— Пока ничего. Но сделаю, если он мне не ответит!... Слышь, шкаф посудный! Начальник ваш где?! Буушган! Видел его?! Где там?!... Я тебе дуну!! Я тебе сейчас дуну, сволочь шаманская!!! … Будешь теперь говорить?! …Вот и славно!...За мной, почтеннейший! Не страшно?
Лемеусу почти совсем не было страшно, ну разве чуть-чуть. Стрелы до них с магиней не долетали – вязли в нескольких шагах в невидимой преграде и падали на землю. Иногда файнодэру казалось, что он замечает что-то вокруг девы Дариа, словно на три-четыре локтя кругом воздух уплотнялся и тёк посолонь неровными полосами. Тролли атаковали их мелкими дротиками с отравленными кончиками. Дротики сыпались на землю, словно стрекозы с перебитыми крыльями. Белая Змея жила своей жизнью. Она вращалась вокруг тела магини, будто бы не опираясь на него, то поднимаясь над плечами девы, то витками опускаясь к земле. Иногда белое тело Змеи почти касалось историка, и тот зажмуривался от благоговейного ужаса, не забывая при этом прикидывать, как изобразит артефакт в своих иллюстрациях. Труд всей его жизни уже писался у него в голове золотыми строками…
Кончик белого хвоста наносил удар за ударом, казалось, магиня в этом тоже не участвует. Но на самом деле дева Дариа целенаправленно двигалась по полю все дальше и дальше, отдавая приказы артефакту, а весь путь ее был усеян мычащими троллями, лежащими на земле с вытаращенными глазами. Эльфы и прочие войны Кэльрэдина тоже таращились, натыкаясь на своем пути на упакованные в белые Нити тролльи туши. В просвет, который образовывался после стремительного продвижения магини по полю брани, вливались сражающиеся. Тролли с тупым недоумением останавливались у связанных магией соплеменников. Пытаясь развязать их, зачастую сами попадали в Плетения как в ловушки, образуя кучу мала, а затем в плен к эльфам, людям или оркам.
Файнодэр мог часами вспоминать битву и свой героизм, смакуя каждый запомнившийся момент. Однако Властитель ждет весь труд полностью к годовщине битвы, и лучше будет, если Лемеус закончит его к Самухуну. Стараясь аккуратно выписывать каждую букву и не давать воображению излишне разыгрываться (при дворе есть, кому проверить подлинность летописи), Лемеус, высунув язык от усердия и шмыгая костлявым носом, продолжил творить….
… Я помню почтеннейшего Лемеуса. Больше года спустя нашла его труд в книжной лавке в Рээдин-Тээне. Позабавилась, прочитав витиеватое вступление и ту часть, где я сражаюсь в битве при Грозовом. Ну, а картинки меня просто умилили. Я на них была… натуральная ведьма: глаза выпучены, волосы развеваются, вокруг молнии. Но почтеннейшему историку виднее, как я там выглядела. Мне было не до этого. Да и к лучшему, что на иллюстрациях я сама на себя не похожа. Мне лишняя популярность ни к чему, и так этого дела досыта накушалась. Ладно, на чем там я остановилась…
…Самым сложным было миновать стражу у палатки. Меня охраняли. Лагерь стоял в стороне от места сражения, до него долетали лишь отзвуки битвы. Кэльрэдин появился на рассвете, в полном боевом облачении, огненно-красном плаще, с волосами, заплетенными в медную косу. Таким военачальником легко было гордиться, чем его подданные и занимались, очень активно. Властитель облобызал мне руку, многообещающе улыбнулся, завел проникновенную речь о том, как бросит вражеские стяги к моим ногам. Очень мило. Учитывая, как я ночь провела, вздрагивая от каждого шороха всю первую половину и вторую мечась по палатке в приступе ярости, убила бы, ей-богу.
Прошло несколько часов после ухода Длиннорукого. В лагерь приносили раненых. Я сунулась было наружу, но стража, двое эльфов, серебро и мёд, преградили путь. Сколько не старалась я выдать себя за Флоренс Найтингейл (судорожно пытаясь вспомнить основы оказания медицинской помощи при ранениях – был у нас такой предмет в университете), угрюмые охранники, завистливо вздыхающие при звуках рога, запихивали меня обратно в шатер. Я пошла ва-банк и предложила им сделку: если отпустят, то будет и у них возможность повоевать. Задела их, видно, за живое, особенно сереброволосого, – эльфы обиделись и вообще перестали на меня реагировать. Спас ситуацию прорыв троллей на юго-восточном рубеже, совсем рядом с лагерем. Эльфийской страже в тот момент стало не до меня. Ну а дальше… читайте летопись.
