этим моментом. А я ведь даже не «распробовал» твое платье.
Он улыбается так, как только он один и может — соблазнительно-сладко, маняще — вновь тянет ладони к ткани, изучает каждую мелочь, как несколько минут назад это делал с её творениями, и Элис трепещет под его пальцами словно цветок от весеннего ветра. Проводя по краю вышивки из полупрозрачных камней, Оминис вдруг опускается перед ней на колени, скользит руками под складки платья, по ногам, проводит от щиколоток до самых бедер, заставляя вздрагивать от накатившего смущения. Приподнимает ткань до половины и покрывает поцелуями колени, взлетает выше, но останавливается, чувствуя её скованность, и возвращается к верху платья.
Пока он приникает губами к шее, Элис снова позволяет себе коснуться его рубашки, пуговицы легко поддаются и когда белая ткань падает на землю, настает её очередь замереть. В книгах — единственном источнике знаний Элис о плотской любви — мужчины часто восторгались женскими формами, но разве нельзя делать того же в обратную сторону? Для нее Оминис по-настоящему прекрасен: бледной кожей, нетронутой ни жарой, ни шрамами, сияющей в отблесках серебристой травы, пьянящим запахом, что горит еще острее на обнаженном теле. В его волосах запутались последние блики догорающих сумерек — подернутое дымкой солнце, отраженное в ледяном озере. Оминис и сам как конец зимы: еще морозной, но пропускающей сквозь снег первые цветы.
Он находит пальцами ленты на спине, осторожно распускает их, и тогда платье, не сдерживаемое больше ничем, тихим шелестом ниспадает в траву, оставляя Элис полностью обнаженной. Ей нечего стесняться, Оминис не видит её в привычном смысле, но для него она обнажена куда больше, распахнута как книга, он читает её тело иначе, будто перелистывает страницы, перебирает струны души. Чуть подталкивая Оминиса в грудь, она перешагивает изящную ткань и оказывается в таком долгожданном плену его рук.
— Ты так восхитительна, — шепчет он, исследуя каждый изгиб тела, проводя по линиям бедер и округлостям груди, касаясь прохладными пальцами её сосков, отчего Элис забывает как дышать.
Голова кружится от его прикосновений, от теплого дыхания на коже, от энергии разливающейся снизу. Оголенная спина горит под тонкими пальцами, но горит и сам Оминис, плавится под её осторожными поцелуями, вздрагивает, но сдерживает себя. Его шелковистая кожа околдовывающе-притягательна, Элис водит по ней носом, приоткрывает губы, едва сдерживая желание попробовать её на вкус. В конце концов, не находя ни единой причины отказывать себе в удовольствии, она касается кончиком языка сначала его уха, а затем скользит по шее, чувствуя, как сильнее забилась на ней жилка.
— Элис…
Её имя, сказанное со сдавленным придыханием, щекочет слух, заставляет улыбнуться и продолжать, направить ладонь вниз по его груди, по животу, добраться до единственной одежды оставшейся на них обоих. Он снова выдыхает её имя, еще более рвано, но руку не убирает, позволяя водить поверх натянутой ткани, а затем и вовсе избавить от этой напасти. Элис не отдергивает пальцы, даже когда касается его плоти внизу. Смущение уже ни к чему, а книги сестры — хоть где-то оказавшейся полезной — дали достаточно информации, чтобы не краснеть в самый ответственный момент. Однако даже её неумелые на первый взгляд ласки, заставляют Оминиса едва ли не молить о пощаде. Он осторожно убирает её руки и тянет в траву — высокая и мягкая, она и впрямь похожа на постель — изысканное ложе среди цветов и ягод, предназначенное лишь для них.
Отдышавшись, Оминис вновь становится нарочито нетороплив, осыпает поцелуями, втягивает её запах: впервые он так явственно ощущается наряду с его собственным, смешивается с ним. Неспешно исследует каждый кусочек её тела, приникает к коже все теснее. Нетерпение захлестывает быстро, трепещет внутри, вырывается все более несдержанными вдохами и нестерпимым желанием. Но, противореча всем бумажным романам, Оминис вовсе не разводит её ноги в стороны, наоборот, теснее сдвигает их, накрывает собой её тело, струится поверх как настоящий змей. Поцелуи — все более жаркие, настойчивые — пылают на коже, отдают приятным топлением и все более беспокойной жаждой чего-то большего. Когда кажется, что она сейчас не выдержит, он проскальзывает между сведенных ног в заветную узость, заставляя тихо вскрикнуть. Останавливается, замирает в беспокойном ожидании.
— Тебе… больно? — испуганный голос вызывает большее волнение, чем едва заметная тяжесть внизу.
— Нет… почти нет, — говорит она, слегка двигаясь под ним, не желая, чтобы он прекращал.
Шелестящие слова — умиротворяющие, как и всегда, сказанные так вовремя — проникают в самое ухо, и тело, секунду назад напряженное от боли, расслабляется, впускает Оминиса в себя. Становится податливым, подстраивается под него, готовое выгибаться навстречу. Он сплетается с ней по-змеиному близко, сильнее прижимает к траве, медленно скользит внутри, ищет в полумраке её губы. Течет и двигается как древнее волшебство, пульсирует неоспоримой силой, которая накатывает приятными волнами. И Элис позволяет себе потерять голову, утонуть в его бархатной власти, абсолютной и безоговорочной, в его вкрадчивом шепоте, сладостных стонах и змеиных ласках.
Окружающий мир — тот, что вне их пространства, заполненного серебром и зеленью — окончательно смазывается, плывет, растворяясь в тихом шипении Оминиса, пока Элис сжимается вокруг него. Единение уже давно связало их, ширилось с каждой раскрытой тайной друг перед другом, но в этот момент затопило собой окончательно.
Туман полудремы приходит неожиданно, поспешно укутывает в покрывала приятной усталости. Оминис выпускает Элис из своих объятий, ложится рядом, но тут же льнет, ищет её ладонь, чтобы переплести со своей. Окончательно догоревшие сумерки, уступают место густеющему мраку, но все это едва заметно из-за листьев, укрывших их со всех сторон. Отблески травы отражаются от их все еще разгоряченных тел, словно сияют маленькими звездами, и Элис думает, что согласилась бы провести так вечность — только они вдвоем, посреди мягких бликов и цветов. В окружении магии, которую они сплели вместе.
========== Персиковый дом ==========
Комментарий к Персиковый дом
Знаю, что в этот раз вам пришлось ждать довольно долго. Простите, я морально умерла после той главы.
Эстетика к прошлой части — https://vk.com/violletworld?w=wall-127222944_136
Персиковая бумага неприятно шуршит в руках, впивается в кожу, будто пропитанная мельчайшими осколками стекла. Всего несколько строк, переворачивающих мир с ног на голову. Отец ждет её на пасхальных каникулах. Ждет… чтобы она ознакомилась с брачным контрактом. На днях ей исполнилось семнадцать, и, вероятно, подарок в виде будущего мужа он считает достаточно привлекательным. Элис со злобой бросает столовые приборы на тарелку, резко вскакивает, не замечая, как подходит Оминис.
— Что такое? — удивленно спрашивает он.
— Позавтракай без меня, мне надо пройтись.
Она
