— Лиска, а ты ректору настойку-то приготовила? — шепотом спросила Вилка. Вспомнив про ректора, я подскочила с места, позабыв о боли в ногах, и схватила сумку.
— Ползу! Вернее иду! — простонала я, прощаясь с друзьями.
— На всякий случай положила тебе в карман мармеладных паучков с червячками, — сообщила Вилка. — Если что, угостишь ректора. Может, подобреет?
Я в этом сильно сомневалась, но отказываться не стала.
Подруга зачем-то пробормотала мне вслед заклинание защиты от потусторонних сил, хотя ректор все еще был с нами, и я обреченно поплелась к преподавательскому
коттеджу.
Мне не повезло. У входа в ректорский коттедж столпились первокурсницы во главе с Ханкой Беде. Я спряталась за кустами и прислушалась к разговору.
Заметила, что Ханка держит в руках поднос, заставленный блюдами, а ее подружки перебивают друг друга, указывая на сладости:
— Скажи ему, что те ватрушки испекла я. По бабушкину рецепту!
— А пирожные-корзиночки делала я! Правда, форма не слишком удачная вышла.
— Если форма неудачная, забери! — приказала Ханка. — Я не понесу леру Тори испорченные продукты!
Наконец студентки прекратили верещать, адептка Беде облизала ярко-накрашенные губы, не иначе как расстаралась ради ректорского здоровья. Девушки спрятались за деревьями, а Ханка, пнув ногой дверь, пропела нежным голоском:
— Ректор Тори, откройте, пожалуйста, я вам гостинчик принесла.
— Кто? — рыкнул из-за двери ректор, да так громко, словно стоял и ждал, когда кто-нибудь постучит.
Мне даже его стало жалко — тяжело, бедненькому! Томится весь день взаперти с фиолетовыми волосами, ждет настойку, а тут тебе пирожные… подносами носят.
— Это адептка Беде, — пояснила Ханка.
— Идите в… в свой корпус, адептка Беде, — грозным голосом произнес Амадор Тори. — Я же просил меня не беспокоить, а вы в пятый раз приходите!
— Но я полагала… я думала… — попыталась возразить расстроенная Ханка.
— Видимо, для вас это вредно, — глухо пробурчал ректор и рявкнул: — Больше не приходите или влеплю строгий выговор!
— Ой! — Ханка поджала губы, оставила поднос на крыльце и уныло поплелась по тропинке подальше от ректорского коттеджа.
Девицы, выбежали из укрытия и окружили ее.
— Ну что там? Взял? Дверь открыл?
— Открыл, — беззастенчиво соврала нахалка. — Такой бледный, еле держится на ногах.
— Это проклятие! — со знанием дела произнесла рыженькая студентка.
— Или кто-то сделал отворот, чтобы ректор никому не достался! — трагическим голосом проговорила темненькая девица.
— А может… может он сохнет от неразделенной любви? — охнула еще одна дуреха. — У него вроде невеста есть? Наверное, страдает в разлуке, вот и заболел! Оба страдают!
Девица прижала руки к груди, а я не удержалась от смешка. Пока невеста лера Тори, то есть я, страдала, сидя среди колючих веток кустов и ждала, когда разойдутся поклонницы. А уж чтобы Амадор Тори по кому-то страдал, и вовсе трудно представить.
Наконец девушки наохались и пошли к своему корпусу, только Ханка все оборачивалась. Видимо, надеялась, что ректор заберет поднос. А я бы тоже не взяла, еще неизвестно, чего они ему в эти пирожные подмешали.
Выбралась из укрытия и постучала в дверь.
— Что? Опять?! — рявнул ректор.
— Не опять, а снова, — огрызнулась в ответ. — Это я, адептка Комарек! Откройте!
Как ни странно, дверь тут же приоткрылась, а я юркнула внутрь. Ректора в коридоре не заметила. Интересно, кто тогда говорил и открывал дверь, которая, к слову, тут же захлопнулась. Вспомнив, что глава академии силен в бытовой магии, все встало на свои места. Видимо, дом напичкан всякими охранками, шумелками и пугалками.
— Да не стойте вы столбом, проходите уже в гостиную! — приказал ректорский голос.
Я пошла на свет, и вскоре оказалась в уютной просторной комнате. Ректор, как ни странно, не страдал, а удобно устроился в кресле, попивал чай и читал газету. Жаль, за ней не видно, какого цвета у него стала шевелюра.
