять пауков! — кричала она. — А ты что принёс?
— Два ужа и пять пауков… — оправдывался мальчик, пытаясь увернуться.
— Пауки мне нужны были живые! А ты каких мне притащил? Да и уж один тоже не шевелится! А ну быстро отправляйся обратно! И чтобы через час у меня был ещё один уж и пять живых пауков! — кричала женщина.
Её гладкое лицо исказилось от злости и покрылось морщинами, а в глазах горела такая ненависть к беззащитному ребёнку, что Заряна невольно содрогнулась. Если сначала нарядная женщина показалась ей красавицей, то сейчас вызывала лишь ужас и отвращение.
Парнишка вырвался из цепких пальцев, больше похожих на когти хищной птицы, и юркнул за деревья. А злобная тётка скрылась в доме.
Картинка вновь сменилась. Теперь девушка увидела не маленького мальчика, а подростка. Заряна не сразу поняла, что перед ней всё тот же парнишка, только несколько возмужавший. Он больше не выглядел холёным и упитанным. Белокурые волосы его были неровно пострижены, как будто их отрезали тупым ножом. Щёки ввалились и больше не выглядели такими румяными и пухлыми, как раньше.
Зато тело паренька подросло и окрепло. Плечи начали раздаваться в ширину, а из рукавов слишком короткой рубашки высовывались крепкие загорелые руки. Он больше не выглядел увальнем и передвигался по лесу легко и бесшумно. Гибкий
