Медленно, повинуясь интуиции, я раздвинула ноги и согнула их в коленях, бесстыдно раскрывшись цветком посреди небольшой кабины, порочно предлагая… себя.
— Они… играли, — мой голос сделался низким и тягучим, грудь потяжелела, а соски съежились и заныли, желая испытать хоть мимолетную ласку, потому что Гард накинул петли мне на бедра, фиксируя в этом положении. Ощущения были странные… и быстро превращались в живой огонь в области поясницы. — Создавали на огромной арене игровое поле и отправляли туда людей-фигуры, чтобы те… ах.
Он мгновенно избавился от одежды и, мягко оттолкнувшись от поверхности стены, налетел на меня, обхватывая ногами.
— Продолжай, — пророкотал мне в губы.
— Чтобы те перемещались согласно ходам по полю и отвоевывали для них победу или терпели поражение, стараясь избегать ловушек… — послушно продолжила я. Но голос становился все более тихим и прерывистым, потому что Гард целовал шею, поглаживал всей поверхностью ладоней спину, притирался бедрами — и каждое его действие сопровождалось нашим общим, останавливаемым только лишь ремнями, движением. — Такая «щадящая война» за ненадобностью постепенно отпала, королевства объединялись, открывали космос, но сама традиция показалась заслуживающей внимания и постепенно превратилась в танец… о-о-о…
Я не смогла не выстонать этот звук, потому что он, наконец, обхватил руками мои бедра и насадил на себя, выгибаясь от удовольствия.
— Какая интересная лекция… — просипел сквозь стиснутые зубы.
— К бездне лекцию! — ругнулась, притянула его голову и впилась в губы поцелуем.
Мы двигались плавно, раскачиваясь, подлетая и опускаясь, порой соскальзывая с заданной траектории и цепляясь друг за друга. Долго… очень долго. Не прерываясь ни на секунду, не пытаясь ускорить приближение пика наслаждения… И позволили себе отпустить остатки сдержанности уже на подлете к столице.
Из флиппера я выходила с полыхающими щеками и на подгибающихся ногах, но когда мы взмыли по аэротрубе в знакомый уже зал, взяла себя в руки. И, следуя указаниям распорядителей, получила форму и головной убор, чтобы отправиться в кабины для переодевания.
Я рассматривала эти костюмы по визору… облегающий, как вторая кожа, комбинезон телесного цвета. И роскошный, блестящий, весь покрытый длинными перьями и сведодиодами шлем. Когда увидела Гарда в таком же наряде, прыснула.
— Даже не начинай, — он сразу взбесился.
— Ты такой ми-илый…. — я подергала за кончик пера, свисающий у него перед лицом.
— Отомщу, стерва, — прошептал возле уха, но мы уже направились в зал.
Устроители полностью воспроизвели площадку древности.
И, как и там, из щелей между пазами, которые будут время от времени накреняться и расходиться, вырывался огонь. Прежде в нем сгорали незадачливые пешки… Здесь это означало провал и невозможность выйти в следующий круг.
— Усложненный вариант, — вздохнула я, — видишь, поле подвижно? Это означает, что как бы правильно ты ни танцевал, как бы точно ни воспроизводил фигуру и па, поле само заставит совершать ошибки…
— И как действуем?
— Воспринимай это как «вертушку» и будь готов ко всему.
Насупился. Он не любил вспоминать о том моменте… И о том, что не успел меня вытащить.
Мы взошли на площадку.
Я почти не слушала рассыпающегося длинными эпитетами и историями комментатора, стараясь оценить, кто встал рядом. От партнера в «церемоне» зависело, конечно, многое, но не стоило недооценивать и важность тех, с кем мы будем меняться местами.
Наконец, все заняли позиции, а в тонких пока щелях взвился огонь.
