Оторвав взгляд от своего отражения, осмотрела свою комнату ещё раз: огромное помещение было полупустым: у стены напротив двери стоял круглый деревянный стол с двумя широкими медными подсвечниками, по бокам от стола поставили два кресла, обитые бархатом винного цвета, лоснившихся от грязи, такая же софа, совершенно неудобная, как на вид, так и во время использования. У другой стены кровать невероятных размеров с пыльным балдахином из того же тяжёлого бархата с кисточками и золочёными узорами по краям, для чего такой монстр для маленькой девочки? Ну, как же, я ведь принцесса, а значит так надо и чем шире, больше и помпезнее — тем лучше. Сверху накинут плед когда-то нежно золотистого оттенка, но сейчас не менее засаленный, чем обивка кресел. Я в который раз поморщилась: сменить бы все эти ткани на новые. Ну ничего, со временем я и с этим разберусь.
Маленькое слюдяное окошко было практически под самым потолком и больше напоминало бойницу. Света оно пропускало мало, поэтому в настенных подсвечниках всегда чадили свечи. Благо не факелы, хотя для них тоже были крепежи, сейчас пустовавшие.
Не став ждать болтушек, я, благодарно кивнув Маргарет, направилась на выход из комнаты. И выйдя за дверь очутилась в приличных размерах гардеробной: по обе стороны от меня висели платья, накидки, шубки, снизу стояла обувь. Великое множество, некоторые, как я подозреваю, ни разу не одёванные, потому что выглядели не разношенными. Обувь в этом времени шили на среднюю ногу, то есть без деления на правую и левую. И, прежде чем подать мне такую несуразицу, её кто-нибудь разнашивал. После гардеробной шла гостиная, где принцесса могла пить чай, проводить время за вышиванием, и принимать гостей. Вся мебель была дорогой, украшенной щедрой резьбой и обитой бархатом, к слову, вполне чистым. Чтобы пыль в глаза пустить, потому что никак иначе такую разницу в обстановке спальни и гостиной я объяснить не смогла.
Фрейлины всё же опомнились и поспешили следом, тихо причитая, что я о них позабыла. Меня ждала прогулка по дворцовому парку и после обед в кругу семьи.
— Ваше Высочество! — порхали вокруг меня пять дылд, и каждая вываливала на меня кучу придворных сплетен, для чего эта информация десятилетней девочке — неясно, но я не жаловалась, всё что они говорили было интересным для меня. Пища для размышлений, так сказать.
— Намедни виконт Литл сделал предложение леди Марии Освальдской. Точнее её отцу, как полагается. И получил согласие! Ах, бедняжка! Все ведь знают, что виконт ещё тот, — и понизив голос, договорила, — скряга. И к тому же стар! Ему уже пятьдесят пять!
Я покосилась на симпатичную блондинку — леди Висконсию Пратчетт и спросила:
— А сколько лет леди Марии?
— Вы не знаете? — удивлённо распахнула глаза девушка, я безразлично пожала плечами, — ей сейчас семнадцать.
Мы шли по выложенным мелким камнем дорожкам и дышали свежим воздухом. В парке, разбитом вокруг дворца, пахло гораздо приятнее, чем в его тусклых, холодных коридорах. Позади нас, чеканя шаг, шли воины-телохранители.
Король жил в самом настоящем замке, сложённом из светло-серого, грубо обтёсанного камня. Всё это монструозное строение было огорожено высокой каменной стеной с башенками для дозорных. Если верить воспоминаниям Элоизы, то внешняя часть замка была окружена глубоким рвом, затопленным водой, в замок можно было попасть через подъёмный мост, который в течение дня был опущен, позволяя беспрепятственно въезжать и выезжать многочисленным телегам.
День выдался солнечным и жарким, ноги в шерстяных чулках начали потеть, и я, сцепив зубы, приготовилась молча вытерпеть эту муку. Вполуха слушая своих помощниц, шерстила память девочки на предмет, как же выглядит моя новая планета. И на удивление такие знания отыскались: в этом мире и времени уже знали, что земля круглая. Если судить по картам, которые Элоиза изучала на уроках географии, на этой планете материки были совсем иные, ни один из них не был похож на земные. И здесь их было пять крупных и три поменьше, на Земле же, насколько я помнила, материков гораздо меньше — всего шесть. Наше королевство было большим и даже имело выход к одному из местных морей. И язык был очень похож на смесь английского и французского. Думая обо всём этом, я всё пыталась хоть что-то найти про магию, но девочка не сталкивалась с этим чудесным явлением, и я, повздыхав немного (всё же хотелось верить, что магия — не выдумка хитроумных священников, чтобы манипулировать умами простого люда), сосредоточилась на болтовне фрейлин.
