Лэрг ор-Тунтури спокойно наблюдал за нашим приближением. Молодой воин-наемник Ардэн выглядел взволнованным, но уверенным в своем праве требовать меня в жены.
Магварр Алаир Виатор, который волок меня за собой, как на привязи, ни спокойным, ни уверенным не выглядел. Он был в бешенстве. Его сильные пальцы больно стискивали мою ладонь, но я не сопротивлялась и вырываться даже не думала.
— А вот и Барбра ор-Тьюндер! Воительница, на руку и сердце которой претендует старший сын центуриона Туна! — первым заговорил вождь, как только мы приблизились и остановились в трех шагах от него. — Скажи, Барбра, связана ли ты какими-нибудь обязательствами, которые помешали бы тебе стать спутницей жизни для нашего сына Ардэна?
— Мне… я… не уверена, — чувствуя себя овечкой на заклании, проблеяла я робко.
— Мне известны! — мельком глянул на меня, обжег сапфировым пламенем глаз мое лицо разъяренный трибун. — Барбра ор-Тьюндер связана со мной магией крови!
— Ты, трибун, обменялся кровью с наемницей-ориссой? — впервые на каменном лице Лэрга ор-Тунтури проступило хоть что-то, похожее на выражение эмоций. И этой первой и единственной эмоцией было удивление.
— Так было необходимо, — не стал вдаваться в подробности магварр.
— Что ж. Это дает тебе, трибун, право решать, кем станет тебе эта женщина: женой или сестрой по крови. Что ты выбираешь?
Так. Похоже, мне выбора не оставили, и с моими желаниями считаться не собирались.
Я попыталась выдернуть свое запястье из тесной хватки магварра Алаира Виатора, но сделала только хуже. Трибун сжал мою руку еще крепче, рывком притянул меня к себе, прижал спиной к своей груди.
— Объявляю перед лицом клана ор-Тунтури и перед Духом Великой Степи, что намерен взять ориссу Барбру ор-Тьюндер в жены! — пророкотал великий маг-военачальник так громко, что услышали, наверное, даже задремавшие в своих стойлах б-раконы.
Мне хотелось возмутиться, вырваться, потребовать, чтобы все это неуместное сватовство сейчас же прекратили!
…но трибун судорожно стискивал руками мою талию. Его сердце стучало мне в спину с такой безумной силой, что мое тело невольно покачивалось от этого бешеного ритма, а дыхание мужчины — громкое, огненное — грозило превратить мои рыжие локоны в маленький факел.
В этот миг что-то подсказало мне, что для Алаира Виатора все происходящее — не игра, не прихоть взбалмошного мальчишки. Не был трибун мальчишкой. Давно уже не был. И, заявляя свои права на меня перед парой сотен вооруженных до зубов орков, он прекрасно понимал, что делает.
Лэрг ор-Тунтури тоже понимал. В отличие от меня, незнакомой с традициями этого мира вообще, и расы орков — в частности.
— Отчего же ты, трибун, умолчал о своих правах и намерениях? Почему не объявил Барбру своей женой до сих пор? — потребовал ответа вождь.
— Я намеревался сделать это, когда окажусь в доме моего приемного отца, короля Фрайсленда, Джастиса Эквита. Но посчитал, что сначала Барбра должна выполнить поручение своего погибшего командира и освободиться от всех обязательств, которыми была связана ранее. — Магварр продолжал стоять, широко расставив ноги, прижимая меня к себе и стискивая мое тело так, будто кто-то собирался оторвать меня от него.
— Тебе придется выполнить свои намерения раньше, — постановил Лэрг ор-Тунтури. — Каждый воин, который приносит клану весть о гибели одного из наших детей, занимает место погибшего родича и становится челном клана. Так завещал наш отец-Ор. Сегодня Барбра окропит своей кровью наш родовой камень, а завтра станет твоей женой по законам своего народа. Подумай до утра, трибун, уверен ли ты в своем решении.
— Я от своих слов не откажусь! — рявкнул магварр, и с кончиков его пальцев посыпались искры. Из носа повалил дым.
Вот ведь! Вроде и не дракон — а все равно чудище огнедышащее!
