Достав из-под подушки СОкНИД, я раскрыла заветную страничку и полюбовалась: на ней, против пункта номер один, “Поступить в академию Семи Ветров”, и пункта номер три, “Поцеловаться” красовались галочки. И теперь вопрос стоял ребром: могу ли я поставить галочку напротив пункта “Познать плотскую близость”?
С одной стороны, я ведь была с мужчиной, верно? С другой стороны… Меня терзали неясные подозрения, что чего-то я в произошедшем недопонимаю.
Некоторое время я маялась сомнениями, а потом поймала себя на том, что грызу карандаш.
Потрясающе! Я так увлеченно гадала, невинная я девица я или не невинная, что не заметила, как перестала быть благовоспитанной!
И ради чего, скажите на милость, я себе голову ломаю, когда у меня есть замужняя подруга?
— Беатрис! — Позвала я. — Беатрис, ты меня слышишь?
— Чего тебе? — недовольно отозвалась та. — Я почти уснула!
— Беатрис, как ты думаешь, я все еще девственна?
— Нет!
Я возликовала:
— То есть, я познала плотскую близость!
— Чего?! — от изумления Беатрис даже выглянула из-под подушки, где пыталась спрятаться от моих приставаний. — Ну, конечно же, нет!
Я замерла с занесенным над блокнотом карандашом.
Поджала губы.
— Спасибо, дорогая, ты мне очень помогла!
А она довольно расхохоталась.
Нет, это, право слово, совершенно возмутительно!
— Как ты можешь спать, когда у меня такой, такой вопрос!
— Никак не могу! С твоими вопросами разве поспишь!
Плюх!
В порыве праведного гнева я запустила в Беатрис подушкой, и негодующе айкнула, когда она прилетела назад, запущенная с куда большей силой.
Некоторое время мы перебрасывали ее туда-сюда, а потом я поймала подушку, ухватила за угол поудобнее, и комната заполнилась визгом, скачками по постелям и вокруг перевернутых стульев и грохотом.
Эжени, одна из соседок, заглянувшая к нам с крайне недовольным выражением лица, успела только потребовать:
— Прекратите шуметь, я спать хочу!
И была встречена слитным воплем “В атаку!” и сдвоенным ударом. Она попыталась спастись бегством — но от нас не убежишь!
Поймав кураж, мы с Беатрис заскочили за ней в ее комнату, вот только Эжени успела взять в руки не только себя, но и оружие. Чем только ввергла нас в еще больший азарт.
Своей потасовкой мы неизбежно должны были разбудить вторую адептку, живущую в этой комнате — и мы ее разбудили: Роз попыталась пульнуть в нас магией, и мы тут же в три подушки выразили ей порицание:
— Не жульничай! Вставай, и дерись, как му… Как честная девица!
…а через какое-то время мы вчетвером вповалку лежали на одной кровати, переглядываясь, тяжело дыша и хихикая. Когда мы перестали то и дело заражать друг друга приступами беспричинного смеха, я пригладила выбившиеся из косы прядки и уточнила:
— Отдохнули?
И, получив подтверждение, скомандовала:
— Тогда — за мной!
Как воины возмездия, мы врывались в соседние комнаты, срывали с подруг одеяла, орали “Вставай и дерись!”
В кратчайшие сроки пух, перья, отчаянный визг и победный хохот заполнили наш этаж и начали неотвратимое шествие по девичьему крылу.
В какой-то момент рядом со мной и Беатрис оказались Тэва с Илькой, и мы врубились в общую свалку “все против всех” слаженной группой, кровь бурлила в жилах и несла нас неудержимой волной.
И чей-то вопль “Прекратить!”, казалось бы, никого не мог остановить!
…но вдруг битва, кипевшая в коридоре третьего этажа, куда нас каким-то образом занесло, начала стихать. Тишина распространялась волной, пока не заполнила коридор полностью. Немая, полная предчувствия страшного.
Причиной ее стала подушка.
Подушка, врезавшаяся в наставницу Адамину.
Молчание. Чей-то хрип, полный ужаса.
Наставница Адамина, отведя подушку на вытянутую руку, какое-то время ее разглядывала.
Подняла голову. Обвела нас всех взглядом.