Буушган прекрасно знал, что его войско не выстоит против армии Кэльрэдина. Самоуверенному демону плевать было на судьбы соплеменников. Он, как я поняла позже, вообще считал свой поход очередной шахматной партией. А что ему было терять? Измененное черной магией тело? Невелика потеря. Но и Кэль недооценил противника. Двукратное превосходство армии юга, участие в битве магов и отчаянно бьющихся за своё орков, тролли компенсировали своим специфическим шаманством и нечеловеческой выносливостью. Видела я одного громилу, утыканного стрелами, похожего на ежа, при этом сумевшего перед кончиной уложить двух крепких хуми.
Я не хотела убивать. Но готова была, если понадобится. Мне до зарезу нужен был предводитель тролльего войска, только он знал, что случилось с Ирэмом и моими друзьями. И я пошла за Буушганом. В самое пекло. Серпента поняла меня с первой мысли. Щелчок хвоста – и враг лежит на земле. Причудливый виток – и несколько громил отлетают прочь, как ураганом снесенные. Стрелы (лучники из троллей были хреновые, зато в их войске сражалось несколько отрядов северных амазонок, молочноволосых эльфиек) останавливал золотой купол, но с мечами и прочим холодным оружием приходилось быть очень осторожной. За время подготовки к сражению и блужданию по нашим снам Буушган так напитал свое войско черными искрами, что многие его воины передвигались в темном облаке. Тьма поглощала золото, Серпента на несколько секунд слабела. Меня пару раз чуть не задели клинком. Я не стала осторожнее – шла именно туда, где было больше черных искр, медленно, но неуклонно подбираясь к сердцу тьмы.
А по дороге… Правый фланг троллей атаковал отряд орков. Сначала я так резко затормозила, так что прилипчивый файнодэр впечатался мне в спину, а потом громовым голосом (Серпента усилила его раз в пять) произнесла по-русски:
— Бадынов, Борис, немедленно слез с телеги и ко мне!
Чуть не добавила «с дневником». Боря ничуть не смутился. Он сражался на мечах с седоватым троллем на крыше боевой повозки. Тролль, несмотря на возраст, оказался опасным противником и, рявкнув на бывшего ученика, чтобы отошёл в сторону, я щелкнула хлыстом. Тролль пал под телегу и затих там, неловко заведя руки за спину. Боря радостно гикнул и переключился на другого противника, который упорно лез к нему по стене из драконьего дерева.
— Дарья Васильевна! Вы живы! Ура!!! Вот мама обрадуется!
— Да, я жива! Немедленно слезай! Ты как тут оказался?!
— Дарья Васильевна, а Семиплатов опять обзывался! А Яхтинская у меня математику списала!
— Хватит заговаривать мне зубы! Спускайся! Мама в курсе?!
— Конечно, Дарья Васильевна! — обиженно откликнулся орчонок, пиная нападающего сапогом. — Я уговорил ее отпустить меня домой, чтобы вас найти.
— Как ты прошёл?
Боря уже стоял возле меня, радостно улыбаясь. Боги, как же он вырос!
— Эпт открыл портал на севере, дал мне амулет от нечисти. Да там нечисти и нету совсем, тролли распугали. Мы с Туссой вас искали, наняли поискового мага. А он сразу сказал, что вы с магом Ирэмом, который тоже поисками занимается.
— Ты нашёл сестру?
— Ага. Она здесь.
— Где?!
— Там, — Борис неопределенно махнул руку в самую гущу битвы.
— С ума сошли? Ну от Розы Бадыновны я такого не ожидала!
Борис понурился и вздохнул:
— Тусса сумела передать записку через торговца специями. Сказала, вы живы. Наш род очень виноват перед вами. Мы совершили… грех, большой, когда бросили вас здесь. Эпт, когда узнал, что мы сбежали, очень орал. Сказал, что вы магиня, и проклятие точно на наши три поколения падёт. Тогда я отца и маму уговорил меня отпустить. Потому что я наследник и должен…загладить вину
— Боря, ты научился хорошо обращаться с устойчивыми выражениями, — машинально отметила я. — Но говоришь чушь.
