* * *
Своего Отца-Ора, духа Великой Степи, орки развлекали от души.
Все началось с ритуальных плясок под ритм, задаваемый барабанами.
Удивительно, но я даже без пояснений сумела понять все, о чем рассказывали эти танцы. О величии бескрайней степи. О тучных стадах и диких хищниках, скрывающихся в зарослях низкорослых кустарников. О красоте раннего утра, когда над равниной, расстилающейся от горизонта до горизонта, встает солнце и озаряет своим светом сплошной пестрый цветочный ковер…
Следующий танец, судя по всему, повествовал о честной жизни Туна ор-Тунтури, о его героических победах и славной гибели.
Третий танец выражал просьбы родственников погибшего в бою центуриона о счастливом посмертии для его души.
После третьего танца в центр крепостного двора вышел вождь клана, Лэрг ор-Тунтури. Он нес в руках боевую дубину погибшего центуриона.
— Объявляю турнир среди молодых воинов и воительниц за право владеть славным оружием нашего почившего родича и называться вольным воином-наемником! — возвестил он.
— В отряде нашего клана было три десятка наемников, — шепнула мне на ухо тетушка Хави, которая пристроилась подле меня и тоже от души лупила по барабанам. — Сегодня место Туна займет кто-то из молодых.
— И что это ему даст? — заинтересовалась я.
— Право участвовать в боевых походах и в охотничьих вылазках в степь, возможность заниматься охраной, а не земледелием или уходом за б-раконами. Если юный воин или воительница еще не обзавелись собственной семьей, то смогут сами выбрать себе спутника жизни, а не вступать в брак с тем, кого укажет Совет Клана.
— Что ж, достойный приз победителю, — кивнула я.
Про себя же подумала: получается, та, чье тело я заняла, тоже победила в турнире и получила боевую дубину неспроста! Видать, славная была воительница.
Интересно: что же с ней случилось, если ее душа куда-то исчезла, а я заняла освободившееся место? Надеюсь, с выбором мужа она не спешила?.. Было бы весьма неожиданным явиться в клан ор-Тьюндер и обнаружить, что у меня есть муж-орк и парочка маленьких орчат в придачу!
От этих размышлений меня отвлек взмах руки вождя и его громоподобный глас:
— Первый этап — заезд на боевых б-раконах! Пусть победит сильнейший!
Из б-раконюшен, расположенных вдоль дальней от замка крепостной стены, вывели десяток оседланных б-раконов. Учитывая, что передвигались эти звероящеры на двух лапах, воины сидели у них на закорках в подвесных седлах-люльках, чем-то похожих на рюкзачки для младенцев, используемые в земном мире. Размеры этих «рюкзачков» впечатляли.
Взгромоздившись на спины своих чешуйчатых скакунов, молодые орки — восемь юношей и две девушки — взялись за поводья и выстроились в ряд.
Распорядитель заезда махнул флажком, б-раконы сорвались с места и под мерный рокот барабанов бросились бежать по кругу. Ящеры, судя по всему, были в прекрасной форме, их наездники — тоже, так что первые пять кругов явного лидера выявить не удавалось. Однако на шестом круге б-раконы начали уставать, отвлекаться, артачиться. К десятому кругу трое сошли с дистанции и выбыли из турнира. Остальные семь, как выяснилось, на равных условиях перешли во второй тур. Среди претендентов на боевую дубину Туна ор-Тунтури остались шесть молодых парней-орков и одна орисса.
— Ты смотри! Хорошо выучил Тун свою дочь! — с гордостью отметила тетушка Хави, одобрительно поглядывая на ориссу. — Впрочем, и сыновья не подкачали!
— А сколько сыновей центуриона участвует в турнире? — тут же полюбопытствовала я.
— Двое. Вон тот, в темно-коричневом жилете с нашивками из хвостов степной лисицы, и второй — в таком же жилете, только с нашивками из хвостов степного снумария, — охотно сообщила в ответ разговорчивая банщица.
Чтобы я еще знала, что это за зверь такой — снумарий! Но хвост у него явно был роскошный, пушистый, приятного палевого оттенка — под цвет выгоревшей на солнце степной травы.
