кренить влево. Смените всю обувь, ваша стоптана неправильно. Ходите пока босиком. До завтра.
– Профессор, извините меня за тот раз, – все же попросила Эшлин, иначе было бы неправильно. – Шутка вышла глупая и невежливая.
Профессор прислушался к чему-то и ответил:
– Мудрый сказал: «Те, кто не может простить других, ломают мост, по которому должны пройти они сами». Извинения приняты, дева Эшлин.
Эшлин случалось танцевать весь праздник напролет, долго ехать верхом, плавать в быстрой реке и примерять руку к бронзовому мечу. Но после занятия с профессором Тао у нее болело все тело вообще.
Конечно же, они с Кхирой пошли еще.
А однажды ей приснился дурной сон – в нем дрожали и осыпались камни, прямо на нее, а за ползущей стеной из камней стоял круг из пяти фигур, в этом круге убивали Брендона, Эшлин знала это, но не могла прорваться сквозь камни. Ее разбудила Эпона:
– Ты кричишь во сне. Эшлин, приходили от магистра Бирна. Сегодня твое испытание.
* * *
Эшлин в третий раз собирала волосы, но прическа рассыпалась. Тяжелые рыжие пряди выскальзывали из плена можжевеловых шпилек. Глупо проходить испытание после того, как уже принесла клятву и начала учиться, но есть правила, которые даже Брендону не обойти.
На него по-прежнему было больно смотреть. Смерть человека, которого они нашли, вытянула из него слишком много душевных сил. Эшлин узнавала этот холодный блеск в глазах, резкие движения и готовность вспыхнуть от любого слова. Такими порой возвращались с дальних скал после сражения с фоморами воины Дин Ши.
Дав себе слово обязательно раздобыть ленту, чтобы не тратить на прическу полутра – да у той же Энии попросить, у нее множество лент и красивых заколок, – Эшлин выбежала из коллегии, когда солнце уже заглянуло ей в окно, а соседки ушли на занятия.
В зале испытаний собрались четверо преподавателей. Двое просто слонялись туда-сюда, беседовали о ценах на бумагу, о погодных приметах – после жаркого лета ожидалась холодная зима – и явно скучали. Испытание неграмотной, пусть бойкой, деревенской девочки – нудная обязанность, но куда денешься. С Брендоном сейчас говорил его друг-алхимик. Он хмурился и сжимал сосновую палочку, которой помешивал настой, слишком сильно. Обычно этот человек улыбался, оставляя у глаз и рта лучи морщинок, Эшлин запомнила.
– Друг мой, ваше состояние духа опасно для ведения по сну. Вы должны понимать это…
– Девушку поведу я, Риан. Это не подлежит обсуждению. – Брендон следил за тем, как Доэрти готовит у стола напиток внутреннего видения. – Не надо столько лунного корня, иначе мы уснем вечным сном.
– Я готовлю это зелье двадцать лет и еще никого не спровадил к предкам, – обиделся профессор Доэрти. – Ты лучше представь, какие чудовища могут всплыть из твоего сознания, особенно после того, что ректор…
– Риан, при всем уважении к великому магистру Галлахеру, его речь о ши – это какой-то политический ход, а не правда. Мы с вами точно знаем, что никаких ши не существует! – слова Брендона звонким эхом отразились от потолка. Он поднял взгляд и, наконец увидев Эшлин, на мгновение замер.
– Вот и ученица пришла, – вмешался Риан, – давай-ка я ее проведу, и ты не будешь переживать, что придется пить мое зелье на похмельную голову. Тебя ведь это беспокоит, друг мой?
Лицо Брендона пошло красными пятнами. Он бы предпочел, чтобы на его способ скорбеть по другу в приличном обществе не намекали.
Эшлин подошла к столу со склянками. Ей было интересно, схватится ли профессор алхимии за топор, если во сне узнает, кто она, и больно ли во сне умирать, если что.
– Риан, я прошу избежать пустого спора. Нас ждут.
Доэрти не привык сдаваться, обладая чисто преподавательским умением объяснять одно и то же восемью разными способами. Брендон слушал увещевания старика о том, что ему «лучше сейчас побыть в покое», упрямо сжимал челюсти, казалось, сдерживая рычание, и позволил себе только пару раз повторить краткое «я сам», поглядывая время от времени на ученицу. Эшлин читала в его взгляде сумрачную уверенность.
Наконец их оставили вдвоем.
Второй ментор был желателен, но не обязателен, поэтому все присутствующие мышами разбежались по своим углам от непривычно сурового магистра Бирна, оставив его наедине «с этой девицей». В конце концов, они могли всласть посплетничать о причине опеки молодого магистра над деревенской красоткой.
Эшлин вслед за Брендоном выпила зелье, похожее по вкусу на отвар шиповника, в который переложили меда. Еще немного, и челюсти точно прилипли бы одна к другой. Почему, когда волнуешься, в голову лезут глупости?
– Ложись сюда, – тихо сказал Брендон, плохо скрывая сильное волнение.
Эшлин окинула взглядом ложе и осторожно легла. Гладкое, хорошо выделанное дерево будто звенело, настолько было заряжено магией, но неопасной, защитной. От этого немного кружилась голова.
– А ремни эти обязательно привязывать? Когда я не могу двигаться, мне страшно.
Брендон задумался на несколько мгновений. Облик магической силы и способность ею управлять никогда не зависели ни от того, юноша или девушка проходят испытание, ни от их физической силы или даже характера. От внутренней сути, которую не знает никто. Магическая сила течет в жилах способных к этому людей весьма прихотливым образом, рождая самых разных чудовищ.
Но он помнил то волшебство, которое собственноручно разрубил в щепки. А ремни – разве ремни удержат четырехсотлетний дуб, взметнувшийся сквозь толщу каменных стен, если вдруг Эшлин решит вернуть жизнь ложу для испытаний?
– Если боишься, что я убегу, просто возьми меня за руку, – улыбнулась ши. Она тоже не была спокойна. – Это же сон, который никто не увидит, кроме нас? Надеюсь, что в нем не будет драконов…
Брендон как будто еще больше насупился и посерьезнел. Судя по его взгляду на нее, он всячески разделял эту надежду.
Он подошел ближе, помогая девушке лечь. Его рука не удержалась и осторожно поправила пряди, выбившиеся из наспех заплетенной толстой косы.
Эшлин повернулась. Так вышло, что она потерлась щекой о его ладонь.
– Идти через Врата было страшнее, жаль, что нельзя петь, – шепнула она и закрыла глаза.
Брендон сел рядом и, как будто выдохнув перед тем, как нырнуть в омут, взял ее за руку в нарочито будничном, привычном движении, начиная в своей голове годами изученный путь. Даже голос его казался равнодушным, скучающим, когда он произносил знакомые слова.
Путь – сквозь огонь,
Путь – под водой,
Путь – над землей,
Путь – на ветру.
Путь – во сне.
Сон – в пути.
Ключ
