работы, я не в курсе.
Мэтт кивает ему, Ребекка непонимающе хмурится, но продолжает молчать, стоя между ними, как гребанный трофей, который они делят. Мэтт пытается держать себя в руках, он говорит себе, что Тим и Ребекка лишь друзья, возможно, лучшие друзья, но ничего больше… Но он все равно чувствует себя так, словно у него что-то отбирают, выдергивая прямо из рук.
– Тебя подвезти или ты ждешь Дэна? – спрашивает она.
Тим переводит взгляд на Мэтта и тихо дышит, будто прощупывая почву.
– Я… – он замолкает, едва начав. Мэтт прищуривается. Ему интересно, что чувствует этот парень, почему так смотрит, есть ли у него в голове какое-то объяснение тому, что происходит. – Да, подбрось меня до мастерской, они мне позвонили, сказали, что я могу забрать порш.
– Хорошо.
Ребекка берет рюкзак и отходит в сторону своей машины.
Мэтт в три больших шага перегораживает ей дорогу, вставая прямо на ее пути.
– Подожди, – шепчет он.
Она тоже отвечает шепотом, только более злым:
– А то что – зарычишь на меня?
– Ты не понимаешь. Я забочусь о тебе.
Смеется, мотает головой, будто не веря.
– Я могу тебя обездвижить в четыре шага, – говорит спокойно, смотрит прямо… Мэтт хочет сжать ее лицо в руках, чтобы выбить хоть какую-то – хоть одну эмоцию, отличающуюся от чистой ненависти. – Не надо обо мне заботиться.
А еще он хочет – хочет, чтобы Ребекка его обездвижила, чтобы она сделала хоть что-нибудь! Мэтт смотрит на нее и надеется, что она видит этот крик о помощи. Этот вопль: спаси меня, я умираю!
– Ты нужна мне, – шепчет на грани слышимости. И закрывает глаза, готовясь принять поток грязи, который сейчас на него польется. Ждет, крепко зажмурившись, сцепив кулаки с такой силой, что даже от человеческих ногтей на ладонях проступает кровь. И боится открыть глаза, потому что знает, что увидит – отвращение и жалость. В их общении с Ребеккой эти две эмоции – подруги ненависти, которой эта девчонка снабжает его с лихвой.
Он готов принять и выдержать абсолютно все, но единственное, что происходит – Ребекка тихо проскальзывает мимо него, а спустя несколько секунд скрипит дверца машины, и мотор начинает мягко рычать.
Ребекка возвращается домой за час до ужина. Мэтт убавляет звук на телевизоре и прислушивается к ее шагам, сидя на диване в гостиной. Сначала быстро, перепрыгивая через одну ступеньку, бежит наверх, в комнату. Пять минут спустя снова вниз, короткий взгляд в сторону гостиной, потом на кухню – туда, где отец готовит домашнюю лапшу – привычное блюдо вторника.
Они переговариваются с Ребеккой, и Мэтт не слушает. Он наслаждается тем, что Ребекка дома, что она говорит с отцом, что она, кажется, грызет морковку и, наверное, сидит на столе, качая ногами.
Ребекка всегда будет отрицать, что она является членом этой семьи, но в такие моменты Мэтт прикрывает глаза и пытается представить, как было бы, если бы она была ее членом. Она носила бы обеды Филипу в больницу, как Таре? Позволяла бы маме отвозить ее на учебу, когда слишком холодно, чтобы заводить ее старенькую машину? Шепталась бы с Эстер о парнях? Желала бы ему, Мэтту, спокойной ночи?
Идеальный мир – это миф, его не существует, но если бы он был, то именно такой.
Мэтт прислушивается к волку внутри – он спокоен, тихонько садится на лапы и, как щенок, виляет хвостом, чувствуя почти настоящее удовлетворение. Ребекка дома, она рядом. Все хорошо. Мэтт прибавляет звук и отмахивается от голосов, доносящихся из кухни. Он не будет подслушивать.
Не то чтобы он был особенно заинтересован действиями Вина Дизеля и его команды из какого-то там по счету «Форсажа», но в момент, когда Эстер маленьким ураганом влетает в комнату, Мэтт отвлечен достаточно, чтобы вздрогнуть.
– Что ты сделал?! – кричит, загородив собой телевизор, и сдувает волосы со лба. Очевидно, у нее был хвост, который растрепался, ведь она выглядит так, словно бежала.
Мэтт откладывает в сторону пульт.
– Я?
– Ты! Зачем ты избил Бретта?!
Мэтт удивленно вскидывается и поднимается, становясь напротив нее.
– Бретта? Твоего парня?
– Ты знаешь, кто он!
– Эстер, я его видел всего раз в жизни, ты помнишь?
Он протягивает руку, чтобы дотронуться до нее – такая привычка из детства. Когда она плакала или была расстроена, или злилась на что-то, то Мэтт проводил рукой по ее плечу или волосам, и она выдыхала, успокаиваясь.
Сейчас она бьет его по руке, обжигая пальцы.
– Не прикидывайся. Я видела его на занятиях!
Мэтт скрещивает руки не груди, чувствуя необходимость защититься. Сестра нападает на него, когда он ничего не сделал.
– С чего мне вообще было бить его?!
– Потому что он бросил меня!
– Он тебя БРОСИЛ?
Эстер несколько секунд непонимающе моргает, потом мотает головой и продолжает:
– Хватит делать вид, что ничего не понимаешь. Если бы я хотела причинить ему боль, я бы сделала это сама, а сейчас это выглядит, словно я нажаловалась. Я! Я и нажаловалась, ты просекаешь вообще?
Она тоже скрещивает руки на груди. Мэтт пожимает плечами:
– Не знаю, что произошло, но это не я, понятно? Так что успокойся.
Эстер подходит ближе:
– Мэтт, он подошел ко мне и сказал: «Если кто-то из твоих психованных родственников еще раз ко мне приблизится – я заявлю в полицию». Его будто лицом по асфальту возили!
– Но я ничего не сделал!
– На кой черт ему придумывать?!
– Я не знаю!
– Господи, да я это сделала, ясно? Я.
Эстер застывает с открытым ртом, не договорив. Они оба поворачиваются и смотрят на Ребекку, которая стоит, подперев плечом косяк.
Эстер проводит рукой по щеке, смахивая волосы.
– Что?
Ребекка закатывает глаза:
– Он все равно бесил. Если это проблема, то я извинюсь перед Бреттом. Это проблема?
Эстер с Мэттом переглядываются:
– Нет, – все еще шокировано говорит она.
– Вот и отлично.
Ребекка уходит, а Сэлмоны продолжают стоять, глядя друг на друга полными непонимания глазами.
За ужином Ребекка ведет себя как обычно. Уплетает все за обе щеки, а пирог не ест – лениво елозит в нем вилкой, зевает и смотрит на часы. Мэтт думает, что она устала. День выдался длинным, у нее были уроки и тренировка, и, очевидно, с утра она успела съездить в Дерилфорд для «разговора» с Бреттом.
Это все еще не укладывается в голове. Неважно, что двигало Ребеккой, неважно, как она умудрилась отделать ПАРНЯ, но она заступилась за Эстер. Она поехала и набила ему морду за нее. Мэтт
