Я приняла протянутую Инаром ладонь, и с замершим сердцем шагнула вслед за ним в темноту дверного проема.
Освещение из артефакта нам не понадобилось, потому что как только мы переступили порог, помещение тут же озарилось мягким красноватым светом, льющимся из десятка факелов, расположенных на стенах.
То, что открылось нашему взору, мягко говоря, шокировало. Вместо серых стен, поросших паутиной, крыс и гробницы мы увидели абсолютно чистую, просторную комнату, полы и стены которой были отделаны белым камнем. Колонны, поддерживающие высокий потолок, оказались увиты искусным изображением змей, а посередине комнаты стояла статуя Найтири высотой в два человеческих роста, простирающая свои руки в приглашающем жесте над большим алтарем из прозрачного камня, похожего на хрусталь. Огонь, бросая оранжевые отблески на обстановку, придавал помещению мрачную, загадочную красоту, которая одновременно завораживала и пугала.
— Как-то не особо похоже на гробницу, не находишь? — спросила я, проводя рукой по гладкой поверхности алтаря, на котором не оказалось ни пылинки.
— Все здесь говорит о том, что помещением регулярно пользуются, — оглядываясь, произнес Инар. — Но как это возможно, если гробница была открыта лишь однажды?
— Да… Так много вопросов, и так мало ответов…
Обходя помещение по периметру, я заметила, что на стене за статуей что-то изображено. Направившись туда, через плечо бросила Инару:
— Там, похоже, что-то есть.
Это оказался не рисунок. Текст. Стихотворные строки, выведенные кровью на белом мраморе. Только вот это было вовсе не то проклятье, о котором рассказывал Инар.
Как завороженная я скользила взглядом по туманящим сознание словам.
Мудростью змей в тайной гробнице
Хранились древние знаки.
Хранились они для избранницы,
Скрываясь от всех в полумраке.
Тысяча лет и тысячи бед ждали ее прихода,
Чтоб показать всем видящим:
Без выхода нет и входа.
Возляг на алтарь, и сверши судьбу,
Обманом вонзи нож в сердце
Тому, кто предал все свои табу,
Открыв в душу избранной дверцу.
Прольется кровь и отнимет жизнь,
Даруя ее младенцу,
который от видящей примет дар,
а от василиска сердце.
На последних словах пророчества я уже не осознавала себя…
ИНАР
— Там, похоже, что-то есть.
Обернувшись на возглас Аниты, я увидел, что она направляется к стене, расположенной позади статуи Найтири. Девушка стояла, рассматривая мраморную поверхность, испещренную красными буквами.
Проследовав за Анитой, я встал за ее плечом, и протянул руку, касаясь знаков. На пальцах остался влажный след. Кровь свежая, соответственно, текст вероятного пророчества написан совсем недавно. Но этого не может быть! Согласно легенде, Найтири написала его прямо перед смертью. Это явно какая-то ловушка!
— Анита, здесь что-то не так, уходим, — напряженно произнес я, пытаясь в спешке прочесть слова на стене.
Но не успел дойти до второй строчки пророчества, как девушка повернулась и, посмотрев на меня странным взглядом из-под ресниц, протянула:
— Все в порядке. Все так, как должно быть…
Скользнув рукой по моей шее, она притянула меня к себе, впиваясь в губы пьянящим поцелуем.
— Анита, что ты творишь, сейчас не время и не место, — прошептал я, с трудом отрываясь от нее.
Склонив голову набок, она чарующе улыбнулась, и произнесла:
— Разве ты не хочешь меня?
Великий Ингевиль, да что с ней происходит! Взяв ее лицо в ладони, я сказал:
— Ты прекрасно знаешь, насколько я хочу тебя, так что это глупый вопрос. Я не понимаю, что с тобой, но мы поговорим об этом позже, а сейчас идем, нужно выбираться на поверхность.
Анита отбросила мои руки и, перестав улыбаться, твердо произнесла:
— Ты хочешь меня. И ты возьмешь меня прямо сейчас.
Вскинув ладонь, она прижала ее к моей груди, и я тут же почувствовал, как сквозь меня проходит импульс желания, разносящегося кровью по каждой вене и артерии.
