— Я хочу верно составить твой портрет. Ответь на вопрос. Если бы не я здесь сидела, а Скирта, ты бы тоже позволил ему пережить внушение?
— Я позволил бы ему самому решать.
— А мне почему не позволил?
Локен вдруг поднял руки, опустил их мне на плечи и сжал; жар его рук я прочувствовала даже через одежду.
— Я знаю, что ты хочешь знать на самом деле. Знаю, что ты так хочешь услышать.
— Так скажи…
— Слова ничего не изменят, — резко сказал он и отстранился.
К нам вошел Сейд, в руках он нес блокатор и шприц. Увидев, какие у нас лица, он улыбнулся:
— Надеюсь, вы не ругались?
— Нет, — ответил Локен. — Проблем не будет. Ставь девчонке блокатор.
Пока Сейд вскрывал упаковку препарата, я смотрела на Локена. Он ясно дал понять, что любые привязанности и чувства для него значат меньше, чем его планы мести. Он ведет себя сейчас как настоящий центаврианин — расчетливый, прагматичный, способный задушить любой душевный порыв в угоду делу. Вот такой он, оказывается, Риган… Портрет составлен.
Но нравится ли мне этот портрет?
Хотя… какое значение, что мне нравится, а что нет — скоро у меня встреча с рептилоидом. Я перевела взгляд с Локена на стену, и в тот же момент Сейд, закатав рукав, вонзил мне в плечо иглу.
Хотела бы я сохранять спокойное достоинство, ожидая аудиенции с чешуйчатым созданием, но вместо того находилась в состоянии, близком к нервическому оцепенению. Место укола на руке тупо ныло, сердце болезненно и быстро колотилось, как у испуганной зверушки, а живот крутило.
Локен уже ушел с Сейдом, и отсутствовали они довольно долго. Я сидела на камне у самого хода в пещеры, а стерегли меня несколько человек охраны — здоровые рослые мужчины с одинаковым тупо-равнодушным выражением лиц.
Послышался какой-то звук там, в глубине хода, и я, вздрогнув, вышла из оцепенения. Один из громил зашел в ход, включив компактный фонарик, и, как только рассеянный свет фонарика был поглощен густой темнотой хода, исчез из виду.
Странный звук повторился. Те мужчины, что остались, насторожились, схватились за мазеры… Напряжение сковало меня ледяным панцирем. Что еще такое?
Меня на всякий случай подняли с камня, затем завели руки за спину. Как и мои охранники, я вглядывалась в темноту хода, но ничего толком не видела. Раздался еще один отчетливый звук удара, а потом грохот, с которым осыпаются камни.
Громилы переглянулись и стали связываться со своими «коллегами» через переговорное устройство. Коллеги не ответили. Тогда они позвонили Сейду, узнать, все ли в порядке. Он тоже не ответил.
Еще один «доброволец», перехватив мазер в руках поудобнее, подошел к ходу, осветил его, присмотрелся… и ожидаемо ничего не увидел. Зато все мы услышали серию звуков: удар, удар, скрежет… К ходу подбежал еще один охранник, достал какое-то устройство, начал что-то настраивать, но что именно, я рассмотреть не смогла, потому как меня потащили обратно, на уровень выше.
Естественно, никаких вопросов я не задавала и шла послушно, хотя ноги у меня дрожали. Сильнее напугали не грохот и не звуки ударов, а то, как на них отреагировали охранники — их лица побелели. Если уж такие верзилы бледнеют, то что уж говорить обо мне?
Таща меня за собой, громила Сейда тщетно пытался настроить переговорное устройство, отказывающееся принимать нормально сигнал. До подъемника оставался всего один поворот, когда позади нас кто-то появился. Я заметила этого кого-то первой, и обернулась. Замедлив ход, обернулся и мой сопровождающий.
Освещенный только слабо фосфоресцирующими образованиями на стенах, к нам шел Локен. Я узнала его сразу, и в то же время не узнала совсем. Он весь был в пыли, грязи, клочьях какого-то мха, одежда его была порвана, и даже с такого расстояния можно было заметить, что глаза его горят яркой синевой.
Что за…?!
— Стоять! — приказал громила.
Локен не остановился. Почему? Что с ним? Пока я задавалась этими вопросами, в него зарядили мазером несколько раз. Он увернулся от каждого заряда, не затрачивая на это никаких усилий, мало того, продолжил к нам идти со светящимися синими глазами и каменным, ничего не выражающим лицом.
