язык в свободной теме разговора, Цефея с трудом подбирала подходящие слова из-за чего беседа приняла еще большую неловкость.
— Я горжусь твоими достижениями. — Признался Рубин, начиная урок. — Приятно видеть твои успехи.
— Без тебя не было бы этих достижений. — Вежливо ответила Хранящая, почтительно склоняя голову.
— Да, но ты переборола себя и изменилась…
— Изменилась? — усмехнулась Цефея, переводя взгляд на далекий просвет в стене леса, — Да, ты прав. Во мне многое переменилось… Но могла ли я успешно учиться мудрости Хранящего, без этих перемен? Недавно я поняла, что слабость во мне появилась лишь из-за меня самой. Ответственность за неосторожность мыслей и действий лежит на мне. Я осмелилась жалеть себя в тот час, когда должна была заставить действовать. Я же Хранящая Рагнарека! Кто, если не я, станет опорой Айры в час ее гибели? — Хранящая ненадолго замолчала. — Мне стыдно. Как я могла забыть наставления своего Перворожденного?! Он назвал меня «спасением мира», а я, отвернувшись от долга Хранящего, погрузилась в хаос своих переживаний.
— Значит, вот какова истинная причина твоих неудач… — Промолвил Рубин. — Но, я должен утешить тебя. Наполовину ты человек и пороки смертных тебя не обошли стороной. Взгляни на Энифа. — Улыбнулся Рубин. — Он бессмертен. В нем эта борьба незаметна.
— Эниф силен. Он лишен всяких колебаний. — Возразила девушка.
Натянув поводья, Цефея спустилась на землю. Она думала о выборе Рагнарека и в поисках ответа спросила, почему Перворожденный избрал именно ее. Рубин остановил Цефею, взяв ее за руку и взглянул в глаза: «Lite ale erilias nenni ome 23».
— В тот день, когда мои ладони были стерты до крови, я поклялась, что не позволю себе оставаться впредь такой же слабой. — Призналась Хранящая, забывая о тэлирском наречии.
Признавая, что урок тэлирского безнадежно сорван, Рубин также перешел на имперский язык.
— Знаю, ты удивляешься, почему я так слепо верил в тебя все эти месяцы. — С теплой улыбкой, произнес Рубин, — Но ты не видишь того, что доступно моим глазам. Да, ты бываешь нерешительна и осторожна, но всегда — сильна. Даже если мрак обступает тебя, ты помнишь о свете. Рагнарек вверил в твои руки судьбу Айры, так как видел, что свет — это то, из чего соткана твоя душа. Тебе знакомы чувства людей, ты восхищаешься миром как дитя и любишь его всем сердцем. Кому как не тебе доверить судьбу Сердца всех миров?
Днем поляна, на которой проходили тренировки, была залита солнечным светом и дурманом пряных трав. Птицы, звонко передразнивали друг друга, перепархивая с дерева на дерево. Гудящие стрекозы, зависая в шаге от Хранящих, будто оглядывали гостей, пугаясь их неосторожных движений. Цефея полагала, что во время подчинения голосов все эти звуки будут отвлекать ее, но как только Рубин повязал на ее глаза темный лоскут, все шумы стихли. Вкрадчивый, мягкий голос Рубина окружил ее и девушка, жадно прислушиваясь к каждому слову наставника, исполняла его приказы.
— Что ты видишь? — спросил Хранящий.
— Ничего.
— Тогда слушай… — Подсказал Рубин.
Заблудший ветерок, принесший с Севера холодную морось далекой зимы, окутал Цефею и девушка вздрогнула от его ледяного прикосновения. В этот миг, во тьме пустоты, случилось неописуемое явление.
Вы никогда не думали, как прекрасно, должно быть, выглядит солнце, для человека, чей взор долгие годы был обращен во тьму? Способны ли вы представить сияние приветственного луча, прожигающего мрак? Можете ли вы вообразить силу ослепительного света, способного пробудить в душе благоговейный трепет? Вы можете ощутить тепло его прикосновений? Подобным образом солнце удивляет только тех, кто знаком лишь с тьмой.
Рождение голосов во мраке, было сравнимо с первым рассветом мира. Слабая вспышка золотой пылинки, множилась, наполняя все вокруг сиянием сотен, тысяч золотых песчинок. Будто искры, выброшенные горном древней кузницы, они кружили во мраке, рассекая его своими сияющими телами. Хранящая, едва узнав в явлении голоса, стала прислушиваться к мелодии, идущей из недр земли. В этот миг пространство мрака пронзили нити потоков. Они, очерчивая силуэты знакомого мира, обрисовывали Айру красками золота, раскаленного докрасна металла и углей, извлеченных из древних костров. Нежно шепчущий мотив знакомой мелодии заставлял голоса пронизывать мрак, оплетая весь мир и вырисовывая очертания знакомых предметов. Каждая травинка, каждый предмет мира, был наполнен внутренним свечением. Даже закрывая глаза, Цефея оставалась зрячей, но видела мир глазами Перворожденных, чьему взору была доступна Айра, сотворенная голосом Создателя.
— Я вижу Айру… — восхищенно выдохнула избранница Рагнарека.
— Ты видишь ее душу. — Мягко поправил Хранящую наставник. — Твоему взору теперь доступно больше, чем остальным в мире Под Горой. Наслаждайся, изучай. Когда будешь готова — дай знать и мы приступим к новым урокам.
Весь остаток дня Цефея провела с завязанными глазами, наблюдая за движением потоков. Рубин, осторожно подхватив ее под локоть, провел в лес. Он рассказывал ей о потоках, о движении сил и круговороте голосов, которые не испарялись бесследно, а возрождались вновь. Будто приоткрыв завесу в незримый мир, Создатель позволил Цефее восхититься красотой широких рек, чьи воды были сплетены из золотых нитей; удивиться густым лесам, где ветви деревьев венчали листья из самоцветных монет. Но более всего, Цефея поражалась лунам, сотканным из бесчисленного числа разноцветных струн.
На следующий день Цефея вернулась к тренировкам. Рубин, завязав Хранящей глаза, отошел на несколько шагов и попросил ее прислушаться к музыке голосов.
— Это музыка Айры, — сказал он, — сражайся, подчиняясь ее ритму. Ты уже проделывала нечто похожее, когда напевала себе во время сражений на мечах, но теперь ты стала сильнее. Твоему взору доступны голоса — ты можешь управлять ими, предсказывая не только свои действия, но и действия своего врага.
Некоторое время Цефея привыкала к блеску голосов. Она коснулась пальцами тонких нитей и те, нырнув ей в ладонь, сжались в плотный комок. Начался бой.
Хранящие, подчиняясь симфонии мира, двигались по кругу, окружая друг друга вспышками тлеющих потоков, направляя в сторону врага сгустки голосов, огненных шаров и молний. Трава тлела, наполняя воздух едким дымом. На глазах Рубина рождалось чудо: новая Хранящая, впервые познавая могущество своих сил, сражалась с наставником. Ничто не занимало ее мысли и только музыка, доносившаяся из глубин Айры, наполняли Цефею. Хранящая взмахнула рукой, отбирая у Рубина потоки и мужчина, улыбнувшись, заметил, как едва призванные им голоса устремляются к его врагу. Он призывал новые нити, связывал из них сеть, но девушка, прожигая ловушку, каждый раз уходила из-под удара. Она взмахнула рукой, словно кукольник и кончики ее пальцев наливались теплом. Нити, повинуясь приказам Хранящей, опутали ноги Рубина. Друг, стряхнув с себя голоса, выпустил из