Я подошла ближе, а лер Тори властно приказал:
— Показывайте, Комарек, что вы там принесли!
Амадор Тори опустил газету, а я… обомлела.
Волосы были белоснежными, как и прежде. И даже брови с ресницами без фиолетового налета. Немного потемнели, конечно, но так даже лучше — оттеняют фиалковый цвет глаз. А с этими фиалковыми глазами очень красиво гармонирует нежно-лиловая прядь, которая упала ректору на лицо.
— Это что такое?! — не смогла сдержать возмущения.
— Да, вы правы, эта прядь ужасна, но я надеюсь, к утру исчезнет…
— Я не об этом! — подлетев к ректору, с ужасом спросила: — Где ваши серебристо-фиолетовые волосы? А где лиловые брови? Где сиреневые ресницы, а?!
— Антидот сработал, — довольно улыбнулся ректор. Правда, затем указал на одинокую лиловую прядку и поморщился: — Только эту не берет. Даже после второй пилюли.
— Втр… второй? — поперхнулась я собственным негодованием. — Антидот сработал?! Я целый день места себе не находила, переживала, как вы тут: не потемнели ли, не стали ли полностью фиолетовым! Исписала все тетради с формулами, достала из личных запасов лапку тысячелистниковой козявки, можно сказать от сердца оторвала! Варила вам настойки — столько полезных образцов израсходовала! А вы… Вы! Вы могли бы предупредить, что уже не надо!
Ректор поднялся с кресла, нагло ухмыляясь:
— Будет вам наука, как ночами бегать в лабораторию и варить не пойми что! Кстати, вы мне так и не признались, что там делали?
— Так это… мы с подругой практиковались в зельеварении.
— Зачем же ночью? Неужели нельзя было днем позаниматься? Есть же дополнительные занятия!
— А днем нас не пускают! У магистра какие-то научные опыты, для первокурсников дополнительные занятия только раз в неделю, — выпалила я, сдав с потрохами вредного преподавателя.
Ну а что? Мы же не по своей воле ночами по лабораториям шастаем.
— Научные опыты, говорите? — нахмурился ректор. — Ладно, с этим я разберусь. А теперь показывайте, что вы там принесли для изменения цвета.
— Но вам же теперь не надо!
— Я должен проверить, что вы намешали. Считайте, это было вашей отработкой.
Вздохнув, полезла в сумочку и извлекла флакон с лимонного цвета настойкой.
Ректор с сомнением посмотрел на подозрительную жидкость, открыл флакон и… потянуло тухлятиной.
— И это вы хотели в меня влить?! — возмутился лер Тори, поскорее прикрывая флакон пробкой.
— Ну почему сразу «влить»? Втереть… в вас… в волосы, — заикаясь, произнесла я под строгим ректорским взглядом. — Зато цвет стал бы прежним. Я проверяла на образцах.
— Цвет может и стал бы, но запах… — поморщил Тори.
— Кто ж о запахе думает, когда волосы буро-козявчатые, — проворчала я.
— Чтобы убрать неприятный запах, стоило добавить листья хлорофитума или драцены, — со знанием дела проговорил ректор и передал мне флакон: — Добавьте и покажете, что получилось.
— Так вы что, разбираетесь в растениях? — удивилась я.
— В свое время я окончил столичную магическую академию, специализировался на магическом и бытовом праве, но в том числе изучал и зельеварение, и боевую магию, и даже некромагию, хоть я и светлый маг. Я был прилежным учеником и круглым отличником в отличие от некоторых, — с гордостью заметил ректор.
— Только техника безопасности у вас хромает, — едва слышно добавила я.
— Это да, — неожиданно согласился мужчина, — здесь я сам виноват. Собирался уличить вас на месте, и понадеялся на королевский антидот.
Я во все глаза смотрела на ректора. Он что, согласился со мной? Признал свою оплошность?
— А почему вы тогда засели в коттедже, если вернули прежний окрас? В смысле цвет? — спросила я, осмелев.
— Цвет вернулся только к обеду. А раз уж отменил занятия, решил спокойно поработать дома, — ректор покосился на внушительную стопку книг.
Я заметила сред них и фолиант по управлению крупными магическими предприятиями, и педагогический справочник, и даже брошюру «Настойки и их побочные проявления».
