— Поедете в карете, — сказал он графине и указал глазами на воинов, занимавшихся её ремонтом.
— Там кровищи полно, — подавилась Люся воздухом. — Я в повозке поеду.
— В ней были убиты те женщины? — спросила Наташа, не в силах повернуть голову в сторону завёрнутых в рогожу тел, подготовленных к перевозке. От мысли, что в обозе будет груз с «безвозвратной потерей», стало не по себе.
— Карету отмоют… Вы… — уставился Шамси на Людмилу. Намеренно не торопился продолжить. Наблюдал, как та подобралась и заметно занервничала.
Он прожевал мясо, глядя, как графиня аккуратно и не спеша накалывает ломтик сыра на кончик кинжала, будто делала это всю жизнь. Вернулся взором к компаньонке:
— Вы поедете вместе со своей госпожой. Уясните себе раз и навсегда: отныне вы исполняете либо мои приказы, либо указания графини. Без недовольства, возражений и уточнений. Иначе нам с вами придётся расстаться.
Люся остолбенела:
— Как… расстаться? Куда?.. Разве…
— Не перебивай меня, женщина! — повысил он голос. — Я сейчас же отправлю тебя известному мне торговцу живым товаром. Он доставит тебя на невольничий рынок и продаст в рабство. Цену за тебя дадут высокую: ты беловолосая, ещё не совсем старая, в теле, с хорошим цветом лица, белыми и ровными зубами. Зубы все? — грозно спросил он, подавшись к ней.
Людмила отпрянула и закашлялась:
— Умные, да?.. Издеваться над беззащитной…
Мужчина остановил её рубящим жестом руки:
— Молчать! В трудную минуту мудрость строит мосты, глупость — дамбы.
— Вы её совсем запугали, — заступилась за женщину Наташа, подавая той кубок с водой.
Люся опустила голову:
— Всё, молчу, — обиженно пожевала губами и с жадностью припала к кубку.
— Лучше от неё избавиться сейчас, чем потом сожалеть о её намеренном или ненамеренном злодеянии, — спокойно ответил Шамси. — И золото вам не помешает. У вас есть золото? — спросил он, испытующе глядя на графиню.
— Вы имеете в виду здешние деньги? — нащупала девушка золотой крестик под грубой тканью серого закрытого платья. — Откуда им быть? А у вас есть?
Он улыбнулся и ничего не ответил.
Чтобы у гехаймрата не было золота или серебра при том, что он готовился к переходу? Наташа удивилась бы обратному. Вздохнула, меняя тему:
— Непривычно обходиться без вилок и ложек.
— Привыкайте, — ответил мужчина.
— Кто ж в загробный мир уходит со столовыми приборами? — заметила Люся осторожно, выбирая пальцами кусочки тушёной моркови. — Это раньше в могилы фараонов складывали всё что ни попадя, в том числе и прислугу отправляли на тот свет следом за хозяином.
— Вы всё ещё думаете, что находитесь в загробном мире? — удивилась Наташа.
— Разве нет? Только мне интересно, если и здесь убивают, то куда деваются души убитых? В загробный мир загробного мира? — спросила без намёка на улыбку. — Когда приедем в замок графа, мне обязательно нужно пойти в церковь. Она же есть здесь? Отмолить грехи хочу. Как думаете, воскреснуть можно? — косясь на Шамси, подняла она глаза к небу. — Ну, люди ж в коме разное время пребывают, потом — раз! — замолил грехи и очнулся. А? Меня Славик ждёт, сыночек мой, — всхлипнула она.
— По-моему, ей нужно всё рассказать, — запивала графиня тёплой водой бутерброд с сыром и домашней колбасой, поглядывая на гехаймрата.
— Всё рассказывать нельзя, — заметил он.
— Почему это? — не сдержалась Людмила от возгласа. — Я умею держать язык за зубами. А в чём дело?
Получив от мужчины осуждающий взор, замолчала.
— Треснувшему горшку долго не жить, — отметил он. — Ты несдержанна и многословна. В порыве можешь наговорить лишнего, что повлечёт за собой непредсказуемые последствия и может стоить жизни не только тебе.
— Умирать не страшно, — осмелела женщина. — Я и не заметила, как умерла.