И архаичная, завораживающая музыка пронзила мое тело насквозь…
Я резко вскинула руки, согнула в локтях, а потом жестким, разящим движением ударила несколько раз по воздуху… и плавный разворот, чтобы вытянуться в одну линию, вперед, пронзая следом от кометы пространство от пола до невидимого потолка, вовлекая каждого зрителя в это действо.
O, Фортуна,
словно луна
ты изменчива,
всегда создавая
или уничтожая;
ты нарушаешь движение жизни,
то угнетаешь,
то возносишь,
и разум не в силах постичь тебя;
Мы синхронно падаем и поднимаемся, и снова падаем, не жалея ни кожи, ни тел, желая разбиться об эту землю, и словно в наркотическом опьянении медленно встаем, меняясь местами, не глядя друг на друга, точно зная, что сзади Смерть, а каждый хочет жить…
Меняемся сначала с танцором справа, потом по кругу, и вот уже стоим друг напротив друга в собственных парах, протягивая руки навстречу, едва успевая коснуться пальцами чужого тепла, а потом откидываем головы в шлемах, брызгающих светом, назад и резко подаемся вперед сгорбленными чудовищами, готовыми подметать своими нечесаными патлами поверхность планеты, опалить лицо о совсем не мифический огонь…
Гордо вышагиваем, будто на параде Содружеста, сходимся и расходимся, образуя узоры из множества человеческих тел.
И в этот момент площадку резко встряхивает, она вдруг превращается в воронку, в сердцевину которой падают те, кто не успел сориентироваться и, приняв немыслимые позы, закрепиться на неустойчивой поверхности…
А упавшие исчезают в огненном вихре.
И снова пронзительный аккорд.
Судьба чудовищна
и пуста,
уже с рождения запущено колесо
невзгод и болезней,
благосостояние тщетно
и не приводит ни к чему,
судьба следует по пятам
тайно и неусыпно
за каждым, как чума;
но не задумываясь
я поворачиваюсь незащищённой спиной
к твоему злу.
Вот он, тест на доверие.
К тому, кто позади тебя… и я падаю свободно, раскинув руки, точно уверенная, что даже если здесь все сейчас взорвется к бездне, Гард меня поймает… Он ловит, подбрасывает и закидывает на плечо, кружа и прыгая, пока я болтаюсь сломанной куклой, и едва удерживается на ногах, когда под нами разверзается провал…
Но перешагивает на безопасное место, и мы едва успеваем встать в нужные позы.
Он — будто согнутый под всеми тяжестями Вселенной.
Я — будто готовая взлететь.
Ряды танцующих изрядно поредели, но это никак не влияет на общий рисунок, который зрители видят целиком.
Мы падаем и встаем, падаем и встаем, вышагиваем, меняясь местами друг с другом, а то и целыми группами во все ускоряющемся темпе, а потом образуем огромную огненную спираль, расширяющуюся и сужающуюся в своем сумасшедшем течении…
И распадаемся на множество гаснущих искр.
И в здоровье,
и в делах
судьба всегда против меня,
потрясая
и разрушая,
всегда ожидая своего часа…
14
Аррина Лан
До отлета Гарда на околопланетную станцию оставалось всего две декады… Впрочем, как и до последнего, третьего круга танцевального конкурса.
Четверокурсники почти все время проводили в рейдах, на занятиях и экзаменах — без увольнительных и выходных, — и мы встречались всё реже.
Я с удивлением осознала, что скучаю. Ищу его взглядом в столовой. Мечтаю разделить редкие свободные дни… и ночи в городе. Сквозь сон чувствую руки, которые оберегают меня… и которых так не хватает в обезличенных капсулах.
Я злилась на себя за эти желания, за потребность быть рядом с другим человеком, за страсть, переросшую во что-то большее… Бездна, ну как так могло случиться, что я стала зависима от собственных чувств?
Случилось.
И это пугало. Потому что у нас не могло быть будущего. Потому что слишком хорошо я знала, насколько больно бывает тому, кто безоглядно и доверчиво раскрывается перед другим существом. Насколько он становится слаб…
