Мужчина шумно выдохнул, снова опалив кожу своим пустынным дыханием. А потом резко обхватил меня за талию и водрузил на парапет между двумя зубцами. Спину пощекотало магией и воздух за ней уплотнился. Кажется, кто-то заботится о мерах безопасности! И не то, чтобы я возражала — очень даже наоборот! Очень хорошо, что мне попался такой сообразительный дракон, потому что лично я сейчас не могла думать ни о чем кроме собственно дракона.
А тот окончательно лишил меня зачатков сообразительности, стянув с себя наконец проклятую рубашку.
Боги, он везде такой красивый?..
Взгляд скользил по смуглому животу, по груди с темными сосками, по широким плечам, на которых тоже проступила россыпь чешуек, а руки скользили за взглядом, впитывая всю гамму ощущений. Он весь такой твердый, такой горячий…
Руки дракона тоже времени даром не теряли, и платье поползло вверх, позволяя чужим ладоням скользнуть под него, погладить колени, с нажимом провести по внешней стороне разведенных бедер и сжать ягодицы.
Меня как будто молния прошибла от этого властного, хозяйского жеста, придвинувшего меня к мужчине вплотную, так, что промежность прижалась к ткани брюк, где тоже было горячо и твердо.
Я тихонько ахнула, зажмурившись от невыносимости ощущений.
Щиты, защищающие не только меня от эмоций окружающих, но и окружающих от моих собственных, затряслись как припадочные.
Это было одно из немногих умений, которому меня действительно хорошо учили и до сих пор оно меня не подводило. Мне казалось, что я удерживаю их легко и непринужденно, и контроль над ними не требует никаких усилий.
Но не сейчас.
Не тогда, когда нахальный шершавый — мамочки, шершавый! — язык чертит влажную линию по шее.
Не тогда, когда мужские руки стягивают ткань платья с плеч, высвобождают грудь и сжимают ее так сладко, что невозможно не стонать в голос.
Не тогда, когда пальцы отодвигают в сторону мокрое белье и скользят между ног уже без преграды, невесомо задевая невероятно чувствительную точку.
Это было настолько невыносимо хорошо, что невозможно было удерживать внимание хоть на чем-то кроме.
И я не выдержала.
Щиты рухнули с воображаемым лязгом и меня накрыло.
Чужое желание такое похожее и непохожее на мое собственное. Наслаждение. Предвкушение. Нежность. Жадность…
Алвис на несколько мгновений застыл, оглушенный моими эмоциями и отражением собственных, но вместо того, чтобы остановиться…
Поцелуй стал глубже, каждое движение пальцев — еще точнее. А потом пальцы исчезли и я ощутила совсем иное прикосновение. Проникновение.
Сначала едва-едва. Потом чуть глубже. И еще чуть-чуть.
И предвкушение вперемешку с удовольствием закручиваются в тугую спираль. Я вся напряжена, мне одновременно хочется и поторопить дракона, и растянуть эти такие невозможно сладкие мгновения.
И я чувствую, как он чувствует меня, и это выносит все ощущения на совершенно иной, запредельный уровень.
Еще немножко, еще чуть-чуть…
— Да-а-а! — мой восторженный крик слился с глухим мужским стоном, когда он рывком вошел в меня целиком.
И, не давая прийти в себя, дракон начал двигаться. И с каждым новым движением, воронка эмоций раскручивалась все сильнее. Я уже не понимала, где мои чувства, а где чужие. Воронка раскручивалась, и… и я понятия не имела как ее остановить.
У меня из глаз текли слезы.
Это все слишком. Даже если слишком хорошо — все равно слишком.
Я не справлюсь.
Я выгорю.
Или выжгу.
Или все сразу.
Внутренний Свет разгорался все ярче.
Я не смогу его удержать.
И, не выдержав, с судорожным всхлипом, меньше всего на свете того желая, я изо всех сил уперлась дракону в грудь.
— Алвис… перестань. Остановись.
До него дошло не мгновенно, но все же дошло. Дракон недоуменно замер, а я, воспользовавшись этим, на подкашивающихся ногах, сползла с парапета, не глядя на него, пробормотала что-то похожее на “извини, прости пожалуйста!” и скатилась с башни вниз, на ходу одергивая платье.