Не контролируя свои действия, и сгорая заживо от сводящей с ума страсти, я набросился на девушку, оставляя губами красные пятна на белоснежной шее и ключицах. Разорвав на ней рубашку, приник к нежной коже, целуя и покусывая каждый миллиметр груди, а потом, подхватив под бедра, отнес к алтарю, и уложил на него спиной, вклиниваясь между стройных ног. Анита стонала, в полубреду шепча мое имя, и сильнее прижимая к своему горячему телу, что распаляло меня еще больше.
Периодически в сознании вспыхивали мысли о том, что все это неправильно, и так быть не должно, но, не успевая зацепить мое внимание, они растворялись в страстных прикосновениях и поцелуях.
Лаская языком розовые навершия упругой груди, руками я стягивал брюки с бедер выгибающейся девушки. Когда Анита оказалась передо мной абсолютно обнаженной, я на секунду отстранился и замер, любуясь прекрасным и таким желанным женским телом.
Почувствовав, что я отодвинулся, она потянула меня на себя, и дернула вверх рубашку в попытке снять. Решив помочь, я одной рукой стащил ткань, и отбросил ее в сторону, а Анита провела рукой по моей груди и животу, остановив пальцы у края ремня на брюках, вызвав этим нестерпимую дрожь во всем теле. Застонав низким, гортанным звуком, я дернул пряжку ремня и, расстегнув брюки, опустился на нее. На ту, которая через считанные доли секунды может стать целиком и полностью моей. Краем сознания, улавливая мысль о том, что до меня у Аниты никого не было, я старался сдерживать себя, и делать все медленно и осторожно, следя за реакцией девушки. Хоть это и было почти нереально.
Соединяя наши тела, я уже больше ничего не видел и не слышал. Лишь в ушах раздавался быстрый, непрерывный гул собственной крови.
С губ Аниты сорвался громкий вздох, который тут же затерялся в моих устах. Подождав пока девушка немного привыкнет, я начал двигаться быстрее, с каждым толчком все громче шепча ее имя.
Извиваясь подо мной, Анита царапала и кусала мои плечи, умоляя не останавливаться, и наконец, доведя ее до пика, я полностью отпустил себя, утопая в волнах блаженства.
Через минуту, возвратив себе способность мыслить ясно, и освободившись от наведенной, неудержимой страсти, я понял, что натворил…
****
То, что произошло после того, как я прочла слова пророчества, не поддавалось никакому смыслу и логике. Что-то внутри меня щелкнуло, оставив лишь одну цель, возлечь с Инаром на алтарь, а после убить его.
Я не могу сказать, что не осознавала то, что делала, нет. Я как раз таки все прекрасно понимала, и запомнила каждое мгновенье тех событий. Просто это была не я, а какая-то древняя сила, пробудившаяся проклятьем.
Насильно заставив василиска возжелать меня, я сама поддалась страсти, и позволила сделать своей. Несмотря на стучавшую набатом мысль о том, что скоро мне предстоит вонзить нож в сердце любимого человека, я не испытывала ни одной эмоции сожаления по этому поводу, будто бы так и должно быть. Растворяясь в ласках, которые дарил мне Инар, я осторожно вытягивала из ножен на его ремне рукоять клинка, и когда почувствовала, как наши тела соединяются, завела ладонь, сжимающую оружие, над его спиной.
Вырвавшись из томительной дрожи эйфории, я почувствовала на себе испуганный взгляд Инара, пытающегося отстраниться. Осознав, что осталось сделать последний шаг, я прошептала:
— Арэх.
И отстраненно наблюдая, как в изумлении и непонимании расширяются глаза Василиска, занесла острие клинка над спиной, резко вонзив его в область сердца.
Только вот ничего не произошло… А Инар, с полным боли взглядом поднялся, оставив меня одну на холодном камне, и тихо сказал:
— Меня нельзя убить моим же клинком, Анита. Он зачарован от этого.
Глядя на свои руки, сжимающие рукоять со спрятавшимся лезвием клинка, я наконец, пришла в себя, понимая, что произошло.