— Думаю, Туну было бы приятно, если бы победил кто-то из его детей, — вежливо заметила я.
Про себя решила, что буду болеть за дочь Туна. Просто из женской солидарности.
— Уверена, что кто-то из них и станет победителем! — заявила моя собеседница.
Тем временем, вся семерка вооружилась учебными дубинами — более легкими, чем боевые, и без шипов.
— Объявляю начало второго тура! — объявил Лэрг ор-Тунтури. — Распорядитель, проведи жеребьевку!
Немолодой орк-распорядитель поклонился, и принялся составлять пары… с помощью какой-то считалки! Нет, ну детский сад, штаны на лямках!
Впрочем, с поставленной задачей распорядитель справился быстро. Как только пары были составлены, по взмаху руки вождя снова зарокотали барабаны, а в центре поля два огромных, как горы, орка, сошлись в поединке.
Они кружили, слегка сгорбившись и согнув колени, угрюмо и внимательно поглядывая друг на друга из-под огромных надбровных дуг, скалили начищенные клыки, делали ложные выпады и вертели тяжеленные дубинки с той же легкостью, с которой я в своей прошлой жизни могла бы вертеть разве что зубочистки.
По головам орки друг друга не били. По печени — тоже. (Я почему-то предположила, что печень у орков есть, и находится там же, где и у людей).
Зато целились по рукам, по ребрам, а еще то и дело старались подсечь друг друга под коленку. Как выяснилось, победителем признавался тот, кому удавалось уронить на землю противника и остаться на ногах самому.
На этом этапе из турнира выбыло еще четверо: один из сыновей Туна и два незнакомых мне орка. Дочь ор-Тунтури осталась в тройке лидеров.
Последний бой турнира оказался рукопашным, причем боролись между собой все трое. Победителем признавался тот из борцов, который сумеет уложить двух других.
Молодая орисса-воительница упала первой. Родной брат ее не пощадил. Потом сын Туна исхитрился завалить и второго бойца. Встал над поверженными противниками и закричал, колотя себя руками в грудь.
Тоже мне, Кинг-Конг…
Лэрг ор-Тунтури вышел в центр поля, приблизился к победителю, воздел вверх руку с зажатой в ней боевой дубиной погибшего центуриона.
— Приветствуем нового воина-наемника, сына центуриона Туна, Ардэна ор-Тунтури!
Ритм барабанов резко ускорился. Грохот стоял такой, будто навстречу друг другу неслись два грузовых железнодорожных состава! Я тоже лупила по своим барабанам и орала, что есть мочи! Под этот грохот Лэрг передал дубину Ардэну, обнял его, похлопал по спине огромными ладонями, и отступил на шаг.
Снова поднял руку, призывая к тишине.
Стало тихо так, что было слышно, как шелестит степным ковылем разгулявшийся к закату ветер. И в этой тишине вождь величественным жестом обвел сидящих вокруг арены сражения зрителей:
— Скажи, Ардэн ор-Тунтури, есть ли среди незамужних орисс та, которая мила твоему сердцу, и которую ты хотел бы объявить своей?
Молодой орк качнул головой:
— Мое сердце было свободно до сего дня. Пока не увидел я ту, что принесла в наш клан горькую весть о гибели моего отца. Знаю, что, согласно традициям, теперь она должна стать дочерью клана. И как только это произойдет, я брошу к ее ногам все, что у меня есть, и буду молить Барбру ор-Тьюндер стать моей супругой на всю жизнь!
* * *
Что?!
Это когда же Ардэн ор-Тунтури успел меня разглядеть, да так хорошо, чтобы возжелать взять в жены? И с чего вдруг мне дочерью клана становиться?!
Я в растерянности оглянулась через плечо — туда, где в толпе зрителей стояли маг-арты и мой непосредственный командир, трибун Алаир Виатор.
Чайм и Шейма наблюдали за происходящим с заинтересованными улыбками. Рафф расстроенно покачивал головой, а трибун…
Он в ярости сжимал кулаки и скалил зубы не хуже самого грозного из орков!
Заметив мой вопросительный взгляд, быстро подошел ко мне, схватил за руку и поволок за собой в центр площади — навстречу вождю клана и победителю турнира.
