— Помнишь, ты за меня переписывалась с Валетом? — Алина разламывала бублик. Крошки падали на стол. Она тыкала в них средним пальчиком, а когда они прилипали к коже, то сбрасывала щелчком большого.
Я с неодобрением смотрела на разлетающиеся по кухне сухие частицы. И думала, что мне придется опять подметать. Иначе наслушаюсь в свой адрес столько всего хорошего от мамочки, что ушки завянут. И ведь не объяснишь, что не я насорила.
— Это прошлой зимой что ли?
Отматывала время назад, пытаясь воскресить в памяти прошлое. Мне за Алину приходилось делать много чего. В том числе писать любого рода сочинения. Она у нас хоть и начинающая артистка, но к эпистолярному жанру всегда относилась с предубеждением. В лучшем случае могла написать пару строчек в эсэмэске и то с помощью Т9. Все остальное для нее казалось слишком сложным.
А той зимой она случайно на одном из форумов пересеклась с интересным собеседником. Но это он для меня интересен, а для Али слишком заумен. В сообщениях блистал выдержками из творений классиков, умными цитатами, эрудированностью.
Алина не привыкла проигрывать, а какими способами доставалась победа, ее не волновало. Как только она поняла, что не вытягивает беседу, то подключила меня. И я, как обычно, доделывала за сестричку невыполненные дела.
Поражала собеседника умом и сообразительностью.
Конечно, мне было очень интересно пикироваться с достойным противником. Только где-то глубоко червь сомнений проедал дыру, желая вырваться наружу. Мы же с Алей обманывали человека по ту сторону экрана.
Общение длилось пару месяцев.
Меня собеседник заинтриговал. Я любила с ним разговаривать. О чем рассказала Алине.
Затем он пропал.
Я некоторое время погрустила. К достойному собеседнику привыкаешь быстро. А вот откат от разрыва общения болезненен.
— Да. Это тот зауменыш, которого я послала…, - произнесла Алина и осеклась, глядя на меня.
— Так это ты разорвала общение? — спросила, пытаясь разобраться в ситуации.
— Ой. Нет. Я ошиблась. Это он перестал писать. Послала я другого, — она махнула рукой.
Крошки со стола веером усеяли пол.
— Угу, — поддержала разговор, думая с чего начать уборку.
— А теперь он хочет встретиться. Назначил свидание в «Оазисе». А я не могу. У меня прослушивание. На главную роль в театре сатиры.
— Ты вроде в кино собиралась, — напомнила.
— В кино я уже была. Там тухляк. Мне новый адресочек скинули. И вот там я должна быть кровь из носу в одно и то же время, на которое уже договорилась с Валетом.
Мы еще смеялись с Алиной — какое смешное имя — Валет. Не имя, а смешное прозвище.
— Алик сказал, что если не приду, то больше он договариваться не будет.
— А кто такой Алик?
— Алик мой импресарио.
Это что-то новенькое. Еще вчера никакого импресарио у Алины не было. Растет девочка. Как грибы после дождя.
— Так сообщи Валету, что не можешь прийти, — предприняла последнюю попытку не ходить на свидание.
— Ага. А если он окажется перспективны мужиком? Или богатым. Я не могу упустить свой шанс. Ты прикинешься мной, а потом я займу твое место.
Я чуть чаем не подавилась, когда услышала план действий.
— И как ты себе это представляешь? — возмутилась.
— Придумай что-нибудь. Ты же умная, — в последнем слове мне послышалась негативная окраска.
Привидится же такое. Это я недовольна предстоящей уборкой, вот и воспринимаю все в штыки.
Поглубже затолкала свое недовольство. Негативные эмоции разрушительны. От них надо избавляться. Открывать чакры и выпускать в воздух. Кажется так говорил мамин духовный пастырь.
Надеюсь он не имел что-то другое под открытием чакр и выпуском воздуха?
— А тебе точно надо на собеседование? Может на свидание пойдешь? — мне не нравилась Алинина идея.
