пирату, однако это не тот манчкинский хрестоматийный пират с белым черепом на чёрном флаге, попугаем на плече и отрубленной ногой, который будоражил северные берега Междуморья. У поморов другая культура и другие нравы. Строптивые, гордые, заносчивые. Юрий воспетый абсолют всех этих трех добродетелей. Ха-ха. Действительно. Только ведь то не так уж и плохо, верно? — покосился Константин на Лино — Для войны самое-то. Юрий, подчиняется моему брату, ведающему сим ремеслом в нашем королевстве. Именно по его воле он сопровождает меня со своей ватагой в моём путешествии — дальше принц добавил тихо-тихо себе под нос, но Лино услышал — Только вот непонятно от любви или от ненависти ко мне, он то решил — затем принц вернулся к прежнему тону — упёртость его легла в подходящее русло. Потому-то он и заслуживает доверия. Хотя, если что не так, госпожа Розалина, прошу не стесняться мне о том сообщать. Я про его острый язык, который как помело трактирщика содержит в себе всякую гнусность. Будет удручать вас — живо исправим.
Роза, лыбясь, закивала. Кони осталась явно недовольна, а Лино так и не понял хода мыслей принца, хотя догадывался, что его собственное поведение стало причиной такого решения, чему он не знал радоваться ль или горевать.
Подали ужин.
Мрачная Седмица подходила к экватору. В Сириусе уже всё было готово к собранию Святой Церкви. Тем не менее, в самом дворцово-храмовом ансамбле во главе с Собором Великого Всетворца стояла подозрительная тишина.
После того как Всесоздатель вознесся в райские чертоги, решения принимал Отец Святой Церкви Стефан при содействии собрания ангелов. Отец жил уже давненько, и к текущему моменту впал в старческое скудоумие, и почивал в своей резиденции поодаль от Сириуса в тихой глуши у маленького озерца. Долгие годы уже собрания набирали слишком мало присутствующих и в соответствии с Порядками не могли принять сколько-нибудь значимых решений. Только свёрстывать текущий бюджет и продлевать действующие решения. Последним важным решением собрания было основание вольных городов в поморских землях около двух с половиной веков назад.
Этот год не собирался становиться исключением. Прибыв к месту проведения, Александр не обнаружил никого у входа и пока проходил через дворик. Лишь в освещённой тусклым, рассеянным тучами зимним солнцем галерее прямо перед Залом собраний на балюстраде привалившись к рыжеватой гранитной колонне укутанный в светлый балахон, такой же как у самого Александра, сидел небольшой силуэт. Александр, гремя каблуками по мраморным плитам, которыми был выстлан пол, и раскачивая широкими рукавами и подолом накрахмаленной белой хлопчатой рясы с вышитыми на ней витыми узорами, зашагал прямо к нему.
При приближении удалось разглядеть, как под капюшоном вились бешеными завитками чёрные волосы, нависая под тяжестью ткани на детское мальчишечье личико. Тельце пропало в море белой ткани и, по всей видимости, оставалось все таким же щуплым и лёгким, как и всегда.
— Мои приветствия, Эдвард — признавая мальчика, проговорил Александр так, что мальчик, увлечённый невесть чем, вздрогнул и поджал колени к груди.
Александр приметил прямоугольную странного вида вещь у него в руках. Именно от неё оторвал своим появлением мальчика кардинал.
— П-п-прив-…— ёрзая черными башмаками, кутаясь в балахон, ответил Эдвард с трудом — прив-в-ветствую Алекс. К-как дел-л-ла?
— Не на что жаловаться, а ваши как идут? — голос Александра разносился цокотом под сводами галереи.
— Н-н-норма-а-ально — в голосе чувствовалась неотчуждаемая нервозность, которая заставляла собеседника Александра выговаривать слова с опаской и жутким растяжением их во времени.
В галерее на минуту воцарилось молчание. Александр созерцал дергающуюся голову, словно спугнутые воробьи взметающиеся глаза, и также стремительно низводимые обратно к коленям, перестук башмачков по балюстраде.
— Как раб-б-ота-а-ет мой…нет…то есть т-тв-вой б-арье-е-ер? То есть т-тот б-барье-е-ер что я д-дал. — вдруг прорезал тишину Эдвард, и будто пугаясь собственного голоса ещё сильнее скукожился под балахоном.
— Всё функционирует в штатном режиме. Инцидентов его некорректной работы не наблюдалось. Купол вокруг дворца стабилен, как и сам кристалл. Приношу еще раз благодарности.
— Д-д-а-а-а н-е-е-е з-з-за ч-ч-ч-то-о-о — чуть не трясясь проскулил мальчик.
— Какое печальное зрелище — оборвал на последнем звуке взрослый мужской голос, своими усталыми нотками походивший на старческий — ты, Санек, и лучший, и худший собеседник для Эда. Много не болтаешь — его не пугаешь, но и тем самым заставляешь выползать из скорлупы, что ему невмочь.
Обернув взгляд под потолок Александр встретился глазами с витавшим кверх ногами в воздухе мужчиной. Голова вся в проседях и залысиной на затылке, лицо самое что ни на есть обыкновенное — слегка пухлое, но не без морщин на брылях и лбу, с крупной родинкой или бородавкой, точнее определить было нельзя, под левым глазом ближе к уху. Расположившись параллельно полу из-под новенькой одежды, сшитой по тому же образцу, что и одеяния Александра и Эдварда, выпирал геометрически выверенный округлый живот.
— Чего такие кислые мины, капусты квашеной перебрали — описывая реакцию своих собеседников съязвил мужчина — Или на ежа сели? Ладно, ладно. Постараюсь без образности. Всё равно её тут никто кроме меня толком не поймёт.
— Доброго дня, Антоний — Александр поздоровался с летуном — Еда нам не к чему, а раны быстро затягиваются, вы же знаете.
Эдвард молча сидел и глазел на обоих с мышиной осторожностью.
— Да не парься. Это так стариковский лепет — махнул рукой и осклабился мужчина — и это, Санёк, не зови ты меня так. Чес слово. Ну какой я Антоний. Во-первых, не Марк, а потом не — ий. Зови просто Антон или если совсем тяжко старика по имени звать, хотя бы Антон Павлович.
— Простите, Антон — под менторские кивки летуна сказал Александр — не совсем понял первое, и не осмыслил, где второе. Ещё есть тема, которую нужно обсудить…
— Знаю я, о чём ты хочешь спросить. Только вот у меня нет на то ответа. Про войну Южного Королевства и Королевства Девяти Морей, наших бренных вотчин. Блицкриг вышел. Не смотри на меня. Я ничего не знал про это. Я вообще, признаться, редко бываю на земле — скрестил руки на груди Антон — И с Николаем, теперешним королем, виделся не припомню уже сколько лет назад.
— По какой причине?
— Нууу — протянул Антон и выдохнув опустил руки — пёс с ним, Мрачная седмица ведь. Считай исповедь перед тобой будет. Я его избегаю, впрочем, как и всех Державиных. Да. Не могу я ему в глаза посмотреть после того, как… Дважды его подвел. Хотя быть
