— Думаешь, такой вариант устроит твою мать и сестру? — отрицательно покачал головой мужчина.
— Не знаю, но рано или поздно мы все уходим из дома…
— Ты могла бы обсудить это с семьей прежде, чем решать что-то, — пожал плечами голубоглазый.
— Да, я… обсужу это с ними.
Оулдридж всерьез погрузилась в свои мысли, по обыкновению слегка нахмурив брови и прикусив губу.
— Подумаем об этом позже, а пока расслабься. Давай не будем покидать дом пару дней, — предложил мужчина, приобнимая её за талию.
— Хорошо, — тяжело выдохнула Ника, пытаясь расслабиться.
— Пойдем в спальню, — после недолгой паузы предложила Оулдридж, только вот Райнхард специально повернулся на другой бок.
— Это означает твой отказ? — улыбнулась девушка, наблюдая за тем, как тот притворяется спящим.
Воцарившуюся тишину разрушил его храп, точнее, подобие на храп. Николетта на это никак не отреагировала, просто собрала в охапку свои вещи, раскинутые по всей кухни, надела нижнее белье.
— Здесь холодно, — пожаловалась девушка.
— Это неважно, — наконец отозвался Райнхард, вновь укладывая её на плед. — Я ведь теплый?
Рыжеволосая не ожидала от него такого милого вопроса, поэтому, стесняясь, уткнулась ему лицом в грудь и присмирела. Он и правда был теплым, даже горячим, по сравнению с ней. Эта теплая и спокойная атмосфера быстро заставила её закрыть глаза и уснуть в его объятьях.
29 Глава.
Почти два дня в его компании прошли просто прекрасно: он помогал ей в подготовке к экзамену, а она даже как-то раз попросила его помочь в готовке. Конечно, у Райнхарда это получалось более небрежно, но все еще правильно, чему Николетта удивлялась, ведь оборотень был далеко не из тех, кто любит готовить.
— Что ты хочешь на ужин? — спросила рыжеволосая, поднимаясь с кресла.
За окном уже потемнело, а в доме похолодало, поэтому Хэйден по её просьбе разжёг камин в гостиной. Она так уютно устроилась в стареньком кресле, что совсем забыла про ужин.
— Что-нибудь с мясом, — отозвался оборотень.
В общем-то, это был стандартный ответ с его стороны.
— Хорошо, я что-нибудь придумаю, — кивнула Николь и уже было вошла в кухню, как её сотовый телефон завибрировал.
Она рефлекторно схватила его с журнального столика и по привычке протянула:
— Алло?
— Николетта, это я… — раздался на другом конце провода взволнованный голос Кэсседи.
— Кэсси, что-то случилось? — голос сестры немного взволновал Николетту.
— Мама плохо ест последние два дня и почти не выходит из своей комнаты. Я думаю это оттого, что тебя так долго не было дома… — начала было Кэйс.
Оулдридж уже направилась к выходу, чтобы надеть уличную обувь и отправиться к себе домой.
— …а еще Эйли мне вчера сказала, что Кайл попал в больницу. Ему наложили тринадцать швов! — с ужасом поделилась младшая Оулдридж.
— Расскажешь все, когда я приду домой.
— Хорошо, ты будешь скоро? — поинтересовалась Кэсси.
— Да, я уже собираюсь… — пробормотала рыжеволосая и бросила трубку.
— Собираешься куда? — переспросил оборотень, ворвавшийся в прихожую, хотя он прекрасно всё слышал.
— Домой, — огорченно ответила девушка, натягивая кеды на босу ногу.
— Может, тебя подвезти или?..
— Нет-нет, я сама доберусь на велосипеде, но ты можешь почистить картофель к моему приходу, — с улыбкой сказала Николетта.
На секунду мужчина захотел подойти к ней, приобнять и поцеловать в рыжую макушку, но передумал. Хэйден просто кивнул и от неловкости почесал затылок, как будто-то внутри него что-то противостояло.
— Постараюсь вернуться поскорее, — добавила Оулдридж, оставив на его щеке легкий поцелуй.
