— Что случилось?
— Ты в обморок бухнулась! Я думал, что такое случается только в старых фильмах! На, выпей это!
Он поднес бокал к моим губам, словно я была малым ребенком.
Бледное лицо Александра стало еще бледнее. Он взял кубик льда, просыпавшегося на стол, и приложил к шее, к месту укуса.
— Ты меня извини! Я не хотел…
— Холодно! — воскликнула я.
— Я все испортил, — сказал он, придерживая капающую, тающую ледышку.
— Ничего страшного. Такое случается сплошь и рядом.
Он посмотрел на меня с подозрением.
— Только рядом с тобой.
— Я не хотел сделать тебе больно.
Я почувствовала, как его пальцы ощупывают ранку.
— Так, только отпечаток. Кожа не прокушена.
— Нет? — спросила я почти разочарованно.
— Ранка чуть побольше, чем от комариного укуса. Покраснение останется, вот и все.
— Бела мог бы этим гордиться, — сказала я, наблюдая за реакцией Александра.
— Да, — отозвался он, — пожалуй.
— Я хочу попросить тебя кое о чем, — волнуясь, сказала я, когда он уже вел меня к двери.
Шансы пригласить его на танцы таяли, и я поняла, что если не сделаю этого сейчас, то другого случая не представится.
— Ты больше не хочешь гулять? Послушай, Рэйвен…
— Нет, я хочу сказать… я просто хотела сказать…
— Да?
— Э… Я подыскала местечко, где можно потанцевать, — начала я.
— Потанцевать? В этом городе?
— Да.
— Крутое местечко?
— Нет, но…
— Но если ты ходишь туда, то это должно быть самое стильное место в мире.
— Это моя школа.
— Школа?
— Я знала, ты решишь, что это полный отстой. Наверное, мне не стоило об этом говорить.
— Я никогда не был на школьных танцах.
— Правда? Я тоже.
— В таком случае это будет первый раз для нас обоих, — сказал он с весьма эротичной и неожиданно уверенной ухмылкой.
— Наверное, да. Это называется Снежный бал. К такому названию подойдет вязаный шарф, чтобы скрыть укус, — пошутила я.
— Прости, это вышло нечаянно.
— Это самая лучшая нечаянность в моей жизни!
Он наклонился ко мне, чтобы поцеловать, и неожиданно остановился.
— Пожалуй, лучше не буду.
— Как это не будешь?
Он наклонился снова, и на сей раз, когда наши губы слились воедино, его сильная рука мягко придерживала мой подбородок.
— До встречи, — промолвил он, опять поцеловал меня на прощанье, а потом послал еще и воздушный поцелуй.
Я коснулась отметины на месте укуса. Мне казалось, что я уже меняюсь.
* * *
На следующий день сразу после уроков мы с Беки отправились в Эванс-парк, забрались в дальний уголок безлюдной зоны отдыха и открыли наши рюкзачки. Я выложила камеру, мой дневник и компактное зеркальце, а Беки — пластиковый контейнер с долькой чеснока и крестиком в кожаном мешочке.
— Готова увидеть укус? — спросила я.
— Он большой?
— Это моя любовная рана, — сказала я и осторожно развернула черный шарф, который носила весь день.
— Bay! У него большой рот! — вытаращилась Беки.
— Правда, это круто?
— Я вижу следы зубов. Несколько царапин, но, по-моему, кожу он не прокусил. Болит?
— Вовсе нет. Так бывает, когда прокалывают уши — поначалу кольнет, но боль быстро проходит.
— А когда тебе прокололи уши, ты тоже теряла сознание?
— Нечего подкалывать!
— Этот след тоже пройдет?
— Именно это нам и предстоит выяснить. Давай камеру.
Беки сделала снимки моей ранки спереди и сбоку. Мы положили поляроидные снимки на цементный пол, и они стали проявляться.
— Появляется твое изображение, — сообщила Беки.
— Хорошо. Теперь зеркало, — сказала я.
— Ты уверена, что стоит это делать?
— Да.
— Но если ты, ну, понимаешь, если ты действительно… то это может повредить.
— Беки, у нас не так много времени. — Я сняла солнцезащитные очки.
— Готова? — спросила она, держа зеркальце.
— Готова.
Она открыла зеркальце и сунула мне под нос.
— Ой!
— Нет!
— Зачем ты мне им по носу двинула? Дай сюда!
Я дрожащими руками схватила зеркальце, уставилась в него и увидела свое отражение.
— Доставай чеснок! — велела я, отбросив зеркальце в сторону.
Беки открыла контейнер и разрезала дольку на две половинки.
— Готова? — спросила она.
— Давай!
Я уже ощутила запах чеснока. Она поднесла дольку мне под нос. Я глубоко вдохнула и сильно закашлялась.
— Ты в порядке?
— Ни фига себе! Похоже, действует! Щиплет! Убери его!
— Он свежий, вот в чем дело.
— Убери его! — повторила я.
— Мне нравится этот запах. Он прочищает лобные пазухи.
— Мы его не для того взяли, чтобы избавлять меня от насморка. Он должен повергать меня в бурное неистовство.
— У тебя осталась еще одна попытка. — Беки открыла кожаный мешочек. — Готова?
Я сделала глубокий вдох.
— Давай!
Беки вытащила крестик на золотой цепочке, усыпанный камушками.
— Ох ты, круто, — сказала я. — Он выглядит очень прикольно.
— Это тебя беспокоит?
— Да, это меня беспокоит. Меня раздражает то, что я вела себя по-дурацки!
Мы вышли на солнечный свет, слепящий нас обеих.
— Глаза режет после сумрака, — заметила Беки, надела солнцезащитные очки и подняла на меня взгляд. — Ох, не думаю, что ты превратилась в вампира.
О чем я сама думала? Конечно, Александр особенный, не такой, как все. Но почему я сейчас вела себя как Тревор? Мы обе уставились на солнечный свет.
— Надо же, я просто тупо повелась на нелепые слухи, как и все в этом городе. Получается, что я ничем от них не отличаюсь, только одеваюсь по-другому, а внутри такая же пустышка, — выпалила я, разочарованная в себе.
— Но тебе хотелось, чтобы он был вампиром, потому что ты любишь их!
— Спасибо. Может быть, мне нужно подождать двадцать четыре часа, — буркнула я, когда мы направились домой.
* * *
Я проснулась утром очередного солнечного дня. Солнце не столько обжигало мою кожу, сколько приятно грело.
Зеркала не разбились вдребезги. Мое отражение выглядело точно так же, как каждый день, — бледная девица во всем черном. Если мне чего и хотелось выпить, то никак не крови, а шоколадного напитка из кондитерской Ширли.
Все же сердце мое забилось, когда в тот вечер на ужин мама подала спагетти в чесночном соусе. Я так долго присматривалась и принюхивалась к блюду, что в конце концов все уставились на меня.
— Что это с тобой? — спросил Билли. — Ты ведешь себя странно даже для тебя.
Я намотала макароны на вилку и медленно поднесла ее ко рту.