Время пролетело незаметно, и вот нам навстречу спешит слуга со словами, что столы уже накрыты, и ждут только меня. Степенно кивнув, мы, окружённые охранниками в тяжеленных металлических доспехах (мне их было искренне жаль), поспешили в замок.
До этого я, конечно, порылась в воспоминаниях Элоизы, но девочка абсолютно обо всех думала хорошо, поэтому сделать какие-либо выводы заранее я не смогла. Зато впоследствии в коротких взглядах и якобы случайно брошенных словах, раскрылись сущности престолонаследников.
Старший брат — Антуан Ричард Уэстлендский на момент моего попадания в этот мир был в возрасте четырнадцати лет. Высокий даже для своего возраста, он обладал недюжинным умом и таким же хладнокровием. Юноша точно знал, чего он хочет от жизни.
Элизабет Матильда Уэстлендская премерзкая капризная девчонка, каждый раз пыталась ущипнуть меня посильнее, чтобы остались синяки в самых видных местах. Подозреваю, что столкнули меня по её приказу. Девчонке было тринадцать. И она уже мнила себя королевой Англосаксии со всеми вытекающими.
Роберт Бонэм Устлендский — третий ребёнок в семье мне понравился больше всех. Обаятельный, смешливый мальчишка одиннадцати лет отроду, обладал непередаваемым шармом и бестолковостью. Его не интересовала власть и маячащий перед глазами заветный трон. Он хотел веселиться и наслаждаться жизнью.
И да, я не ошиблась, говоря о нас всех — престолонаследники.
Казалось бы, я последний ребёнок в королевской семье, мне ли гнаться за троном? Выдадут удачно замуж и поминай как звали. Но не всё так просто. И это ещё одно из длинного списка отличий этого мира от моего родного.
Власть в этом королевстве передаётся достойнейшему. По принципу меритократии.
Как много в этом слове… печального для меня. И чем меньше претендентов на престол, тем легче остальным. А в идеале лучше избавиться от всех соперников…
После обеда начались уроки. Да-да. География, счёт, письмо, танцы, этикет…
Антуан и Элизабет опережали нас с Робертом и поэтому занимались отдельно.
Постепенно моя жизнь приобрела определённый ритм и расписание.
Первые недели в замке я привыкала: к кислой, разбавленной вином воде, к горшку и запахам вокруг, к лицемерию и лизоблюдству, сплетням и жалобам. К утренним молитвам и частым исповедям. К тому, что мою еду, прежде чем её поставят передо мной, проверяли несколько человек на яды. Старалась многое не пропускать через себя, а то такими темпами стану, как все вокруг — ненастоящей. А это страшило больше всего.
И ещё мне запомнился первый выезд за пределы замковых ворот.
Из чуть отодвинутой в сторону занавески я смотрела на средневековые улицы и диву давалась: как можно жить в такой грязи? В таком зловонии? Ведь наверняка здесь часто вспыхивали смертельные эпидемии и горели дома.
Столица, как и сам замок только в гораздо больших масштабах, была окружена рвом и высокими каменными стенами с башнями для солдат, и массивными воротами, в двух концах города: восточные и западные. Ворота на ночь запирались, мосты поднимались, на стенах дежурили дозорные. Сами же горожане несли сторожевую службу и составляли ополчение. Городские стены, естественно, не вмещали всех желающих приобщиться к городской жизни, поэтому за пределами стен давно разрослись ремесленные и огородные слободы.
Центральным местом в городе была рыночная площадь, рядом с которой расположились городской собор и ратуша. А поскольку стены мешали городу расти вширь, улицы делались крайне узкими, по закону «не шире длины копья». Дома в основном были деревянные, и тесно примыкали друг к другу. Выдающиеся вперёд верхние этажи и крутые крыши домов, расположенных напротив друг друга, почти соприкасались. В узкие и кривые улицы едва проникали лучи солнца. Уличного освещения не существовало, как, впрочем, и канализации. Нечистоты, остатки пищи, выбрасывались прямо на улицу. Я даже пару раз заметила, как мелкий скот: козы, овцы, свиньи, рылись в кучах мусора, ну а куры и гуси, как крысы, шастали практически везде, куда бы я ни посмотрела.