Человек Сейда выпустил мазер, и достал парализатор из чехла на поясе, чтобы вырубить Локена. Когда последний подошел, случилось что-то, чего я никак не ожидала. Арве не стал драться в прямом смысле этого слова, и "поцелуя" парализатора избегать не стал. Схватившись прямо за парализатор, он рванул его на себя, и, ухватив ошеломленного громилу за шею, приложил о каменный свод. Раздался влажный хруст.
Разобравшись с громилой, Локен повернулся ко мне.
Его лицо… его лицо превратилось в ничего не выражающую маску. Но жутче всего выглядели глаза: они приобрели фиолетово-синий оттенок, но потеряли осмысленность. Только у людей, владеющих психокинезом, могут вот так заполняться цветом глаза в моменты, когда они активируют свои ресурсы… Но Арве не владеет эо! Так что же, поглоти меня Черная дыра, с ним такое? И что он сам такое?!
— Что происходит? — пискнула я. — Что с тобой?
Локен пошел ко мне, двигаясь выверено, механически, как андроид. Я попятилась от него и остановилась, только когда поняла, что отступать некуда — дальше стена. Так я и стояла, боясь пошевелиться, пока он не подошел вплотную и его рука, ненормально горячая, не сжала мою шею.
Я вздрогнула. Это словно подстегнуло его: он с силой вжал меня в стену, и я ударилась затылком о каменные своды. Какой-то острый нарост врезался в мою лопатку и проткнул кожу.
Оглушенная болью, я смотрела на Локена. Но это был не Локен, нет, и не Драный кот, и не Риган — передо мной стояло нечто неодушевленное, без имени, нечто дикое… И это нечто медлило, прежде чем убить меня. Возможно, от убийства его удерживала искорка мысли или воспоминания обо мне…
Говорить, когда горло так сильно сжимают, тяжело, но я сумела просипеть вполне разборчиво:
— Это я, Кэя, к-кошечка Кэя.
Локен или, точнее, монстр, в которого он превратился, ослабил хватку, и я задохнулась от нового потрясения: он меня поцеловал. Но вряд ли то, что его губы делали с моими, можно назвать поцелуем — они впились в мои, смяли, причинили новую боль. От такого давления мне не хватало свободы, чтобы хотя бы раз нормально вдохнуть, но я боялась оттолкнуть Локена, инстинктивно понимая, что сопротивление приведет к смерти.
Издав какой-то животный стон, Локен рванул на мне одежду, открывая доступ к коже, и когда оголилось мое плечо, приник к нему губами, почти укусил. Получив возможность дышать, я стала ловить рывками воздух, и вдруг заметила блеск мазера в темноте.
Кто-то подкрался к нам. Я хотела предупредить Локена, но было поздно.
Разряд угодил ему прямо в спину. Столь сильный ожог, да еще и в таком месте, это смертный приговор. Внутренние органы сварятся… Эти мысли мелькнули в моем мозгу короткими вспышками. Но Локен каким-то образом был еще жив. Развернувшись, он закрыл меня собой и встал лицом к нападавшим.
— Лечь! Быстро! — приказал кто-то голосом с истерическими нотками.
Локен не шевельнулся, и чьи-то нервы сдали. Еще один заряд попал Арве прямо в грудь. Он должен был рухнуть… но он устоял. Он был еще жив! Это ошеломило не только меня, но и нападавших: они сочли за благо скрыться в спасительной темноте. Но оставили подарочек — швырнули в нас маленькой светящейся штучкой.
Подозревая, что эта штучка взрывное устройство, я приготовилась к смерти. Яркая вспышка резанула по глазам, и грохнуло. Навалилась невыносимая тяжесть, дышать стало нечем, и, сделав две-три потуги на вдох, я потеряла сознание от удушья…
Но это был еще не конец. Я пришла в себя и с удивлением поняла, что дышу свободно. Открыв глаза, я поначалу ничего не увидела в сплошной темноте, но вскоре глаза мои различили призрак света. Чувствуя боль во всем теле, я приподнялась и поняла, что нахожусь уже в другом месте — не там, где в нас кинули взрывное устройство. Двигаться было больно, но, по крайней мере, хорошо уже то, что я чувствую свое тело и владею руками-ногами.