— Вот еще. Это тебе хватает двух маек и пары джинсов на весь год. А я хочу быть богатой и ради этого пойду на все. Буду ходить на прослушивания до тех пор, пока не получу главную роль, за которую мне отвалят столько бабла, что я смогу как сыр в масле кататься. Или найду себе богатого жениха, чтобы содержал меня. Осыпал золотом, брильянтами с ног до головы, — экспрессивно выдала сестренка, размахивая руками.
Допустим, я бы тоже не отказалась от какого-нибудь платьица, да джинсы мне надоели хуже горькой редьки, но все свободные деньги шли на наряды Али, а мне оставалось что оставалось. Как правило, этим сухим остатком являлась моя же стипендия. Много на нее купишь?
Но вслух я о том не сказала ни слова. Как-то попыталась заговорить на скользкую тему на семейном совете, а меня обвинили в расточительности. И скупердяйстве на нужны любимой сестренки. Я больше и не заикалась. Довольствовалась тем, что имела.
— А если этот богач окажется пузатым и некрасивым? — спросила.
— Все богатые мужики красавцами кажутся. Пора это уяснить, сестренка, — снисходительно заявила Алина.
— А как же любовь? — привела последний козырь.
— Какая к черту любовь? Да простит меня мамочка за сквернословие. О любви можно думать, когда на пальчике висит кабошон с перепелиное яйцо, а под задницей последней модели спортивный кар. Вот тогда можно и о любви подумать для полного счастья. А когда я вынуждена надевать одно платье два раза, ни о какой любви речи нет и не может быть. Это понятие придумали голозадые мужики, чтобы деньги за удовольствие не платить.
От длиннющей тирады из уст Алины я немного обалдела. Даже чуть приоткрыла рот от удивления. Никогда не думала, что у сестренки такие мысли в голове.
— Вот ты, Полечка, вроде девочка умная. А как посмотришь иной раз, так дура дурой, — продолжала Алина меня учить. — Все веришь в сказки. Ждешь принца на белом коне. А часики-то тикают. Не успеешь оглянуться как превратишься в сморщенную старушку с принципами. Только кому они нужны? Твои принципы.
Так обидно стало от Алининых слов. Но по привычке не стала возражать и что-то доказывать.
— Мне нужны. И любовь на свете существует. Я верю.
— Еще скажи, что для тебя принц приготовлен? — подколола Алина.
Я встала из-за стола, не желая больше говорить на скользкую тему.
— Пойду в доме уберу. А то мама начнет ругаться.
— Правильно. Наведи порядок, а что-то пыльно у нас. Там и стирать пора. Вещей накопилось море. А мне они на днях понадобятся.
Вот и поговорили с сестренкой.
Я выкручивала тряпку для вытирания пыли и все думала на тему принцев и большой любви.
Пусть Алина говорит все что угодно. Все равно любовь существует на свете. Я верю. Только она приходит не тогда когда хочется, а когда время придет. И я готова ждать столько, сколько нужно.
Глава 3
— Аля, ты уверена, что это мой цвет? — накрашенной, с прической, пусть и сделанной в домашних условиях, я себя не узнавала.
— Много ты понимаешь в моде? Я сказала, что платье тебе к лицу, значит, это так и есть. Или это ты у нас ходила на курсы стилистов? — Алина стояла рядом, разглядывая через зеркало.
— Конечно, тебе виднее, — пошла на попятную.
Меня определенно смущало, что Алино платье на мне смотрится совершенно не так, как на ней.
Она в нем нежная и воздушная. В то время как я похожа на плохо приготовленное пирожное.
Мы с сестренкой вроде бы и похожи. Но в то же время разные. Обе блондинки. Но если у Алины этот цвет с уклоном в холодный благородный блонд. Хвала заграничной чудо-краске. То мой ближе к золотистой пшенице. Цвет кожи тоже разный. У одной с розовинкой, а у другой ближе к слоновой кости. И глаза вроде бы у обоих голубые. Но у меня васильковые, а у Алины с серыми вкраплениями. Правда, окружающие о том забыли. Сестренка носит линзы, отчего цвет яркий и насыщенный.
— Вот и нечего со мной спорить. Слушай свою сестру, она плохого не посоветует, — с превосходством в голосе заявила Алина.
На миг мне даже привиделась мама на месте Алины. Та тоже постоянно постоянно так говорила.