И, яростно заулюлюкав, врезалась в толпу адепток, разя своим трофеем направо и налево.
“У-у-у-у!” — разнесся по женскому крылу многоголосый вопль.
Безумие обрело второе дыхание.
Алвис
Достояние наше ректор бушевал.
Эйнар редко выходил из себя — то ли потому что, как матерый менталист, обладал недюжинными навыками самоконтроля, то ли сам по себе уродился таким уравновешенным. Еще реже он выходил из себя настолько, чтобы публично отчитывать подчиненных.
— Адамина, как ты могла!
Для выходного дня после праздника в наставнической было оживленно: Маргрит, Ивар, Халле… Еще кто-то из коллег.
На Адамину присутствующие смотрели очень укоризненно. Под укоризной виднелась плохо скрытая мечтательность пополам с завистью.
Опять я пропустил начало веселья!
— Травмировать полдюжины адепток, Мина! Полдюжины! И это только те, кто обратились за помощью к целителям!
Мне сразу стало не до шуток: неужто кто-то все же посмел посягнуть на оранжерею?
Милдрит! С ней все хорошо?!
Тихонько проскользнув поближе к остальным, я негромко уточнил:
— Что у нас на этот раз случилось?
— Адамина подралась с девицами с третьего этажа женского крыла общежития! — отозвался Вестар, счастливый оттого, что в кои веки главным героем происшествия оказался не его первый виток.
Слава Небу! Третий этаж — это пятый и шестой витки, а моя — на первом!
И только когда тревога отхлынула, я понял, насколько сильной она была.
Лишь после этого я смог оценить всю прелесть новости.
Халле снисходительно усмехнулся, и понизил градус бредовости происходящего:
— Сегодня утром Адамина услышала шум в женском крыле и решила выяснить, что там творится. Оказалось, адептки устроили бои подушками. Наша дорогая коллега, вместо того, чтобы пресечь безобразия, отобрала у кого-то орудие преступления — и разогнала участниц… м-м-м… силовыми методами.
Адамина могла позволить себе многое: она появилась в академии еще при прошлом ректоре, который её и основал.
Практически в буквальном смысле слова появилась — рухнула с небес почти на голову старику Эглерду, по-хозяйски оглядела пустырь рядом с замком, и объявила:
— А здесь у нас будут оранжереи!
Старый ректор Эглерд дураком не был, чтобы спорить с драконицей, что-то решившей, он быстренько согласился, что вот да, прямо здесь, и да, непременно будут!
И ретировался, пока Минка деловито распихивала валуны размером больше ее человеческого обличья.
Возможно, он надеялся, что она передумает и сбежит, а может быть, все дело в том, что тогда у него была большая беда с наставниками— это потом уже, когда он передал свое детище с рук на руки Эйнару, этот менталист сумел повернуть дело так, что драконы сами захотели к нему прийти, и он мог позволить себе выбирать. Но, так или иначе, а Адамина прижилась.
Впрочем, в данной ситуации я был на стороне Эйнара: последнее дело — травмировать подопечных. Да еще не из учебной надобности, а ради забавы!
И немного — на стороне Вестара. Какое счастье, что отличился третий этаж, а не первый!
— Еще не известно, кто из них пострадал от меня, а кто — друг от друга!
— Вот именно! А если бы ты действовала, как должно — было бы точно известно, что все они пострадали друг от друга!
В конце концов, Минка, уставшая, что ее распекают, перешла в контрнаступление:
— Эйнар, скажи мне, у тебя жалобы от адепток по поводу случившегося есть? Нет? Возможно, у обратившихся к целителям хоть одна серьезная травма? Нет? Тогда я считаю, что все в порядке!
— Ничего себе — “в порядке”! — Возмутилась Маргрит. — Меня выдернули в мой законный выходной!
Адамина немедленно язвительно огрызнулась:
— Да? И где же ты была, что тебя пришлось “выдергивать”?
Маргрит окончательно вскипела:
— То, что я была на рабочем месте не означает, что я была на работе! Я собиралась заниматься своими исследованиями, а не сводить синяки адептам!
— То есть, травм тяжелее синяков у девиц не было, — удовлетворено констатировала алая.