Бегом, бегом, куда подальше.
Алвис
…?!?!…
Ветер на башне обдувал разгоряченное лицо. И член тоже обдувал.
На губах еще ощущался ее вкус, на руках — тепло и гибкость женского тела. И организм категорически отказывался сворачивать настолько успешно проходившее мероприятие.
Буйство чужих и собственных эмоций тоже не отпускало.
Сжав кулак, я представил себе Милдрит — горячую, узкую, цветочный аромат с горчинкой, изумленные глаза, частящий пульс под губами — и в несколько движений довел себя до необходимой разрядки.
И только потом, отдышавшись и приведя себя в порядок, смог озвучить вопрос членораздельно и цензурно: и что это было?!
Не то, чтобы от меня никогда не сбегали женщины. До — сбегали, после — тоже сбегали. Всякое в жизни бывает. Но… во время?!
Прислонившись спиной к каменному зубцу башни, я стек на пол, запрокинув голову и закрыв глаза. От мощного, как приливная волна, наплыва чужих эмоций, усиливающихся моими собственными, слегка кружилась голова. Ничего подобного я еще ни разу не испытывал. Те менталистки, с которыми пару раз сводила меня судьба, прекрасно себя контролировали, и не позволяли себе ни транслировать мне собственные эмоции, ни погружаться в мои.
Повинуясь моему приказу, гончая взяла след и растворилась в темноте.
Надо убедиться, что девочка без приключений добралась до комнаты и что с ней все в порядке.
Нет, я, конечно, подозревал, что она эмпат, но масштаб собственных сил оказался сюрпризом, кажется, даже для самой Милдрит, что уж говорить обо мне.
Не знаю, почему она не получила достойного светлого рода обучения, но щиты ей однозначно помогали ставить опытные родовые маги, которые прекрасно отдавали себе отчет в том, какую силу им нужно проконтролировать. Другое дело, что, судя по всему, никто не учил ее эти щиты контролировать в стрессовых (даже если это позитивно стрессовые!) ситуациях.
Девочку предполагалось от всевозможных стрессов ограждать?.. Всю жизнь?
Не удивительно, что она удрала из дома.
Гончая доложила, что Милдрит у себя.
Лишенная доступных драконьему глазу цветов, блеклая картинка показала мне девушку, растрепанную, тяжело дышащую, но без признаков истерики. Она собрала ванные принадлежности и отправилась, очевидно, в купальни, но на подходе передумала и вернулась в комнату. А там привела себя в порядок и быстро легла, и так же быстро уснула.
Убедившись, что с ней все в порядке, я отозвал гончую.
Хорошо, что спит.
Пусть придет в себя. А уж потом…
Потом возможны варианты.
Одно точно — надо побеседовать с Эйнаром.
Сразу я ему Милдрит не отдам, обойдется. Хорош я буду, если после первого секса (хм, попытки секса?..), вместо того, чтобы оказать поддержку, отправлю девушку на ликбез по менталистике. Но пусть хотя бы проконсультирует, как можно аккуратно помочь и направить.
Девочка ходячий неограненный алмаз. Но ее семейство с какого-то перепугу решило, что вместо того, чтобы придать этому алмазу форму, нужно хорошенько извалять его в грязи, чтобы наверняка никто не догадался, что там под этой грязью скрывается.
Древние магические рода много чем славились, но точно не идиотизмом. Значит, были причины.
Вопросы и логические цепочки в голове мешались с отпечатавшимися ощущениями — прикосновений, запаха, голоса…
И даже ветер, обычно втягивающий меня в свои игры при первой же возможности, поутих, оставляя вариться в этом котле самостоятельно.
Милдрит
В женском крыле было тихо.
Хм, странно, я ожидала, что адептки еще долго не угомонятся — будут, как мои кузины, до утра обсуждать подробности минувшего бала, перебирая, кто кого пригласил, кто кому сколько танцев уделил, и кто кому отказал…
Может, праздник еще не закончился?
