не своей фотомодельный внешностью, здесь таких как раз было очень мало, лофтовый бар в основном был хипстерский. Выделялась эта дама своей экстравагантной внешностью. На вид она была старше меня, немного кучная, высокая, а одежда её была даже для этого места необычной. На ней была голубая короткая шуба из искусственного меха, длинная чёрная юбка, берцы и толстовка с какой-то феминистической надписью на английском. Мне кажется, ей должно быть жарко в этом наряде.
– Прости, я тебя не понял, – покачал я головой.
– Твой свитер. Я знаю, где и когда ты его купил. Ты купил его сегодня в моём магазине, – усмехнулась девушка и рухнула на барный стул рядом со мной.
– Да, я сегодня его купил. Так получается, ты работаешь в Пулле?
– Да, я мерчендайзер. Как раз пристраивала этих красавчиков сегодня, – сказала девушка, потягивая за рукав моего нового свитера. – Кстати, меня Агатой звать. Для друзей – просто Агата, – бесцеремонно представилась она, тыча пальцем в один из коктейлей с Егермейстером бармену.
– По-моему, разницы тут нет, – улыбнулся я.
– Ага, – кивнула она, протягивая бармену банковскую карту.
Когда она закончила с заказом и довольная приняла из рук бармена свой коктейль, она снова повернулась на стуле ко мне, тем самым давая понять, что наша беседа продолжается.
– Так, мальчик в моём свитере, как тебя называть?
– Елизар.
– Уау, вот это имечко. Мне нравится. Мне нравится. Елизар. Довольно необычное имя.
– Твоё имя тоже необычное, – пытался я сделать ей комплимент, не понимая, на что она рассчитывает.
– Необычное, как бы там ни было. Я перестала верить в необычность своего имени, когда пришла в первый класс и узнала, что со мной будет учиться ещё одна Агата. Та ещё сука была. Терпела её до одиннадцатого класса, – ударила она тумблером по барной стойке, явно сдерживая старый гнев на свою одноклассницу. А может быть, она представляла, как ударяет этим тумблером эту «суку» по голове.
– Бывает, но я ещё не встречал ни одной Агаты.
– Значит, тебе повезло, что я первая. После знакомства с той сукой, ты бы изменил своё мнение ко всем Агатам на этой планете.
Я не смог ничего ответить ей, только искренне засмеялся. Что-то в ней было такое, что располагало к себе и давало чувство спокойствия находящимся рядом.
– Кстати, мальчик в моём свитере, – наклонилась она к моему уху, чтобы нас никто не мог расслышать, – ни на что не рассчитывай этой ночью. В моём вкусе мужчины повзрослее.
Эти слова смутили меня, немного даже обидели. Поначалу мне сразу же хотелось встать и уйти от неё. Так нагло меня ещё никто не раскалывал. И так прямо со мной мало кто разговаривал, особенно девушка, называющая меня «мальчиком в моём свитере». Но, по непонятным мне причинам, я всё же решился остаться. Ненадолго.
– Алло, Елизар, ты же не обиделся? – покосилась она, потягивая коктейль.
– Да нет.
– Обиделся. Если это сможет загладить мою вину за прямолинейность, я готова сделать тебе скидку сотрудника, когда снова придёшь в мой магазин.
– Думаю, это поможет, – усмехнулся я.
– Меркантильный красавчик. На самом деле, я просто узнала этот твой взгляд одинокого и опустошённого человека, который уже потерял всякую веру в эту жизнь. Я права? – в одно мгновение её язык перестал заплетаться, а взгляд вдруг стал таким, будто она видит меня насквозь.
– Думаю, мы ещё не настолько знакомы, чтобы я мог говорить с тобой на откровенные темы, – добавил немного надменности в свой голос я и спрятал глаза.
– Дело твоё. Просто я уже не раз встречала этот взгляд. Сама так живу. Подумала, может быть, найду себе такого же друга и смогу ему помочь.
Наши глаза встретились. Я видел в её голубых глазах родственную душу, человека такого же, как я. Видел эту усталость, видел эту пустоту, грусть и печаль. Мне казалось, что я вижу её, совершающую те же ежедневные церемонии, что и я. Видел себя.
А потом мы поговорили обо всём, что пришлось пережить за эти годы, пока бармен не предупредил нас, что бар закрывается через пятнадцать минут.
Агата родилась и выросла в Казани. Когда она закончила первый курс в универе, то решила съехать от родителей, как она говорила, чтобы вкусить взрослой жизни. Вкусила. Сполна.
В школьные годы она была примерной дочкой, но после поступления в университет ей надоел этот статус «зубрилки» и «ботаника». Она призналась мне тогда в баре, что в переходном возрасте ей часто хотелось собрать рюкзак необходимых вещей и сбежать из дома. Она хотела свободы, хотела жить, не чувствуя ответственности за поступки, слова и действия, ведущие её по пути саморазрушения.
Таких, как Агата, немало. Есть такие люди, которые живут и учатся для своих близких. Стараются приносить в свой дом только хорошие оценки, лезут из кожи вон, чтобы получить золотую медаль после окончания школы, чтобы родители гордились. «Чтобы родители гордились», – не раз повторила она с отвращением в тот вечер. А сама она этого не хотела. Со временем она стала ненавидеть своих родителей, обвиняя их в похищенном детстве. Обвиняя их в вечной зубрёжке, не дающихся ей предметов, в отсутствии детства как такового.
– Мне, нахрен, хотелось бегать по улицам, крутить хвосты собакам, прыгать с гаражей в сугробы, лазить по заброшкам, а не обходить лужи, боясь, что испачкаюсь, и мама будет злиться или, чего хуже, расстроится. Мои родители – те ещё манипуляторы, – смотря куда-то в стену говорила она тогда, играя с зажигалкой. – Но я упустила всё это.
Как только она съехала от родителей в девятнадцать лет, её жизнь кардинально изменилась. Она пошла, так сказать, во все тяжкие. Прогулы занятий, долги, пьянки в незнакомых компаниях, разные безрассудства. Тогда ей казалось, что это то, чего ей так не хватало в жизни. То, что можно назвать жизнью. Так длилось недолго. Закончилось примерно через полгода, когда она проснулась утром и поняла, что лишилась девственности с незнакомым ей парнем, на очередной вписке. А что было с ней дальше не сложно представить. Просто пустота, ненависть к себе и окружающим, всепоглощающая злость. Отвращение к себе.
Она пыталась найти контакт с тем парнем. Тщетно. Пыталась отвлечься. Тщетно. Пыталась продолжить жизнь дальше. Тщетно. Пыталась снова переключиться на учёбу и забыться, как раньше. Тщетно. Родители пытались достучаться до неё. Тоже тщетно.
– Тогда мне всё казалось тщетным. Всё, чем я занималась, казалось каким-то бессмысленным. Тупым и бесполезным. Хотелось вечерами биться головой о стену и плакать. А потом привыкла. Человек, как рыжий