Я развернулась в руках магварра, успокаивающе положила одну ладонь на его грудь — туда, где грохотало, как самый большой барабан орков, его сердце. Другой обняла мужчину за шею. Заглянула просительно в черную бездну глаз трибуна:
— Укроти свой гнев, великий магварр, — попросила тихо. — Береги свою силу: она нам с тобой еще понадобится.
Трибун наклонил голову, впился в мое лицо темным пугающим взглядом:
— Назови меня по имени, Барбра, — попросил неожиданно тихо.
— Алаир, — послушно шепнула я. Что-то мне подсказывало, что сейчас не время спорить. — Алаир Виатор. Мой командир.
— Муж. Твой будущий муж, — это было требование. Он хотел услышать эти слова из моих уст.
И я с готовностью повторила их: пока вождь и магварр выясняли отношения между собой, успела смириться с мыслью, что окажусь замужем в любом случае. Никого из орков представить рядом с собой я не могла, как ни старалась. Их зеленые клыкастые лица с грубыми чертами заставляли меня содрогаться при одной только мысли о поцелуе…
— Мой будущий муж, — эхом повторила я.
Убрала руку с шеи магварра, провела прохладными пальцами по его лбу, погладила выступающую костистую скулу, на которой перекатывался желвак. Почувствовала, как потянулся за этой лаской мужчина, как дрогнули, немного расслабляясь, его стальные мышцы.
— Ты не посмеешь отказаться от этих слова, Барбра! — Магварр отпустил мою талию, но только для того чтобы сжать в своих обжигающе-горячих ладонях моё лицо.
— Я не стану отказываться от своих слов, — подтвердила я.
Возможно, и даже наверняка, Алаир Виатор не остановился бы на тесных объятиях и поцеловал бы меня при всем честном народе, но на сильное плечо мужчины легла еще более сильная и тяжелая длань вождя клана.
— Мы услышали твои слова, магварр. И ответ Барбры тоже услышали. — Лэрг ор-Тунтури перевел взгляд на меня. — Ты — вольная наемница, Барбра. Никто не может принудить тебя к замужеству, даже сам трибун! Скажи, дочь Ора, было ли твое решение стать женой Алаира свободным и самостоятельным?
Здрасти-приехали!
Что ж меня раньше-то никто не спросил?!
Сначала порешали все между собой, а тут вдруг вспомнили, что и у меня, оказывается, право голоса есть! Или Лэргу ор-Тунтури не понравилось, что магварр меня «перехватил» в последний момент?
И что мне отвечать? Как не опростоволоситься?! Я ведь про право крови в первый раз слышу!
Пока я обдумывала слова вождя, магварр снова налился яростью, накалился весь, как камень в сауне. Но говорить ничего не стал, только смотрел мне в глаза черными безднами, да губы сжимал так, что их почти не видно стало.
А я все тянула, не зная, что лучше: отвергнуть трибуна сейчас, перед зрителями, которых несколько сотен собралось во дворе крепости, или оставить вдовцом позже, когда Дух Нового года заберет меня из этого мира вместе с осколком своего артефакта.
— Говори же, орисса ор-Тьюндер! — поторопил меня сын центуриона. Молодому орку, похоже, терпение отказало раньше всех.
— Говори! — тут же подхватил слова победителя распорядитель турнира.
— Говори, Барбра! Говори, Барбра! — понеслось по рядам орков.
Похоже, услышать, как я озвучу свое решение, желали все! Еще бы! Такая мелодрама у них на глазах разыгралась!
Я и сама охотно на нее посмотрела бы — со стороны.
— Я обещала. Я стану спутницей жизни великого магварра! — не дожидаясь, когда поощрительные выкрики превратятся в хор, а пальцы Алаира прожгут дыры в моей зеленой шкуре, проговорила я как можно громче и уверенней.
Лэрг ор-Тунтури ничем не показал, понравились ему мои слова или нет. Он еще пару мгновений сверлил меня тяжелым взглядом, потом отвернулся и возвестил, словно моих собственных слов было мало:
— Орисса Барбра ор-Тьюндер, вольная наемница и будущая дочь нашего клана, приняла предложение трибуна, магварра Алаира Виатора, и завтра в полдень станет его женой!
Распорядитель подошел к нам с Алаиром, с легким поклоном указал в сторону, где стояли маг-арты:
— Ступайте к остальным гостям, уважаемые, но не уходите! Барбру ждет церемония вступления в клан.
