нахмурился и спросил:
— Вы сможете избавить мою адептку от этого ужасного запаха?
Старик ущипнул себя за подбородок и протянул:
— Подобрать нейтрализующее заклинание сложно. Кроме того, это продержится всего лишь…
Он метнул взгляд на меня, и я три раза моргнула. Алхимик закончил:
— Продержится дня три. Так что, думаю, адептке Эллингбоу стоит отказаться от посещения общественных мест в эти дни и оставаться в комнате…
Ида снова начала багроветь. Лицо Крона окаменело. Я невинно улыбалась, а ректор кивнул:
— Вы свободны, леди Скау.
В этот момент ветер принес новую порцию ужасного запаха, и все мужчины одновременно поморщились. Я усмехнулась, глядя в глаза Иде, и пошла прочь. Меч на поясе издал короткий металлический смешок.
Я вернулась в класс и невозмутимо заняла свое место. Сигмунд наклонился к моему уху и спросил:
— Ну что?
— Все нормально, — ответила я.
Парень едва слышно вздохнул с облегчением.
В алхимический кабинет после уроков я отправилась в приподнятом настроении. Со вчерашнего дня там почти не прибавилось хаоса. Бакке помешивал кипящий настой в маленьком котелке. Я закрыла дверь и подошла к столу. Старик не поднимал на меня глаз и, бормоча, что-то считал.
— Спасибо, — предельно серьезно сказала я.
Какое-то время алхимик молчал. А затем с тяжелым вздохом произнес:
— Добрая ты, Анна. Зелье для облысения сварить было проще.
— Тогда все бы поняли, что это я.
— Все и так поняли, — прокряхтел старик. — Только доказать не смогли.
— Вы им не позволили.
Бакке поднял на меня глаза и доверительно сообщил:
— Не люблю подлость. Тем более, от лица такого известного рода, как Эллингбоу. Девчонка получила по заслугам. Ее мать, конечно, скоро примчится в Академию и будет рвать и метать. Но вряд ли это проймет ректора. Иди домой.
Я не сразу поняла, что меня отпускают, и старик махнул рукой:
— Кыш! Куратор Ааберг тебе тренировку дополнительную поставил вместо отработки у меня. Третий плац, поспеши.
Я распрощалась с алхимиком и побрела к плацу. Сердце подсказывало, что внеплановую тренировку Ледяной поставил не просто так. Как только я дошла до места, поняла, что угадала. Перед куратором навытяжку стояли Эйнар и Сигмунд. Ледяной защищал меня, но, кажется, сейчас нам всем троим влетит…
Я заняла место справа от Сигмунда и сделала невинное лицо. Куратор вскинул бровь, и я постаралась изобразить раскаяние. Ледяной сложил руки за спиной и начал прохаживаться вдоль нашей шеренги, изредка посматривая на нас. И по этому взгляду совершенно ничего нельзя было понять.
Наконец, куратор остановился напротив меня и холодно произнес:
— Вижу, что вы трое недостаточно заняты работой.
Эйнар еле слышно вздохнул, а я мысленно застонала. Это все мы уже слышали. Пальцы заболели при одном воспоминании о том, как я неделю корпела над бумагой, переписывая правила. Поэтому я попыталась возмутиться:
— Всю неделю была занята работой. Обедать приходилось на ходу!
— О ее результатах уже осведомлена вся Академия, — с долей иронии ответил Ледяной. — Магрит Эллингбоу не замедлит явиться, чтобы утешить дочь и расквитаться с обидчицей. И я очень удивлюсь, если она не напишет твоему отцу.
При мысли об отце и его угрозах настроение упало. Лучше уж в монастырь, чем замуж. Особенно если это Гольдберги…
Ледяной воспользовался моим молчанием и сообщил:
— После тренировки получите снаряжение для трехдневного похода. Вылетаем завтра на рассвете, с дальнего плаца. Без опозданий.
— Куда? — хором спросили мы.
Куратор холодно произнес:
— Ректор поручил мне новую миссию — пополнить запасы целебных трав. У Обломанной скалы растут те, что нужно собирать зимой, из-под снега. Только снег, лопаты, и никакой магии. Я планировал взять с собой пару проштрафившихся оболтусов из группы Багрейна. Но сегодня оказалось, что у меня и у самого такие есть, и даже больше двух.
Он бросил на нас выразительный взгляд, и я насупилась. Эйнар покаянно вздохнул, но спорить не стал. Сигмунд стоял с неестественно прямой спиной и выражал готовность принять любую кару. А я недовольно пыхтела. Но молчала. А то за длинный язык куратор еще чего-нибудь придумает…
Ледяной гонял нас по полю часа два. Гонял в прямом смысле — приходилось бегать и уворачиваться от десятка клинков. Мистивир был доволен свершившейся местью и слушался. Но управляла мечом я все еще не так ловко, как нужно бы. Я утешала себя мыслью, что в случае опасности меч справится и без моих команд. Чтобы перемещаться, клинку вовсе не нужна моя сила. Там явно есть еще какой-то источник магии. Наверное, той самой, которая помогла открыть проход.
После тренировки пришлось идти в отдел снабжения. Мне выдали уже известный тубус и сверток побольше, в котором, как объяснил мне Сигмунд, была палатка и консервы. Я героически дотащила это все до своей комнаты и поплелась на ужин. За ужином царило молчание. И все до единого взгляды были устремлены на меня. Я старательно жевала и делала вид, что ничего не замечаю. Пусть смотрят. Теперь сто раз подумают, прежде чем тронуть меня.
Перед новым путешествием мне больше всего хотелось выспаться. Но пришлось засидеться до полуночи. Во время моего прошлого отсутствия в шампунь подмешали магическую синь. Я, конечно, надеялась, что вонючая месть заставить остальных адептов воздержаться от глупостей. Но стоило ждать худшего. А именно — приготовить сюрприз для незваных гостей, если вдруг такие появятся.
До полуночи в моей комнате шипело и булькало. Наконец, я поставила котелок на окно, чтобы остывал быстрее, и с чистой совестью упала в постель.
Но выспаться все равно не вышло. Стоило мне сомкнуть глаза, как внутри начался какой-то странный зуд, а по коже ползли противные мурашки. Я ворочалась и не могла понять, что со мной происходит. Но уснуть и отвлечься тоже не могла. Когда Мистивир задребезжал и подкатился мне под бок, я почти не удивилась. Обняла клинок двумя руками, и меня затрясло.
— Что за ерунда? — простонала я вслух.
Со стороны меча неожиданно пришла короткая и четкая мысль:
«Источник».
Я вспомнила про наполненный горячей водой и магией пруд. А затем пробормотала, натягивая одеяло:
— Ты можешь говорить? И что мне делать?
«Не совсем. Ничего» — был ответ.
— Очень содержательно, — пробормотала я. — Спать-то теперь как? Когда этот источник успокоится?
Волна сочувствия, которая пришла от меча, была искренней. Как и неопределенность. Судя по всему, Мистивир и сам не знал, когда источник перестанет действовать на меня. Я попыталась отвлечься от неприятных ощущений и начала считать овец. Но сбилась на третьем десятке. Кожа под повязкой вдруг начала неистово чесаться.
Тут
