— Их свадьба нужна была королю только для того, чтобы заручиться поддержкой большей части Весенней знати, — возразил Филипп. — Какие мотивы были у Ясеня и его Двора, сказать наверняка не могу. Но уверен, он так же, как и Леонард, хотел обезопасить себя от воздействия конфликтующей силы.
Подавить и подчинить мою магию… Да, я помню. Именно этого он и хотел.
— Но чем тогда Леонарду помешал Осенний Двор? — спросила я. — Понятно, почему он пытался заручиться поддержкой Весны — ему нужны были союзники. Но Осень! Что плохого мы ему сделали? Мы ведь даже не вмешивались в его политику!
— Вот ты и ответила на свой вопрос, — сказал Филипп. — Мы не вмешивались. Ни во что, — он стал загибать пальцы, перечисляя. — Не интересовались политикой, не посещали светские рауты в Зимнем Дворце, не вмешивались в дела остальных Дворов. Этого достаточно для того, чтобы посчитать нас наиболее слабыми противниками. А значит, и бесполезными союзниками.
Явно несогласный с мнением Филиппа, Глеб заключил:
— Значит по-твоему, Леонард подкупил Весенний Двор тем, что уничтожил Осенний, чтобы в последствии завоевать еще и Летний. Да, я понимаю, выглядит логично. В итоге у нас было бы полностью зимнее королевство с маленьким клочком весны на востоке. И все же по-прежнему остается еще один вариант.
— Ты считаешь, что именно Летний Двор все устроил, — кивнул Филипп. — Да, я помню твои слова. Но поверь мне, ты ошибаешься. Мы, конечно, тоже с настороженностью относились к потенциальным противникам и не были столь беспечны, как Осенний Двор, наученные их опытом. Но мы, напротив, пытались сорвать закрепление союза.
Он вдруг повернулся ко мне с виноватым выражением лица и взял за руки.
— Прости, Софи. Но это именно мои родственники из рода Июня подговорили леди Ландыш Апрельскую уколоть тебя тем зельем для перемещения души. Мы не знали, куда именно ты переместишься, но понимали, что отдавать тебя Ясеню нельзя ни в коем случае. В качестве запасного плана был еще вариант с твоим похищением, который должен был осуществить именно я.
Последняя фраза неприятно задела. Я ведь успела убедить себя, что он приехал именно за мной, потому что я его суженная. А оказалось, это все ради дела. Ради чертовой политики!..
Словно зная, что именно я сейчас чувствую, Филипп приблизился ко мне и провел тыльной стороной ладони по щеке. Его серо-зеленые глаза поймали мои и не отпускали, когда я пыталась их отвести.
— Не обижайся, — шепнул он. — Это был предлог. Я вызвался на это дело, чтобы увидеть тебя. Чтобы убедиться, что ты не станешь чужой женой. Ты — только моя. Навеки.
— Знаю, — коротко ответила я и с облегчением улыбнулась.
Он был так близко, что нестерпимо захотелось его поцеловать. Я уже потянулась к нему, но была остановлена расстроенным голосом Инны.
— Столько жертв… И все ради какого-то жалкого клочка земли!..
Летний Двор, конечно, сложно назвать жалким клочком земли, особенно если присоединить к нему Осенний. Но я понимала, что она имела в виду. Никакая площадь не сравнится с ценностью живой души. И уж точно никакая земля не будет стоить и гроша, если баланс природы будет нарушен.
— Но почему тогда Софи оставили в живых? — задал вопрос Глеб. — Если им надо было полностью уничтожить Осенний Двор, разве не проще было убить и ее? А не отдавать Ясеню. Что он с ней собирался делать? Держать, как диковинную зверушку?
Да-а… Глеб — сама тактичность. Но его слова не ранили. Напротив, мне и самой было интересно понять, зачем Леонарду столько мучений со мной? Зачем брать меня под свою опеку? Чтобы получить законную власть над моим наследством? Но она и так у него была! Он ведь король!
— Не знаю, для чего все это было нужно Ясеню, но Леонард… — задумчиво произнес Филипп и вновь посмотрел на меня. — Думаю, он знал, кто ты. Настоящая ты.
— Что я Октябрь?
— Да. И понимал, что если ты умрешь, то возродишься где-нибудь еще, и тебя очень сложно будет найти. Он упустит потенциальную угрозу, которой смогут воспользоваться враги. Гораздо проще и выгоднее было держать тебя при себе.