Спустя несколько минут усердного вращения педалей старого велосипеда она была дома. Но, если честно, ей казалось, что он уже очень давно перестал быть её домом. После смерти отца Николь взвалила все на себя и редко была здесь, большую часть времени проводя на работе. Кэсседи была той маленькой частичкой, которая привязывала её к этому месту, но сестра взрослела и отдалялась от неё. Неужели ей нужно всю жизнь следить за тем, чтобы её мама, не справившаяся со своей утратой, не натворила бед? Сестра когда-нибудь покинет этот дом, чтобы попытать счастья, а она не может?
От этих мыслей ей стало так грустно и тоскливо, что из её разноцветных глаз едва не полились слёзы. Николетта всю свою жизнь думала о других и никогда не заботилась о себе. Её не волновали ни собственная внешность, ни оценки, ни любовь парней. Она жила ради того, чтобы обеспечивать жизнь своей мамы и сестры, и вместе с этим потеряла своё детство. Ей было тяжело. Очень тяжело. Но она с этим справилась. И сестра с матерью тоже справятся.
Эгоистично ли покидать их? Оулдридж долго думала над этим вопросом и не могла прийти к одному и тому же ответу. Она будет помогать им деньгами, будет приезжать, но не слишком ли многого она хочет? Учиться, жить со своим молодым человеком в другой стране — это было бы роскошью. Но мама с сестрой и так не видят её целыми днями, теперь Кэсседи стала самостоятельной.
— Ты чего возле забора стоишь? — полюбопытствовала Кэсси. Она спускалась по ступеням крыльца, держа на плечах свой набитый школьный рюкзак.
— Куда ты направляешься?
— Я иду к Эйли, ей сейчас нужна моя помощь и… — девочка выдержала недолгую паузу, — …я не хочу слышать, как вы с мамой будете ругаться.
— Я не собиралась с ней ругаться, — в свою защиту бросила Ника, хотя пару минут назад она хотела прочитать матери лекцию о безответственности.
Её младшая сестра слабо улыбнулась, поправила лямки рюкзака и прошла мимо. Хоть Кэсседи и была все ещё наказана, Николетта позволила ей развеяться.
— Только на одну ночевку.
— Хорошо!
Дом встретил своей пустотой и тишиной. Для неё это уже стало чем-то непривычным. Она тихо разулась в прихожей, затем прошла в гостиную. Мамина комната была закрыта, но за дверью доносились какие-то странные звуки. Неудивительно, что Кэсседи попросила ей позвонить. Скорее всего, у мамы случилась очередная истерика. Николь открыла дверь. Благо, замок в этой комнате давно был выбит и старшая Оулдридж не могла закрыться изнутри.
Светловолосая женщина все еще была в ночнушке, её светлые волосы разметались по подушке, все тело тряслось. Никки медленно приблизилась к ней, отчего Миранда вздрогнула и оглянулась на дочь. Её голубые глаза были полны слезы, лицо искривилось так, будто она корчилась от боли. Николетта уже давно не видела свою мать такой. Когда старшая Оулдридж вспоминала отца, то всякий раз плакала, но в этот раз все было гораздо хуже.
— Никки, детка, ты жива… — сквозь слезы и сопли проговорила женщина, обхватив дочку худыми руками.
Девушка явно не ожидала таких крепких объятий от матери, поэтому даже пропустила пару вдохов, стараясь поскорее прийти в себя. "Она думала, что я умерла?"
— Я тебя не понимаю, мама. Со мной всё было хорошо… и будет, — Николетта постаралась её немного успокоить и даже погладила женщину по волосам. На ощупь блондинистые волосы матери были такими же, как и у неё самой.
— Я видела тебя там, в лесу… в крови… — пробормотала Миранда, пальцами впиваясь в её одежду, будто пытаясь обхватить каждую часть её тела. Нике становилось по-настоящему страшно.
— Я пойду и принесу тебе стакан воды, тебе нужно успокоиться! — строго сказала Николь, вырвавшись из объятий матери.
Рыжеволосая быстро набрала на кухне воды и вернулась со стеклянным стаканом в чуть дрожащей от шока руке. Как бы она ни пыталась сохранять мнимое спокойствие — мамины приступы всегда оставляли тяжелый след на её сердце. Николь не хотела видеть, как её близкие страдают.
Мать трясущимися от всхлипов руками приняла стакан из её руки и сделала несколько глотков, слегка поперхнувшись. Миранда тут же вернула стакан дочери, откашливаясь и вытирая рот рукой. Николетта, в свою очередь, отставила его куда подальше, а затем потянулась к подушке.