— Я слышала, как вы кричали на весь лес, — напомнила ей Наташа. — Наверное, всё же страшно было потерять голову в прямом смысле?
Люся побледнела; кусок моркови застрял в её горле. Она тихонько откашлялась:
— Всё выглядело настолько реалистично…
Девушка не сдержалась:
— Мы находимся не в загробном мире, а в параллельном. Мы живы и вокруг нас… — качнула головой в сторону снующих воинов, — вот они все живые люди. Автобус совершил прыжок во времени, затем вернулся назад. Без нас.
— А?.. — что-то хотела спросить Людмила и замолкла. Выдавила из себя: — Так не бывает.
Наташа гладила Мисси, дремлющую под её боком:
— Вам удобнее думать, что вы мертвы или находитесь в коме.
Люся налила себе вина и осушила кубок. Тяжело дышала. Сдвинув брови, о чём-то сосредоточенно думала.
Девушка оставила её в покое: пусть переварит информацию. Обратилась к гехаймрату:
— Шамси, вы случайно, не знаете, существует ли поместье Россен в двадцать первом веке? И дом в Аугсбурге? А замок, куда мы едем, он есть? Исторические памятники могли сохраниться.
— Я был в Страсбурге и Ульме. Искал свой дом и ваш. Искал замок Бригах. Вэлэри, ничего не осталось. Будто и не было никогда, — вздохнул он.
— Много времени прошло, — огорчилась Наташа. — Слишком много.
Мужчина подтянул ветровку и протянул руку к графине:
— Передайте мне свою сумку.
— Зачем? — спросила она, положив её у бедра и прижав ладонью.
— Непонятные предметы вызывают вопросы, что может привести к смерти. Верну, как только… Это необходимо, вы же должны понимать.
Наташа потёрла глаза — болели. Как и голова, и грудь, и рана на боку. Болела душа.
— В моей сумке кто-то станет копаться, а в карманах вашей куртки нет? — пробубнила она.
Шамси бросил на неё недовольный взор:
— Я отрублю руку всякому, кто захочет учинить мне обыск. Как защитите себя вы? Меня может не оказаться рядом с вами в тот момент, — вздёрнул он бровь.
Людмила приоткрыла рот в удивлении и коснулась серёжки-гвоздика с цитрином в мочке своего уха.
Не встретив сопротивления, без лишних слов гехаймрат забрал велюровую сумочку графини, дёрнул застёжку-липучку и высыпал содержимое перед собой. В сторону покатился надкушенный лимон.
Люся поймала его и спросила:
— А лимоны тут есть?
Наташа рассеянно потёрла лицо:
— Должны быть. Кажется, их привёз Александр Македонский из своего индийского похода.
— А, вспомнила, — обрадовалась женщина. — Их ещё называют индийские яблоки.
Паспорт, валюта, страховка — всё переместилось во внутренний карман ветровки Шамси.
Только теперь девушка обратила внимание, что та сшита из плотной ткани похожей на лён. Пошив ручной, эксклюзивный, без пуговиц и замков. Шнуровка, пряжки, завязки — всё то, что не доставит неудобства при носке: пуговица не оторвётся, замок-молния не заест и не сломается в самый неподходящий момент. Да и не было таких замков в одиннадцатом веке.
— Зажигалку отца не отдам, — зажала её в руке Наташа. — Обещаю, ни перед кем не стану демонстрировать её работу. Она выглядит как обычная поделка из серебра.
За мобильным телефоном в карман куртки последовали сигареты.
— Эмм… сига… — дёрнула рукой Люся в сторону мужчины. — Дайте мне хоть одну. Пожалуйста.
На его молчаливый неодобрительный взор, почесала ухо:
— Ладно, стрельну у кого-нибудь.
— Ни сигарет, ни табака, ни иже им вы здесь не найдёте.
— Здоровье берегут… покойнички? — расплылась в улыбке Людмила.
Шамси усмехнулся:
— Не забывай, что ты пребываешь в одиннадцатом веке.
— И?.. — не поняла она.
— Курево появится в пятнадцатом веке, — сообщила Наташа устало. — Колумб из Америки завезёт в Европу высушенные листья табака.