— И подавлять мою магию, чтобы я не смогла восстановить Осенний Двор… — дополнила я.
Подтверждения не требовалось, поэтому все молчали. А я поняла одну важную вещь — как бы ни пытался Леонард уничтожить и другие времена года, на самом деле это сделать невозможно. По крайней мере до тех пор, пока по миру ходят все двенадцать духов месяцев в человеческих телах и с потерянными воспоминаниями.
Дорога назад заняла совсем немного времени. Каждый из нас был глубоко погружен в собственные размышления и почти не обращал внимания на окружающий пейзаж. А тем временем уже почти стемнело, и в зимней части леса заметно похолодало.
Укрыться в доме, в тепле и уюте, как будто ничего особенного не случилось, вдруг показалось странным. Мы больше не были прежними. Сейчас казалось, что всю свою жизнь мы были неполноценными, а теперь вдруг обрели то самое, чего нам не хватало больше всего, пусть мы и не подозревали об этом — нашу память и друг друга.
По пути я бросала задумчивые взгляды на Филиппа, крепко держащего меня за руку, и узнавала в его профиле такие знакомые черты, ставшие новыми: прямой нос, суровую линию губ, волевой подбородок… и этот пронзительный взгляд серо-зеленых глаз, которого так сильно боятся люди нашего королевства.
«Лучше бы тебе не попадаться в поле зрения королевского следопыта, — вспомнилась вдруг фраза, брошенная кем-то во дворце Леонарда. — Он найдет и вытащит наружу даже самое сокровенное и надежно скрытое. Не позволяй себя заподозрить хоть в чем-то…»
И это все при том, что сам он скрывал столь многое…
Почувствовав мой интерес к себе, мужчина повернулся и ласково улыбнулся, мгновенно руша образ таинственного и опасного сыщика и заставляя мое сердце трепетать. Вряд ли хоть кто-то мог похвастаться лицезрением такого необычайно нежного и внимательного лорда Филина Июньского…
Он вопросительно посмотрел на меня, а я вдруг смутилась и не нашла ничего лучше, чем спросить:
— А где остальные месяцы? Ты знаешь?
— Нет. Но это и не важно. Мы все теперь живем своими жизнями, больше нет нужды встречаться. Ты права, судьба сильнее нас. Если потребуется, она сведет нас снова, как свела нашу семью.
— Семью… Думаешь, удастся нам снова стать семьей? — покосилась на Глеба и Инну, идущих чуть в отдалении под ручку и о чем-то тихо беседующих. Приятно наконец-то видеть их вместе, счастливыми и беззаботными.
Филипп проследил за моим взглядом.
— А почему нет? В любом случае, нужно время, чтобы свыкнуться со всем, что нам открылось. Вот только…
— Что?
— Есть вещи, которые не терпят отлагательств, — серьезно напомнил он. — Я говорю о короле.
Я тяжело вздохнула, понимая, что он, как всегда, прав. Возвращение магии в Осенний Двор не пройдет незамеченным. И уж Леонард, который с самого начала был не только в курсе всего происходящего, но и сам это замыслил, не оставит этот факт без внимания. В его руках вся власть. Страшно подумать, как он может ею воспользоваться, и что может нас ждать…
— Возможно, учитывая то, что ты говорила, тебе не придется по вкусу моя идея, но пожалуйста выслушай, — попросил Филипп. — Люди больше не должны править нашим королевством! Иначе все, что происходит сейчас, не только никогда не закончится, но и скорее всего лишь усугубится.
Я нахмурилась. Мне и правда не нравилось то, как он отзывался о простых смертных магах. Может, Глеб прав, и это мы виноваты в том, что сами породили их, подарили им магию, развратили силой и властью. Но ведь не все люди такие. Достаточно вспомнить Инну, Дару и Катерину…
— И что ты предлагаешь? — спросила я.
— Страной должен править кто-то другой.
— Месяц? — догадалась я.
— Да.
— И у тебя есть кандидатура на примете? Ты же сказал, что не знаешь, где находятся другие месяцы. Как мы их найдем?.. — тут меня осенила догадка и заставила меня ошеломленно застыть на месте. — Ах, постой! Уж не о нас ли ты говоришь? Нет, только не это! Из меня выйдет ужасная королева! Я не хочу! Ты же знаешь!
